Читать онлайн «Иммануил Великовский». Страница 40

Уже в апреле 1950 года Великовский получил примерно от сорока издательств Германии настойчивые предложения опубликовать «Миры в столкновениях» в переводе на немецкий язык. Великовский, аккуратно отвечающий на любые письма, не посчитал нужным ответить на предложения немецких издательств. Подобно американскому правительству во время войны, он и сейчас придерживался презумпции виновности нации. Спустя несколько лет он напишет по этому поводу: «Кровь замученных евреев все еще кричала из почвы Германии, и я категорически отказался дать право перевода книги на немецкий язык любому издательству Германии».

Договор на издание своей работы на немецком языке Великовский подписал со швейцарской фирмой «Европа Ферлаг». Однако, узнав, что эта фирма тесно сотрудничает с немецкими издательствами, он тут же категорически запретил издание «Миров в столкновениях» в Германии, пригрозив расторжением договора.

Снова посыпались письма от немецких издательств с уверениями, что они не имели ничего общего с нацистским режимом, что они сами страдали от гестапо, были в них и другие утверждения подобного рода. Директор «Европа Ферлаг», сославшись на то, что он представитель семьи знаменитых швейцарских социалистов, заверил Великовского в том, что по природе вещей он не может сотрудничать с фирмой, хотя бы в малейшей степени замешанной в контактах с фашистским режимом. Он лично предложил штутгартскую фирму «Кольтхаммер Ферлаг» и в качестве доказательства ее безупречности приложил каталог этого издательства с 1933-го по 1945 год.

Еще 5 июля 1950 года в «Ньюсуик» под заголовком «Академическая свобода: профессора-подавители» появилась статья, рассказывающая о том, как под натиском определенных профессорских кругов компания «Макмиллан» была вынуждена отказаться от наиболее ценной литературной собственности этого года и отдать ее сопернику — «Даблдей и K°».

Профессора-подавители попытались защитить свою позицию. Мол, если бы книгу Великовского опубликовало любое другое издательство, а не компания «Макмиллан», известная изданием апробированных теорий и учебников, то ни один ученый не пошевелил бы пальцем против этой книги. Но так как издание «Миров в столкновениях» «Макмилланом» как бы утверждает, что представленные в книге теории приняты наукой, ученые были вынуждены любыми средствами опротестовать подобную несправедливость и несуразность.

Но, в таком случае, организованное преследование должно было немедленно прекратиться после передачи книги «Даблдей и K°». Должно было, если бы аргументы, которыми преследователи хотели оправдать свои действия, имели что-нибудь общее с истиной. Книга, ее содержание, ее логика и убедительные доказательства каждого положения — вот что пугало догматиков. Книга требовала пересмотра существующих положений. Книга сбрасывала с постаментов ортодоксальных корифеев науки. «…Если его (доктора Великовского) теории или любая их часть верны, — писала 25 сентября 1950 года „Гарвард кримсон“ — студенческая газета Гарвардского университета, — то ученые во многих областях должны будут изменить основы работ всей их жизни».

Вот, оказывается в чем дело! Вот она — причина яростных организованных атак представителей ортодоксальной науки.

В статье в «Гарвард кримсон» подчеркивалось, что, отвечая на вопросы о событиях последних нескольких месяцев, Великовский говорил только о давлении и преследовании, но категорически отказывался назвать имена. Суммируя деятельность его врагов, Великовский сказал: «Безотносительно к тому, кто это совершает, несомненное зло — стараться подавить книгу. Во-вторых, несомненное зло — делать это подпольным образом. В-третьих, что еще хуже, несомненное зло — делать это, не читая книги. В-четвертых, несомненное зло — пытаться повлиять на рецензентов.

И, наконец, сделав все это, несомненное зло — не признавать этого».

В том самом номере «Гарвард кримсон» опубликовала следующее заявление:

«Утверждение, что книга д-ра Великовского подавлялась, всего лишь рекламный трюк.

Так же, как и в случае запрещения книги в Бостоне, это улучшает ее продажу.

Предпринималось несколько попыток связать действие, препятствующее публикации этой книги, с какой-то организацией или с Гарвардской университетской обсерваторией. Это абсолютно не соответствует истине.

Харлоу Шапли.»

