Читать онлайн «Рассказы (публикации 2009-2010 годов)». Страница 22

Так я впервые услышал слово талмуд.

Я приобрёл пухлый блокнот в чёрном дерматиновом переплёте. К окончанию училища он заполнился действительно необходимыми записями по обслуживанию и пользованию всего, чем начинён броневой корпус танка. Тактики, топографии и марксизма-ленинизма в талмуде не было. Эти предметы я и без талмуда запомнил. А талмудом на фронте пользовался несколько раз, не забывая мысленно поблагодарить лейтенанта Коваля и капитана (забыл его фамилию), преподававшего нам вооружение танка. До самого ранения талмуд хранился в правом кармане брюк. Куда он делся после ранения, не знаю.

Итак, талмуд оказался блокнотом. Почему блокнот называется талмудом? А почему хлеб называется хлебом, а пушка пушкой? Называется и всё. Откуда мне было знать, что в Талмуде содержатся абсолютно всё, что регулирует наш быт, взаимоотношение между людьми, поведение, любую тезу и антитезу? Откуда мне было знать, что вероятно какой-то еврей, курсант или уже офицер, которому, в отличие от меня, было известно, что значит Талмуд, назвал так блокнот, в котором было всё необходимое танкисту, всё, без чего танкист действительно не мог выжить? Талмуд.

Не помню, встречалось ли мне слово талмуд после последнего ранения до поры, когда я начал читать Библию. Вот талмудист встречалось определённо. В институте, изучая марксистско-ленинскую философию, постоянно натыкался на талмудисты и начётчики. Так настоящие ленинцы вслед за своим вождём обличали политических противников. Но какие только клички не появляются в политических столкновениях? Всё-таки, талмудист и начётчик звучало не так обидно, как, скажем, проститутка. Опять-таки, к моему карманному талмуду эти талмудисты не имели никакого отношения.

После той ноябрьской ночи с дворником Андреем у меня установились самые тёплые отношения. Он перестал бояться меня. Поверил в то, что и коммунист может быть не стукачом. Библию он приносил мне в мои дежурства без всякого опасения. Многие места в Пятикнижии я уже знал почти наизусть.

Но вот что забавно. Я стал верующим, но оставался коммунистом, почти не находя в этом абсурде никакого противоречия. Единственной шероховатостью была только борьба с религией моей родной партии, которая, в общем-то, никогда не ошибается. О каком противоречии между религией и партией могла идти речь? Как коммунист я всецело был за построение социалистического общества, за социальное равенство и справедливость. Да ведь и в Библии я находил поддержку именно этому стремлению. А как верующий еврей я стал убежденным в том, что без Творца не могло состояться всё, что есть, всё, что мы наблюдаем. Чем больше я узнавал, изучая биологию, чем большим становился мой врачебный опыт, тем больше убеждался в том, что, скажем упрощённо, всё живое не могло возникнуть без вмешательства Творца. Я не понимал, почему не могут, не мешая друг другу, сосуществовать две религии – иудаизм и марксизм-ленинизм. Естественно, я видел извращения теории в действиях моей родной партии. Этакую ересь. Но ведь разоблачили культ личности. Прекратились гонения генетики и кибернетики. Втихую ликвидировали идиотский нервизм. Ликвидируют и антисемитизм. Так вера в Создателя умудрялась сосуществовать с мировоззрением ортодоксального коммуниста.

Излечил меня от этой шизофрении мой пятнадцатилетний сын, ткнув меня в статью Ленина «Партийная организация и партийная литература», показав, что именно в этой статье в 1916 году рождена и озвучена идея фашизма как руководство моей партии к действию.

Всё! От коммунизма я излечился. Но к талмуду не приблизился. По-прежнему не имел представления о талмуде. Не изменилось это и спустя восемь лет после выздоровления, когда мы приехали в Израиль.

Здесь с распростёртыми объятиями встретила нашу семью интеллигентная весьма состоятельная публика. Грешен, не сразу я заметил, что мои правдивые без эмоций ответы на их вопросы о жизни в Советском Союзе вызывают у них явное неудовольствие.

Однажды нас пригласила богатая владелица престижной картинной галереи, жена видного архитектора. В роскошном салоне огромной квартиры в северном Тель-Авиве собралась интересная публика, преимущественно профессора-гуманитарии тель-авивского университета. Всё было замечательно, пока беседа шла о литературе, искусстве. Но тут профессор, кажется заведовавший кафедрой ивритской литературы, затеял разговор о социализме. Его поддержал профессор-социолог, сильный английский акцент которого иногда глушил иврит. Я в меру возражал, стесняясь своего полугодичного иврита (русский акцент не исчез у меня и сейчас, спустя тридцать два года). Хозяйка дома спорила весьма активно и эмоционально. Обстановка постепенно накалялась. На Талмуд никто не ссылался. Я о нём не имел представления. А мои оппоненты? Возможно, они знали Талмуд, но для возражений он не был им нужен. В конце концов, я, невоспитанный человек, спросил, почему бы им, если они такие убеждённые социалисты, ратующие за равенство, не уровняться слегка с бедняками, живущими в кварталах бедноты? Почему не сменить дорогой коньяк, которым нас угощают, дорогое виски, которое пьёт уважаемый профессор-социолог, на более дешёвые напитки, с тем, чтобы за отданную беднякам разницу в стоимости те тоже могли купить напитки? Почему бы милой хозяйке не сменить свою огромную квартиру, явно великоватую для двух человек, на более скромную, а за оставшиеся деньги не купить несколько квартир для бездомных?

