Читать онлайн «Лимонов против Жириновского». Страница 8

Жариков писал в статье «Мы стоим на пороге новой цивилизации»:

«Немцы — это те же славяно-русы, подвергшиеся латинизации во времена Карла Великого; византийский историк Лев Диакон прямо называл русских германцами.» /…/ «Наш главный союзник и наше будущее сегодня — Германия, поскольку с Германией нас объединяет и Кровь, и Почва — два главнейших признака образования союзов. Это же касается и традиционной Франции и традиционного Ирана. Именно общий инстинкт земледельцев — гипербореев-ариев и их общее континентально геополитическое мышление объединит народы Севера».

Статья опубликована в «Соколе Жириновского» в марте 1992 г. (по соседству с моей статьей «Смерть и рождение Идеологий»). В статье Жарикова есть еще такие строки:

«Говорить о каких-то «крошечных и уютных» странах несерьезно, поскольку «коренные» народы этих «стран» мало того, что не составляют процентного большинства, но и мало чем отличаются от своих соседей».

Через два года на страницах книги Жириновского «Последний бросок на юг», появившейся в продаже в конце 1993 года, находим такие куски:

«Вот вам успокоение для северной Европы. Германия получит возможность восстановить Восточную Пруссию за счет территории Польши, — части ее. Может быть, часть Моравии от Чехии. И немцы успокоятся, больше не будут двигаться никуда на Восток. /…/ В Германии будет хорошо, если новой станет Россия. Франции тоже было бы выгодно. (стр. 137–138). На стр. 140 Жириновский говорит: «Не умеют торговать ни ставропольский медведь, ни уральский. Здесь нужен другой интеллект. «Здесь нужно другое мышление», — правильная фраза Горбачева. Но только не мышление сына колхозника, внучка председателя ставропольского колхоза. Здесь нужен человек с космическим мышлением, как минимум с планетарным. Тогда может быть достигнут эффект, который приведет к разумному существованию, к осуществлению геополитической формулы, обеспечивающей интересы большинства на планете».

Подобных только что процитированным сближений возможней найти бесконечное количество и в книге Жириновского, и в его интервью. Сближений с идеями людей, которые «одели его в свои лозунги». Впечатление такое, что Жириновский прочел залпом все выпуски «Сокола» и, онаркоманившись идеями, войдя в транс, наговорил на магнитофон их вольный пересказ. Так детей в библиотеке заставляли в мое время пересказать содержание прочитанной книги. Ну, естественно, изысканные тонкости эзотеризма потерялись в пересказе, зато появились уральский медведь, внучок председателя, и это красноречивое ТОРГОВАТЬ (вы не в директора продбазы себя предлагаете, Владимир Вольфович, очнитесь!). Кстати, разговорные манеры (Жариков говорит и пишет, Жириновский ничего никогда не пишет, его «книгу» он, без сомнения, наговорил, а сделал Алексей Митрофанов, расписав и разрезав на куски предложений) у Жарикова и Жириновского очень близки. И ритмически, и синтаксически поливы Жириновского напоминают поливы Жарикова. Та же несдержанная, прорывающая здравый смысл словесная стихия, где остроумие мешается с бессмыслием; тот же в конечном счете нелогичный словесный анархизм, волны взаимоисключающих утверждений. Бывший главный редактор «Сокола Жириновского» Жариков вне сомнения в десятки раз более начитан, интеллигентен и подкован, чем Владимир Вольфович. И не только это, Жариков мыслит высоко, Жариков (неорганизованный) — Высокий дух, вот его, жариковские, категории.

«Древний арийский мир (а подавляющее большинство населения России являются потомками «индоевропейцев») знал сакрального императора как главного Мужчину рода, государства», — пишет Жариков. И еще: «Русский герой проливал свою кровь на поле брани. Землю, впитавшую русскую кровь, народ именует русской землей. Русский народ — народ кшатриев, воинов. Именно русская армия создала русскую государственность, кстати старейшую в мире. И вот к сильным жизнелюбивым язычникам пришел юродивый, да еще «не мир — но меч» принес им. (Это о Христе. — Э.Л.) Что делать? Смеяться или рать выставить?»

Владимир Вольфович вульгаризатор, видит русский народ по-иному, его взгляд — взгляд претендента на должность директора продбазы, который уверен в том, что он умеет, а отличие от «ставропольского и уральского медведей», ТОРГОВАТЬ.

«Если пенсионер получит утром бутерброд с маслом и сыром, кашу и сможет выпить чаю, кофе или какао. Если в обед он покушает немножко салатику, постные щи или суп, котлетку, запьет компотом. А вечером у него будет кусочек селедки, картошка, может быть, стакан кефира. Если он сможет, когда ему захочется, попить чайку с пряниками, — я думаю, всего этого ему будет достаточно, он останется доволен».