Логика гарвардского профессора невольно заставляет обратиться к примеру из еврейской классики. Когда женщина пожаловалась на соседку, возвратившую ей треснувший горшок взамен целого, соседка представила три возражения: во-первых, я не одалживала у нее горшок, во-вторых, я его отдала целым, в-третьих, он был разбитый, когда я его одолжила.

Во-первых, заявляет профессор Шапли, никакого подавления книги не было, это рекламный трюк. Во-вторых, Гарвардская обсерватория не имеет никакого отношения к действиям, связанным с подавлением книги. Для полноты сравнения не хватает еще одного заявления Шапли — о том, что он способствовал публикации книги.

«Гарвард кримсон» еще раз упоминает уже известный факт: Великовский отказывался назвать имена своих врагов. Почему?

«Хотя я становился все более озабоченным большим ущербом для моей книги и для меня лично, я хранил молчание по двум причинам, — так объяснит Великовский через несколько лет причину своего поведения. — Я хотел обсуждения книги на научной основе; хотел простить ущемлявших мое достоинство, не называя их имен, в надежде, что их эмоции улягутся, и они вернутся к конструктивному анализу книги. Мне также хотелось сохранить доброе имя науки во мнении публики, несмотря на то, что я подвергался незаслуженному избиению; я был готов расстаться с положением автора бестселлера, чтобы спокойно продвигаться, работая над будущими томами, относящимися к астрономическим, геологическим и историческим аспектам моей теории. Я считал себя одним из группы ученых, которые служат человечеству преданностью науке. Я хотел, чтоб утихла неистовая ярость, чтобы моя книга и моя теория могли найти беспристрастное отношение и были проверены в тех областях, в которых я предложил проверку».

Великовский отказался дать материал и назвать имена, когда к нему пришел один из редакторов «Сэтердей ивнинг пост» — Фредерик Нельсон. Тем не менее, 18 ноября 1950 года в этой газете появилась статья, озаглавленная «Сумасшедший сезон 1950 года выглядит необыкновенно сумасшедшим». Объясняя причины «дела Великовского», газета обратила внимание на то, что «…он пишет лучше большинства ученых и в его книге представлена теория астрономической активности, которая в значительной мере отличается от ортодоксальных теорий». «Даже сумасшедший сезон не может извинить ученых, сжигающих книги. После всего, именно они всегда являются жертвами такой нетерпимости».

В начале ноября 1950 года Великовский подписал договор с «Даблдей и K°» на издание книги «Века в хаосе». В «Мирах в столкновениях» он ссылался на первые главы этой книги. Из ссылки было ясно, что ученый мир, на сей раз историков, ждет очередная «бомба». У ортодоксов-историков оснований встревожиться было не меньше, чем у астрономов. И вот Американское ориенталистское общество мобилизует своего казначея-секретаря доктора Стефенса для подготовки письма одному из уважаемых членов этого общества Джону О'Нейлу с просьбой предотвратить публикацию книги.

О'Нейл дорожил званием члена этого общества. Больше того, он гордился им. Вместе с тем, О'Нейл был одним из первых, кто разглядел в Великовском ученого необыкновенной величины. Он был первым, кто опубликовал обзор о Великовском и его теории. Неужели ориенталисты могли предположить, что, он как член их корпорации запятнает свои руки преследованием великого ученого, дружба, даже знакомство с которым ценнее звания члена любого научного общества? Что ж, придется объяснить им.

В большом письме Стефенсу он, в частности, писал:

«…мистер Шапли начал кампанию осмеяния и подавления книги так скверно, как никогда ничего подобно оскверняющего не было в американской науке и ученом мире.

Атака началась прежде, чем он прочитал даже первую книгу» (О'Нейл в этом же письме указывает, что «Миры в столкновениях» содержат только 20 % тезисов Великовского).

«Мистер Шапли побудил сотрудников обсерватории писать мне письма, принуждающие к отходу от поддержки книги и солидаризации с усилиями, которые приведут к ее подавлению. Подобные письма получили и многие другие. Он понуждал астрономов различных обсерваторий писать такие же письма…»

«Я предложил моей газете обозрение о книге и написал бы хорошо сбалансированную статью, представляющую все „за“ и „против“. Предложение отвергли на том основании, что я желал избежать позорных предубеждений части обозревателей…