Читать онлайн «Черное. Белое». Страница 71

Сейчас он смотрел на меня так, как раньше, взглядом, полным заботы, но еще вчера Марк не обращал на меня внимания, будучи полностью поглощен Евой.

– Скажи хоть что-нибудь, – попросил он. – Прекрати мучить меня, заставляя угадывать твои мысли.

– Я очень устала, – еле слышно прошептала я.

– Скажи мне, что ты больше не боишься Евы.

Я покачала головой.

– Ее появление не принесет счастья ни тебе, ни мне. Давай забудем обо всем, Марк. Я не смогу прожить целый день, думая только о ней. И я знаю, что ты можешь заставить меня не вспоминать. Так заставь!

Любимый тихо опустился рядом со мной, и несколько минут мы молчали. Потом он нежно, точно боясь чего-то, уложил меня к себе на колени. Я закрыла глаза, стараясь сосредоточиться только на тех ощущениях, что получала сейчас.

Голова болела еще с утра – таблетки не подействовали. Но как только Марк начал нежно поглаживать мои волосы, я смогла расслабиться и позволить себе отдохнуть. Вечер я провела ужасно, ночь и утро – тоже, и вот теперь впервые я почувствовала облегчение. Мне даже показалось, что все еще может быть хорошо, что проблемы разрешатся, что Ева исчезнет точно так же, как и появилась. Может быть, это все мои фантазии, и очень скоро я буду вспоминать Еву, улыбаясь своей собственной трусости.

Как легко забыть о ней, лежа на коленях у любимого! Он исполнил мою просьбу – в его объятиях я забыла о вчерашнем дне и начала жить настоящим.

В этот день мы поехали к Марку домой, и больше никуда не выходили. Словно в оправдание своего утреннего опоздания мой ангел приготовил для меня сюрприз: расставил в гостиной ароматные свечи, зажег камин, а по полу разложил лепестки красных и белых роз. Романтическая атмосфера дополнялась красивой музыкой и нежным цветочным ароматом. Мы танцевали, и в свете свечей на стенах обрисовывались наши силуэты. Они были прекрасны, к тому же по теням было непонятно, что я человек, а Марк – ангел.

Так же волшебно прошел и следующий день. Я больше не слышала о Еве и не видела ее, и потому перестала терзать себя страшными догадками и предположениями.

Марк в эти два дня проявлял повышенную заботу и был предельно внимателен ко мне.

В воскресенье мы поехали в аквапарк, откуда я вернулась совершенно истощенная, но с чувством приятной усталости. Вечер провела, сидя перед камином в объятиях Марка.

…В понедельник занятия в академии начинались в половину десятого утра. Я привела себя в порядок и оделась, после чего, как обычно, устроилась в кресле в ожидании Марка. Обычно он приезжал за полчаса до начала лекций, чтобы мы успели спокойно, не торопясь, добраться до академии.

Иногда – в редких случаях – он появлялся за двадцать минут, и я успокаивала себя тем, что сегодня именно такой случай. Когда до занятий осталось десять минут, я убедилась в том, что он не приедет.

Мама была дома и видела, как я нервничаю. Она попросила меня позвонить ему, но я наотрез отказалась: будет только хуже, если я снова услышу стандартную фразу: «абонент недоступен». Я уже знала, с кем сейчас Марк. Лишь присутствие мамы заставляло скрывать охватившее меня горе. Все, что мне было нужно сейчас – это броситься на кровать и реветь до тех пор, пока головная боль не заглушит душевную. Но мама была рядом, и именно она взяла телефонную трубку и заказала такси до академии. Я не могла сказать ей, что мне сейчас не до учебы.

Наверно, какая-то сила еще оставалось у меня, и именно благодаря ей я не разревелась на глазах у мамы, водителя такси и всех своих однокурсников. Мне было необходимо одиночество, но люди со всех сторон окружали меня. Приходилось до боли напрягать глаза, чтобы из них ручьем не потекли слезы. Я должна выдержать. По крайней мере, полтора часа – одну лекцию – я должна продержаться. А после мама уже уедет на работу, и я вернусь домой. Туда, где, кроме моей кошки, никто не увидит моих слез.

Английский я просидела, судорожно вцепившись рукой в край парты и стиснув зубы. «Скоро, скоро все закончится, – постоянно повторяла я про себя. – Скоро я вернусь домой». Чем больше проходило времени, тем труднее давалась каждая минута, и мне уже казалось, что я не вытерплю до конца лекции. Слезы наворачивались на глаза, и тогда я стискивала зубы еще сильнее. Однокурсники заметили мое напряженное состояние, но, к счастью, вопросов задавать не стали.

