Читать онлайн «Люди с далекого берега». Страница 8

Айрис Финли, характерная представительница взращенного Британией племени преданных своему делу медсестер, обладала безупречным чувством долга и авантюрной страстью к перемене мест. Канадские медсестры и врачи обычно неохотно отправляются служить в такие окраинные поселки, как Балина. До сих пор основная проблема провинциальных больниц — недостаток квалифицированного персонала.

Во всей Балине только у Айрис не было семьи. Она оставалась единственной одинокой женщиной; здесь, где обходиться без семьи трудно. Было ей около сорока; миловидная, но угловатая, она являла образец отваги, самоотверженности, постоянной готовности прийти на помощь ближнему. Воспитанная в Шотландии, в спартанских условиях послевоенных лет, Айрис, не раздумывая, откликнулась на сообщение, опубликованное в «Журнале британских медсестер», что где-то на далеком Ньюфаундленде требуется сестра милосердия. До приезда Айрис и понятия не имела, что это за край, но, поселившись здесь, полюбила его. За семь лет, что проработала на Ньюфаундленде — сначала на островке Джерси, потом в Балине, — Айрис ни разу, даже на короткое время, не отлучалась на родину.

Хоть с моей точки зрения в Балине Айрис вела нелегкую отшельническую жизнь, на Джерси ей приходилось еще тяжелее. Этот островок в океане милях в пятнадцати от Балины был тем самым окраинным местечком, где заправляли делами три поколения предков Барбары Дрейк. Жителей на Джерси человек восемьсот; из всех это ближайшее к нам поселение. Остров очень мал, а его жители еще более оторваны от мира, чем мы. У нас хоть можно при желании, если надоест сидеть на одном месте, податься в леса, в глубь Ньюфаундленда. Но жители Джерси лишь в спокойную погоду могут воспользоваться лодкой.

И все-таки Айрис с неизменной теплотой вспоминала об этом острове как о далеком чудесном, райском уголке. Она подолгу рассказывала мне про жизнь на Джерси, и в ее рассказах было много юношеской романтики. Впервые я встретила человека, который мог, например, темной ночью, в шторм отправиться неведомо куда на лодке принимать роды. Такой была Айрис. Ведь на Джерси, кроме нее, других сестер и врачей не было.

— Ну и досталось же мне! Ни минуты покоя, — произносила она со своим резковатым шотландским выговором, так контрастировавшим с мягким местным диалектом — неким подобием архаического английского.

Айрис постоянно подчеркивала, что на Джерси люди совсем не такие, как здесь; чувствовалось, что она скучает. Интересно, что Айрис там такого замечательного нашла? По мне, тамошние жители ничем не отличались от наших, своих ближайших родственников. А сам остров — унылый, со всех сторон продуваемый ветрами, еще более неприкаянное место, чем наш прибрежный поселок! Все же Айрис так и не рассказала мне, почему ей пришлось променять такую райскую, если верить ее рассказам, обитель на больницу в Балине.

При больнице полагалось иметь двух медсестер, но, поскольку даже одну заманить в такое захолустье было почти невозможно, Айрис служила за двоих. Полагалось также иметь и двух врачей — одного, практикующего в самой Балине, другого, тоже приписанного к здешней больнице, только обслуживающего жителей на дому вдоль побережья в радиусе пятидесяти миль. Большой больничный катер стоял на привязи у причала, с надеждой ожидая, когда в него спрыгнет, спеша к больному, какой-нибудь эскулап.

Айрис Финли выбрала себе в помощницы нескольких девушек из местных, обучила их. Для молодой, незамужней девицы со средним образованием работа в местной больнице была единственным шансом выбиться в люди. Эта работа считалась престижной, здесь платили больше, чем на рыбозаводе. А еще Айрис вела для желающих курсы первой помощи; хотела организовать курсы молодых матерей, но эта идея зачахла. Женщины перестали ходить на занятия, как только Айрис показала им младенца-зародыша на картинке. А о том, чтобы кормить малышей грудью, молодые матери и слышать не хотели. Для них это было признаком отсталости, напоминанием о тяжкой доле бабушек. В нынешние времена детей вскармливали искусственно.

Когда выдавалось свободное время, Айрис частенько захаживала к Дрейкам и возилась с их девчушками — Миген, Нэнси и Элизабет. Учила их шить, печь сладкое печенье. Не исключено, что Фримэн с Барбарой принимали ее не иначе как служанку-приживалку, но Айрис в их доме ощущала тепло семейного очага, чего ей, видно, так не хватало.