«Это уже никакой не Жариков, это Владимир Вольфович, сам подлинный во всем его блеске. За все это оскорбительное убожество, за «немножко салатику», «постные щи», «кусочек селедки» хорошо бы кто-нибудь из народа кшатриев начистил лик претенденту на роль директора продбазы. Мне нельзя, меня тотчас посадят, я слишком известный.

Опрощая, переваривая, вульгаризируя и выплевывая идеи Жарикова, Архипова, Плеханова («За 10 минут до выступления на митинге мы писали огромными буквами на листах бумаги, например: «Америка, верни России Аляску!» Жириновский, перед которым я поднимал листок, тут же красиво излагал лозунг», — свидетельствует Архипов в «Известиях» за 4 января 94 г.), обыватель Жириновский постепенно превращался в председателя ЛДП Жириновского. Оставаясь обывателем.

Тогда 24 февраля 92 г. Жириновский (он явился тотчас после Плеханова и Жарикова, вдвоем с неразлучным с ним Владимиром Михайловичем, его телохранителем и с каким-то юным, высоким, пухлым и белесым бизнесменом) удивил меня своим молчанием. Он пил водку, укусил бутерброд с салом и слушал. Вынужденно говорил в основном я, описывая происшедшее на Тверской улице, так как им нечего было особенно рассказывать. Грузовичок ЛДП мирно простоял на Пушкинской площади, и битва, происходившая на пространстве Тверской от площади Маяковского, до Пушкинской не достигла, окончившись где-то на подступах к ней. Все они, и Жириновский тоже, считали, что битва на Тверской была провокацией, я же так не считал, — я видел, что спонтанная энергия масс привела к столкновению. «Провокацию такого масштаба невозможно организовать, — сказал я им, — когда сотни тысяч человек участвуют в действе». Они, кажется, были несогласны, возражал Архипов, все остальные идеологи проявляли себя меньше. Мне было понятно, что мозги партии пришли ко мне с визитом. И сегодня, по прошествии двух лет, я считаю, что не было и не будет у Владимира Вольфовича лучших учителей, чем эти трое: Плеханов, Архипов, Жариков. Особенно последний, ибо от Жарикова он перенял и манеру полива, сварливо-насмешливую. Точнее, у них эти манеры совпадали, но Жириновский до поры до времени стеснялся этих фольклорных проявлений в себе, однако те же проявления в куда более образованном в этой области и литературном Жарикове развязали ему руки или, точнее, язык, он перестал стесняться своей фольклорности. Но если жариковские поливы схожи с мужицкими разговорами у пивного ларька, где образованные люмпены ругают власти и жизнь, то поливы Жириновского есть поливы очень еврейские.

На десятилетие старше Жарикова, Жириновский отставал от него по развитию. Вначале опережал Жириновский. Московский подросток Жариков в 1971 году участвовал в своей первой группе, в школьной тинейджеровской команде «Второе Пришествие». Тогда как, согласно его биографу Плеханову (и согласно книге Жириновского «Последний бросок на юг»), Владимир Вольфович с осени 70 г. тянет лямку в Тбилиси, «служил офицером в политическом управлении закавказского военного округа». Русскому ясно, что за пышными словечками «офицером в политуправлении» скрывается всего-навсего дохлая проза жизни; окончив Институт Восточных языков и получив автоматически звание младшего лейтенанта, Жириновский «отслужил» свою отсрочку от армии.

Ничего славного. Сотни тысяч фальшивых младших лейтенантов отсиживали свое время, свой срок по назначениям, если не миллионы. Под жужжание мух и тоскливую скуку. Видя оружие издали.

В 1974 г. школьные друзья С.Попов, А.Мирошников, «объединенные неутомимым шутником и фантазером С.Жариковым», — пишет в книге «РОК-Музыка в СССР» некто Т.Диденко, «сменили название на «Млечный путь», стали профессионалами, исколесили в качестве филармонического коллектива всю Россию.» Что делает в это время Жириновский?

Он явно сдал темп. Он работает в Советском Комитете Защиты Мира, чтобы сменять квартиру, полученную на первом этаже, становится председателем кооператива, — он пишет об этом в «Броске на юг», страница 47. Через два года, уволенный, чтобы, согласно Плеханову, «уступить место племяннице секретаря ЦК КПСС Пономарева, он переходит в высшую школу профдвижения, где недолгое время трудился в деканате по работе с иностранными учащимися. Затем переходит в Инюр-коллегию. Все должности, связанные вроде бы с международными делами, — ан нет, опять оказывается Жириновский невыездным: то ли из-за своего нечленства в КПСС, то ли по другой какой причине… Эта тусклая бескрылая жизнь тянется десятилетиями. Долгие годы он обретается на амплуа юрисконсульта издательства «Мир». К сорокалетнему рубежу (в 1986 году, Жириновский родился 25 апреля 1946 года. — Э.Л.) подходит без каких-либо достижений, — ни дачи, ни машины сносной… /…/