Читать онлайн «Императрица». Страница 9

Служанки почтительно мне поклонились. Поднеся золотую плошку, серебряный кувшин и вышитые золотой нитью полотенца, они предложили мне омыть с дороги руки и лицо, а потом сесть на носилки. На них я пересекла лес, потом опять стены и ворота. Все глубже проникая в пределы священной земли, я стала различать едва уловимые звуки: шепот листвы, звон струны, журчание ручья.

У ворот в форме луны меня попросили встать и перейти в павильон. Я села посреди украшенной росписями комнаты и стала ждать, разглядывая в открытый дверной проем тихий дворик и камни, оплетенные каким-то неизвестным мне видом плюща с красными плодами. Четыре девушки медленно, опустив головы, прошествовали вдоль крытого перехода и, поднявшись на крыльцо, переступили порог. Они принесли мыло, полотенца, стеклянную и глиняную посуду. Меня еще раз заставили умыться и прополоскать рот. Не успел стихнуть шелест шелка их одежд, как появились еще четыре девушки. Эти расставили на полу низкие столики со множеством крохотных тарелок и блюд. А один столик накрыли с таким расчетом, что трапезничать явно предстояло мне одной.

Дома жадно заглатывать любую пищу было огромным удовольствием. Но тут, взглянув на безукоризненно воспитанных служанок, я побоялась, что они станут высмеивать мои грубые замашки, а потому съела всего несколько кусочков того-сего. Утонченность императорской кухни меня поразила: овощи по всему напоминали мясо, у мяса был вкус дичи, а из дичи искусные повара вырезали тончайшие венчики цветов.

Служанки принесли бронзовую ванну в форме огромной кувшинки, понизу украшенной листьями. В воду добавили ароматическое масло и кору сандалового дерева. Две служанки мылили меня, терли, ополаскивали и вытирали, причем все это — без единого лишнего или неловкого движения, что свидетельствовало об изрядном опыте.

Затем в сопровождении целой толпы одетых по-мужски девушек вошла пожилая женщина в чиновничьем платье, шапочке и туфлях с загнутыми вверх квадратными носами. Она пощупала у меня пульс, проверила волосы, осмотрела глаза, язык, принюхалась к дыханию, одновременно перечисляя двум девушкам-писцам соответствующие сведения. Затем лекарь приказала меня раздеть, измерила длину рук, форму кистей, ширину плеч, грудь, бедра, ноги, щиколотки, ступни и пальцы. «Круглые, квадратные, треугольный, костлявые, — попутно описывала она. — Красные, розовые, белые…» Наконец, меня попросили лечь на спину и раздвинуть ноги. Я, невольно покраснев, подчинилась. Лекарь отметила ширину и глубину моих сокровенных достоинств, а потом запустила внутрь какой-то гладкий холодный инструмент. «Девственница!» — подытожила она.

К концу дня пришел господин в желтом халате и лакированной шапочке, а с ним стайка служанок и слуг. Предводителя этого шествия отличали огромный живот и двойной подбородок. Подведенные черным глаза на сильно напудренном и нарумяненном лице казались двумя глубокими трещинами. Незнакомец почтительно мне поклонился и, сказав несколько лестных для моего самолюбия слов, попросил следовать за ним. По пути нам несколько раз встречались группы слуг с розовыми и сиреневыми фонарями. Но, не считая шороха шагов и одежд, стояла полная тишина.

Повсюду я видела сады и беседки. На земле уже сгущался сумрак, однако небо над головой было цвета крови. Я подумала о Матери и о нашем убогом жилище. Там, в деревне, уже начали собирать урожай. Сейчас под старым кипарисом женщины гуляют с детьми, мужчины пьют рисовую водку, а двоюродный дед рассказывает всякие истории о призраках.

Я вдруг оцепенела от страха.

Небо и земля, солнце и луна, день и ночь, мужчина и женщина, — все в этом мире, где Инь и Янь отталкиваются и притягивают друг друга, подчиняется энергии двойственности. Сердце Империи, дом Полновластного Господина, тоже не ускользнуло от оков Закона мироздания. Императорский Дворец, предназначенный для государственных дел, противостоит Внутренним покоям, обители наслаждения. В первом их них, где никогда не появляется ни одна женщина, Сын Неба, повелевая сановниками и полководцами, правит Империей и как верховный священнослужитель круглый год проводит надлежащие обряды. Зато из второго изгнаны все мужчины — только государь, исполнив священный долг владыки мира, упивается несказанной прелестью десяти тысяч красавиц.

