Читать онлайн «Храм ночи». Страница 35

Лихие беспокойные денечки, когда золото и недобрая слава изливались на наемную дружину нескончаемым потоком, ушли в песок Золотого Века хайборийской цивилизации, нежащейся в просвещенном покое. Старые вояки оседали на земле, обзаводясь сварливыми женами и выводком сопляков, для которых, напившись вдоволь вражьей крови, строгали из податливой древесины фигурки коней и собачек. Пираты заводили поместья и принимались выращивать экзотические растения в оранжереях при роскошных особняках. Не счесть стало ударившихся в замаливание грехов некогда славных воров и охотников за людьми.

Одноглазый Диго пока держался. Удачливый командир, он был еще наблюдательным малым, обожавшим свое ремесло и беспокойную походную жизнь. Добытые во множестве походов богатства он старательно и быстро спускал на шумных гульбищах, расшвыривая остатки на рыночных площадях, словно вельможа, решивший после дикой попойки раздать состояние нищим и убогим, дабы обратиться к милости светлых богов. Из отряда мгновенно изгонялись те вояки, кто укладывал монеты и камешки в полотняном мешке или деревянном сундучке под голову, — такие норовили у походных костров распустить сопли, вздыхая о тихой жизни и сетуя на судьбу, а потом, в ближайшей живописной деревеньке, уйти вослед первой же юбке, да еще сманить с собой пару-тройку грозных псов войны.

Кроме того, Диго раз и навсегда зарекся продавать свой меч Аквилонской или Немедийской Короне — платили могущественные владыки прекрасно, предпочитая охранять границы наемной ратной силой, однако долгое гарнизонное сидение, отягощенное бездельем и звоном изрядного количества монет, медленно, но верно подтачивало боевой дух. Наемники обрастали на месте семьями, огородами, приятными знакомыми — глядишь, а меч уже покрылся бурыми пятнами ржавчины, отвисло брюшко, дорожный мешок заброшен где-то в сарае, погребенный под заготовленными к зиме бочонками с квашеной капустой и вареньем. Затем шустрые королевские дознаватели при полном безразличии порубежников заламывают руки и увозят в столицу офицеров, прознав про их прошлые подвиги на большой дороге или в рядах некогда многочисленных мятежников, а лагерь вольной наемной дружины, окруженный какими-то сараями, складами и хранилищами, становится обычным пограничным гарнизоном богатого королевства. Так из жизни ушли славнейшие дружины великих наемников, на опыте которых учился сам Диго, по крохам постигая нелегкую ратную науку.

Приглядевшись и принюхавшись, куда дует ветер просвещенного века, Диго повесил нескольких аквилонских и немедийских вербовщиков, недрогнувшей рукой выбросил в пропасть мешки с коварным королевским золотом и, прогнав из отряда недовольных, откочевал в Офир, где шла развеселая гражданская война. Постепенно вокруг непреклонного аргосца собрались последние псы войны — стая отпетых мерзавцев. Слава о кровавых подвигах свирепой ватаги наемников была столь громкой и разошлась так далеко, что ни один авантюрист из аристократов, всерьез претендующий стать монархом, не рискнул бы принять их на службу, боясь гнева Митры и иных благих существ высшего мира. Ни один законный правитель не доверил бы отряду Диго жизнь своих подданных и свою казну, опасаясь гнева людского.

Волков-наемников гнали отовсюду, везде они стали изгоями. Аргосец всерьез подумывал, не податься ли ему за море Вилайет. В степях гирканцев, как и встарь, царили знакомые и приемлемые Диго законы меча и кинжала, оставались Вендия и Меру, а дальше — таинственный и легендарный Кхитай. Наемнику не хотелось верить, что человечество вдруг скопом, повсеместно кинулось петь псалмы, пахать и сажать сады.