Однако, как бы дружески мы с Айрис ни беседовали, как ни приятно мне было ее общество, мне так и не удалось сойтись с ней поближе. Так и не удалось разгадать, откуда в ней эта фанатическая жажда помогать другим, принося в жертву себя, собственные желания.

Всего лишь один человек в Балине мог бы в известной степени соперничать с Дрейками в смысле достатка и общественного веса. Это был живущий здесь и состоящий на службе отдела периферийного здравоохранения доктор Роджер Биллингс. Как и Айрис, доктор родился в Англии, которая издавна оснащала больницы Ньюфаундленда медицинским персоналом. Но если Айрис жила скромно, доктор и его жена, напротив, любили размах. В то время как Айрис довольствовалась двумя комнатками при больнице и из имущества имела лишь самое необходимое, доктор и его супруга Джейн занимали целый особняк, предназначенный для местного пункта здравоохранения.

Этот дом был построен в 1909 году семейством Ледрю, местных торговцев, которые, сколотив в Балине за годы правления их династии приличный капиталец, вернулись на родину предков — Нормандские острова. Эти потомки уроженцев острова Джерси,[4] двести лет державшие в руках всю торговлю здесь, на побережье, были последними из английских хозяев, покинувших эту землю. Они уехали, а правительство откупило особняк в эдвардианском стиле, чтоб поселить в нем врача. Коренным жителям Балины не по средствам жить в подобном особняке, к тому же и не привыкли они к таким хоромам. Однако сам дом не был лишен привлекательности. Он красиво стоял на вершине холма, сверху открывалась дивная панорама океана. Высокий нижний этаж, дверные притолоки, подоконники и плинтусы были покрыты изысканной резьбой.

Внутреннее убранство представляло затейливую смесь меблировки английского замка и обстановки канадского охотничьего домика. Пухлая тахта покрыта оленьей шкурой, оставлявшей на одежде короткие жесткие волоски. Мягкие сиденья двух кресел с подголовниками были сплошь изодраны когтями двух сиамских кошек. Красного дерева кофейный столик времен королевы Анны вечно завален медицинскими рекламными изданиями — эти глянцевые брошюрки изо дня в день наводняют почтовый ящик любого врача. Когда-то я считала пределом мечтаний иллюстрировать именно их, потому что они славятся высоким оформительским уровнем. Однако, к моему удивлению, Роджер оказался совершенно невосприимчив к такого рода шедеврам, в результате все это богатство сжигалось в камине.

Этот камин с деревянной рифленой панелью был истинным украшением разностильной гостиной. Джейн все собиралась заменить каминную облицовку в ионическом стиле на декоративный дымоход, который хотела сама выложить из камня. Отец ее был архитектором, и она считала, что это дает ей право демонстрировать и собственные архитекторские навыки. Высокая, худощавая, Джейн была женщиной своеобразной, ходила вприпрыжку, длинные черные волосы обычно заплетала в косу. Обладала неистощимым запасом энергии, то и дело что-нибудь придумывала. Когда мы впервые пришли к ним в дом, Джейн принялась показывать, что сделано ее собственными руками. Сначала смастерила кухонные полки. Через год построила курятник. Еще через год, когда кур поели, Джейн соорудила псарню и развела гончих. Поджарым, гладкошерстным собакам сурово приходилось под ветрами Атлантики, и на них надевали теплые попонки. Потом Джейн перекрасила стены в доме, сама и колер подобрала необычный — горчично-желтый.

Собственная внешность, казалось, ее не волновала. Думаю, что весь свой гардероб, состоявший из «вязанок» и «плащовок» и неизменных жокейских бриджей, она приобрела, еще когда жила в Англии, лет десять назад.

Самой уютной комнатой в доме была, пожалуй, кухня, где суетились две служанки; их комната располагалась как раз над кухней. Они с утра до вечера готовили еду, наводили порядок в доме и пестовали пятилетнего Стивена, единственного отпрыска Биллингсов. Кроме двух служанок, в доме был еще постоянный слуга Джейкоб, который чистил конюшню (спроектированную самой Джейн) и холил двух верховых лошадей и маленького пони.

Роджер, как и его жена, тоже был не чужд увлечений. На ломберном столике в гостиной стоял не до конца собранный им приемник-коротковолновик. А кроме того, хозяин дома был знатоком вин; при случае он заказывал вина ящиками из Сент-Джонса. Раз как-то, спустившись с Роджером в подвал помочь что-то оттуда достать, Фарли стал свидетелем еще целой серии увлечений хозяина дома. В подвале оказались: недостроенная лодка-каяк, над которой Роджер трудился в зимние месяцы, нераспакованный акваланг, лыжи с лыжными ботинками — бесполезные в этих краях, где сплошь скалы, а ветер швыряет снег прямо в лицо.