Я была настолько сосредоточена на сдерживании слез и воплей, рвавшихся из моей груди, что даже не думала о причине моих страданий – о Еве. Ресницы дрожали, мышцы на руках напряглись, я тяжело дышала, еле удерживая в себе мощную энергию горя. Я думала только об одном: когда буду дома и выплесну все свои эмоции. А потом… О Еве я подумаю когда-нибудь потом.

Как только закончилась лекция, я резко сорвалась с места и выскочила из кабинета.

Марк перехватил меня возле аудитории. Он мог бы не появляться сейчас, так как все, что мне было нужно – остаться одной, бежать, кричать, реветь… И его появление не меняло моего желания. Поэтому я забилась в его руках, пытаясь вырваться. Он насильно прижал меня к себе, скручивая руки. Потом молча приподнял и вынес из академии.

Нет! Я не стану сейчас плакать – Марк не должен видеть моих слез! Я смогу, я выдержу, я спрячу рвущиеся наружу рыдания.

– Я так боялся расстроить тебя и только сделал еще хуже. Черт возьми, Вика, в последнее время я совершаю столько ошибок…

Вырываясь из его объятий, я тщетно пыталась установить контроль над своими действиями, потому что вела себя точно как потерявшая разум – пиналась ногами и барабанила кулаками по его груди.

Марк усадил меня в машину, пристегнув ремнем безопасности и явно сожалея о том, что больше в машине нет никаких ремней, чтобы связать меня полностью.

Нажав на газ, он погнал с бешеной скоростью, которая немного привела меня в чувство – истерика проходила. Она не исчезала, а сжималась в комочек, становилась маленькой и пряталась, грозя когда-нибудь произвести взрыв.

По дороге он не сказал ни слова.

В кратчайшее время мы оказались возле его дома, и я выскочила из машины сразу, как только он нажал на тормоз. Я тут же бросилась в дом, к камину – мне казалось, огонь сейчас поможет мне придти в себя.

Так и случилось – ровно полыхающее пламя окутало меня своей безмятежностью, и Марк не подходил ко мне, пока я несколько минут завороженным взглядом смотрела на огонь.

– Я не был с ней до самого утра, мы…

Я резко перебила его.

– Не хочу ничего слышать. Мне не важно, сколько времени вы провели вместе, что вы делали и где вы были. Я. Не. Хочу. Ничего. Знать! – четко выговаривая каждое слово, произнесла я.

– Прости меня.

– Хорошо. Я простила тебя.

Я не могла его не простить. Не могла говорить и разбираться в том, почему Марк этой ночью снова был с Евой. Не могла – ни физически, ни морально. Я только что поборола истерику, и теперь не хотела вытягивать ее обратно. Марк видел своими глазами, до какого состояния довел меня, и в его власти решать: повторять ли такое еще раз.

Мой ангел впервые был таким растерянным – он не знал, что со мной делать. Я медленно подошла к нему и коснулась его губ. Лучшее, что я могу сделать – оставить в прошлом события сегодняшнего дня.

– Все прошло, – прошептала я. – Все позади.

Он ответил на мой поцелуй, и впервые в жизни вместо мягкой сладости его губ и ощутила колючую горечь. Я не знала, что его губы могут быть такими горькими на вкус, такими непривычно скованными на ощупь. Мне было приятно целовать его, но в моем прикосновении к Марку чувствовалось что-то, подобное самоистязанию. Все внутри меня протестовало против этого поцелуя, хотя тело отзывалось на ласки. Мне приходилось преодолевать желание оттолкнуть Марка, потому что в моем представлении Ева все еще была рядом с ним. Прикосновения к нему были другими – неестественными, странными, чужими.

Я целовала Марка потому, что не могла не целовать; не показывала своей обиды потому, что обижаться на него было выше моих сил. Мне тяжело и до боли трудно было обнимать его сейчас, но было бы еще тяжелее, если бы из-за своей гордости я отвернулась от него.

Марк был шокирован моим поведением, но, думаю, понял, почему я так поступила. Он больше не говорил о Еве, не пытался ничего объяснить. Мы вдвоем вели себя так, словно ничего не произошло.

Я знала – мне не нужно много времени в его объятиях, чтобы придти в себя. Если бы я обиделась на него, мне бы только стало хуже.

Весь день общение между нами было напряженным, приходилось внимательно подбирать слова, обходя запретную тему. Это было похоже на своего рода магнитное поле – шаг влево, шаг вправо – и вот-вот притянет куда-нибудь не туда.

Доверие. Я могла бы доверить Марку свою жизнь, свою душу, свои мысли, будь я уверена, что на пути ему не встретится Ева. Она меняла его – он никогда бы не поступил так со мной до встречи с ней. Лишь под ее влиянием он был способен так обидеть меня.

День приближался к концу, и я понимала, что скоро Марк отвезет меня домой, а сам уедет. От этой мысли становилось жутко, и я искала выход из ситуации.