Посланец Ордена Блистательных нашел вожака волков, скрежещущего зубами от бешенства, — поутру из отряда ушли старейшие его члены, близнецы- братья из Бритунии, внезапно-воспылавшие нешуточной страстью к торговому делу. Диго как раз думал, не нагнать ли ему хауранского торговца, сманившего лучших лучников — смешно сказать, — посулив им места приказчиков, и не перерезать ли ему жирную глотку.

Переговоры с немедийским дворянином оказались недолгими, сборы — еще короче. Сотня наемников шла в сторону замка пеллийского Мастера Блистательных столь стремительно, словно впереди их ждали сокровища всех царей земных, а сзади полз мировой змей Сет.

— Что ж, в худшем случае это будет славная война: Немедия и Аквилония — это не шуточные противники, — вслух бормотал аргосец, покачиваясь в седле, — в лучшем мы и впрямь создадим новое королевство. Уж если суждено и мне покинуть Большую Дорогу, то только ради владения герцогством или баронством… Впрочем, кто мне помешает мечом проложить путь к трону и возложить на седую голову королевский венец. В конце концов, Золотой Лев Аквилонии, сказывают, тоже из наемников. А что: Диго Первый звучит гораздо лучше, чем Кровавый Диго, или Безголовый.

Когда волки Одноглазого Безумца переправлялись через реку Красную, стараясь укромными тропами миновать гарнизоны мощнейшей Аквилонской армии, к замку Ордена Блистательных стягивались и другие участники будущего мятежа. Под видом безобидного бродячего цирка ехали по немедийскому тракту тридцать черных, как ночь, выходцев из Дарфара, везя в клетках восемь тигров-альбиносов, которых еще котятами кормили человечиной. Клетки, размещенные на длинной телеге с тремя десятками колес, напоминавшей издали гигантскую сколопендру, тащил громадный слон, восхищая детвору придорожных деревень. Опытный офицер, знакомый с методами ведения войн на юге континента, безошибочно распознал бы в аляповато раскрашенном, с колокольцами и бумажными цветами по бокам деревянном ящике на спине слона боевую башенку для лучников. Но для такого сообразительного и зоркоглазого великан-погонщик, разодетый под базарного фокусника, вез на поясе, расшитом речным жемчугом, внушительный мешочек. Содержимое его могло навести на некоторые размышления и почитателя Асуры, видевшего хоть одним глазком сокровищницу своего бога, но таковой на пути каравану не повстречался.

Примерно в то же время из Нумалии по дороге к Бельверусу и далее, к пограничному перевалу, тронулся свадебный кортеж, везущий, как было указано в охранной грамоте, дочку богатого купца в жены никому не известному племяннику младшего отпрыска герцога пеллийского. Паланкин сопровождало четыре дюжины великолепно вооруженных всадников — по виду выходцев из Заморы, но на гирканских скакунах, в доспехах из Хаурана и с традиционным вооружением горцев северной Вендии. Если бы некто, избежав пристального внимания телохранителей, заглянул под роскошные покрывала красавицы, прикрывающие ее от ступней до головы, то он, к своему изумлению, обнаружил, что невеста имеет толстые кривые ноги, горб, кудлатую бороду и совершенно зверовидную физиономию, прекрасно известную стражам порядка города воров Аренджуна. Если аргосского наемника прельстила не столько плата, сколько возможность завладеть еще не существующим троном, то знаменитого грабителя и наемного убийцу согревала мысль, что он благодаря мятежу окажется в непосредственной близости от храмовой сокровищницы Асуры. А в деле обращения с подобными ценностями он был непревзойденным специалистом, последним из живых членов Гильдии Ночных Принцев. Уж он-то был наслышан об исчезновении нескольких невзрачных повозок из идущего в Пуантен каравана богомольцев. Донесший ему об этом событии человек, наблюдавший за тем, как в ворота пеллийского замка въезжают груженные баснословными богатствами подводы, одетый в рубище и с клюкой в руке, теперь ехал поодаль от паланкина «невесты», поглаживая костяную рукоять огромного горского ножа, заткнутого за алый кушак. Ни гордой осанкой, ни надменным взглядом он ничуть не напоминал того жалкого попрошайку.