Больше нас социалисты не приглашали. Как видите, к Талмуду мы на этом направлении не приблизились и в Израиле.

Вниманием нас всё же не обделяли. Однажды на кидуш пригласил нас рядовой капиталист, миллионер, религиозный еврей. Несмотря на то; что я с интересом и увлечением пополнял свои знания Библии, несмотря на четырёхлетний стаж жизни в Израиле, о кидуше имел ещё меньшее представление, чем о Талмуде.

Был жаркий летний день. Пешком из нашего дома в Гиватайме мы пошли в Рамат-ган. Не мог же я в субботу поехать в автомобиле. Да ещё в гости к религиозным людям. Незнакомым с географией Израиля трудно представить себе, как это в жару, имея отличный автомобиль с кондиционером, пешком идут из одного города в другой. Всё очень просто. Прошли мы всего лишь чуть больше одного километра по улице, один тротуар которой в нашем Гиватайме, а противоположный – в Рамат-гане. На жене был лёгкий сарафан. Вполне естественно. Жарко. К тому же в каждой красивой женщине сидит своеобразный эксгибиционист. Как это не продемонстрировать подаренные Всевышним прелести! Ни жена, ни я не знали, что в дом к религиозным евреям в таком виде не приходят. Женщина должна выглядеть скромно. Руки должны быть закрыты ниже локтей.

Пришли. Солидная вилла. Большой салон тремя ступеньками разделён на два уровня. На нижнем за столом женщины. Кстати, никто не сделал жене замечания по поводу её полуобнажённости. Более того, я заметил, что, когда дочка хозяйки принесла лёгкий платок, чтобы накинуть его на плечи жены, хозяйка незаметно отрицательно мотнула головой. За столом на верхнем уровне мужчины. Меня очень удивило присутствие раввина, депутата Кнессета от рабочей партии. Хозяин капиталист и его политический противник! Брат этого депутата, тоже раввин по телевидению комментировал недельную главу Торы. Я с интересом и удовольствием смотрел эти передачи. Изумительный лектор! А к брату его, зная только то, что он депутат от рабочей партии, относился с предубеждением.

Хозяин представил гостью из Монреаля, мультимиллионершу, именинницу именно сегодня, в честь которой этот кидуш (ага, вот оно что – кидуш, – сообразил я) и предоставил слово профессору-теологу тель-авивского университета. В течение примерно десяти минут, пока профессор излагал тему зарока, как она представлена в Талмуде, я сидел завороженный и обалдевший от услышанного. Затем хозяин предоставил слово депутату. Я уже собирался напрячься, чтобы не демонстрировать кислую морду. Выслушав такую блестящую микролекцию, приобщившую меня к Талмуду, сейчас слушать какого-то демагога-депутата? Но депутат поразил меня не меньше профессора. И он цитировал Талмуд. Ну и социалист от рабочей партии!

Тут хозяин предоставил слово мне. И это после двух таких блестящих речей! А мой словарный запас на иврите? Пусть не такой, как у Эллочки-людоедки. Но сравнить с ивритом всех, сидевших за двумя столами? Помогло мне произнесенное хозяином слово Монреаль. И я начал. Рассказал, как, будучи студентом, на лягушках изучал рефлексы. Как знакомился с высшей нервной деятельностью. Всё это, продолжил я, припомнилось, когда я услышал, что уважаемая гостья из Монреаля, потому что именно в Монреальском университете проведено очень интересное исследование. В настоящее время знание двигательных центров в коре головного мозга и точного введения в них электродов настолько совершены, что нейрофизиологи Монреальского университета провели опыт на ста пятидесяти людях с периферическими параличами. Первой была женщина с параличом верхней конечности. Голова её была завешена. Она не могла видеть своей руки. К электроду, введенному в соответствующий двигательный центр, стали подавать ток. Пальцы руки начали шевелиться. Женщину спросили, что она делает. На это она ответила, что вопрос задан не правильно. Пальцы делают – она точно описала действия пальцев. Но… Это не я. Сто пятьдесят испытуемых ответили подобным образом. Нейрофизиологи были поражены. Как и я, они учили нервную деятельность на лягушках. Как и я, они, атеисты и материалисты были убеждены в том, что Я – это наш головной мозг. И вдруг оказывается, что мозг – это всего лишь орган, инструмент, на котором работает какое-то невидимое и непонятное Я. Надо ли объяснять, как изменилось мировоззрение этих исследователей.