В Императорском Дворце под навесами стоят стражники в парчовых куртках под бронзовыми доспехами, с мечами на кожаных поясах, с крепленными ротангом луками и колчанами, полными краснооперенных стрел. Просторные залы под крышей, покрытой бирюзовой или зеленоватой черепицей, сменяют друг друга, следуя в торжественном и величавом порядке. Их гигантские размеры отражают небесную гармонию, а простые и благородные линии воплощают плодородие земли. В «Запретном Дворце» условности не соблюдаются столь жестко. И самые одаренные строители могли дать волю воображению, отважиться на те или иные причуды. Воинственность и мощь тут ни к чему — повсюду царят изящество и нега. Моим глазам, привыкшим к размерам деревенских жилищ, пришлось перестраиваться, приноравливаясь к восприятию чрезмерного. Нос, надышавшийся не самых нежных ароматов, не умел различать тончайшие оттенки благоухания заморских фруктов или редких цветов. Птицы в клетках, похожих на золотые дворцы, услаждали слух дивными трелями. Я познала, какой опьяняющий восторг испытывает кожа, когда ее ласкают шелк, креп, атлас, парча, бархат, кисея, какое наслаждение касаться тонкого фарфора, ощущать прохладу яшмовых блюд, тепло лакированных подносов, трепет золотых чаш, блаженствовать под дождем цветочных лепестков.

Два продолговатых внутренних квартала примыкали к Императорскому Дворцу точно две руки, оберегающие тело: Восточный Дворец, где обитали Наследник и его приближенные советники, а также Боковой квартал, предназначенный для придворных дам.

Особое царство внутри Империи, расписная шкатулка в золотом ларце, Боковой квартал являл собой хитросплетение крошечных комнат, разделенных глинобитными стенами, бамбуковых изгородей, узких проходов. Службы, садики, окаймленные глициниями дорожки, бесчисленные комнаты соединялись между собой длинными крытыми переходами.

Тысячи женщин входили и выходили под шорох шелка и едва уловимый ропот вееров, никогда не показываясь на солнце и не попадая под дождь. При всей тесноте этого перенаселенного мирка имперские правила межранговых взаимоотношений соблюдались самым тщательным образом. Чем ниже ранг, тем меньше комната, умереннее роскошь, скромнее обстановка. В квартале рабынь теснились обшарпанные домики, комнаты имели самый мрачный вид, ложа ограничивались самым необходимым и не давали тепла, а сами женщины были всего-навсего крохотными стежками в огромной вышивке.

Моя комната под столетними деревьями всегда оставалась затененной, но стены обтягивала красивая ткань, а дверь выходила на террасу. С ложа из слоновой кости, подколов золотыми крючками тончайший полог, я могла любоваться кусочком неба над небольшим двориком, каковой делила еще с тремя Одаренными. В сумерках, когда солнце медлило скрыться за двойной стеной, я наблюдала, как на темно-синем фоне кружат стайки воробьев.

В соответствии с рангом Двор наделил меня двумя служанками и одной распорядительницей — холодной и несгибаемой настолько, что она ухитрялась мной командовать, используя свое подчиненное положение как ширму. Изумруд и Рубин были близнецами. Семья бедствовала, и отец продал дочек жившему в западной части Города торговцу Жаню. Последний процветал, поставляя Дворцу и семьям сановников самых красивых девочек. По вечерам, причесывая мне волосы, служанки охотно рассказывали дворцовые сплетни. Так я узнала, что слуги во Внутренних покоях — не настоящие мужчины. Родственники лишили их возможности иметь потомство, еще до того как продали во Дворец. Выяснила я также, что распорядительница, особа благородного происхождения, была супругой воина, сражавшегося под знаменами династии Суй. Потерпевших поражение мужчин клана казнили, а супруга его главы, лишившись всех прав, стала императорской рабыней.

Как и все девушки, только что доставленные ко Двору, я училась всем тонкостям уклада жизни дворца Небесного Дыхания. Большой поклон, малый поклон, изъявление благодарности, изъявление сочувствия, приветствие равной, быстрый шаг, медленный шаг… В «Запретном Дворце» ничто не пускалось на самотек. Естественность воспринимали здесь как нечто, годное лишь для простолюдинов и варваров. Изящество движений напрямую зависело от того, насколько девушка умеет обуздывать все, данное ей природой. Смотреть, есть, пить, садиться, спать, вставать, разговаривать, слушать — для всех этих наипростейших в жизни каждого человека действий были самым тщательным образом разработанные правила, что диктовалось как системой представлений о прекрасном, так и суевериями.