Читать онлайн «Желтый дом. Том 2». Страница 54

В сарае долго обсуждали фильм. Уже засыпая, я услышал ответ МНС на какое-то изречение Кандидата. Мы все делаем на низком профессиональном уровне или с дефектами, сказал МНС. Обратите внимание, как показаны в фильме наши и немецкие политики и генералы. Хотя немцы терпят поражение, а наши руководители обыгрывают их на каждом шагу, поведение нашего руководства все равно выглядит как любительский спектакль в сравнении с профессиональным спектаклем поведения немцев. И постановщики фильма не смогли скрыть это различие. Вот в чем дело! И скрыть это невозможно, ибо суть дела проявляется во всем — в одежде, в лицах, в форме носа, в голосе, в жестах и прочих пустяках. Даже в звучании имен и командах.

На сей раз я смотрел один из моих любимых военных снов. Смотрел именно с этой точки зрения. И был поражен тем, насколько был прав МНС. Но теперь передо мной возникла новая проблема: где проходит граница между любительским и профессиональным историческим спектаклем и научимся ли мы когда-нибудь играть в историю на уровне высочайших образцов прошлого?

— Да! — прогремел во сне незнакомый доселе внутренний голос. — Научимся! Вернее, научились давно. Но мы профессионально можем играть только страшные трагедии.

О коммунизме написаны миллионы всяческих слов, говорю я, но не сказано о нем самого главного. Коммунизм мыслился лучшими людьми прошлого как такая организация жизни людей, в которой люди вместе трудятся, вместе развлекаются, вместе переносят трудности, вместе радуются удачам. В которой все распределяется поровну и по справедливости, в которой все живут открыто, на виду друг у друга, живут душа в душу, помогают друг другу, заботятся друг о друге, любят друг друга, — короче говоря, в которой люди живут единой дружной семьей. Верно, говорит МНС, но без семьи. Возможны ли такие коммунистические человеческие объединения? Конечно возможны. Они бывают. Например, наша бригада иногда бывает похожа на этот образец. Еще ближе к нему — агитбригада. Вот уж где чистый коммунизм! Сплошная взаимная любовь, дружба и прочее! Но часто ли это бывает? И надолго ли? И можно ли все многомиллионное общество организовать так? Нет, конечно. Такая коммунистическая ячейка есть пустая абстракция, если взять общество в целом. Она предполагает отвлечение от смены поколений, от семьи, от бюрократии, от иерархии, от государства, от партии, от органов подавления и т.п. Такая абстракция может реализоваться иногда для небольших групп и на короткий срок, но не для нормальной жизни общества в целом. Не случайно основоположники учения о коммунизме говорили об отмирании государства, органов подавления и т.д. при коммунизме — они чуяли, что их идея — нереальная фантазия, и обставляли свою фантазию фактически нереализуемыми условиями.

И все же, говорю я, такие человеческие объединения которые я рассматриваю как подлинно коммунистические, возможны. И я много раз наблюдал их. И сам в них участвовал. И почему бы им не развиваться и не овладеть всеми людьми и всем обществом?! Разве это исключено априори?! Исключено, говорит МНС. Влезьте на это дерево и прыгните вниз. На какое-то время вы ощутите прелесть парения в воздухе. Но как долго? И вы же все равно шлепнетесь о землю и ощутите на своей шкуре силу законов бытия. Такие коммунистические ячейки возможны лишь при условии, если вокруг вы видите совсем другого рода отношения людей (иначе вы не будете наслаждаться прелестями своей исключительной ячейки) и если есть обычное общество, за счет соков которого может жить ваша ячейка.

Походите по религиозным сектам, и вы найдете там ваш коммунистический идеал в изобилии. Но эти секты — явление производное и паразитическое. Они ничего не производят и ничего не делают для поддержания системы культуры, для охраны порядка и т.д. Ваш коммунизм есть отклонение от обычной жизни, есть праздник для души. А праздник для всех и всегда — это пустая мечта.

Ладно, говорю я, пусть невозможно всем людям и всегда жить по-коммунистически. Но ведь к этому можно стремиться. Можно довольно близко приблизиться к этому идеалу. Наша партия имеет такую цель. И делает много, чтобы ее добиться. Увы, говорит МНС, диалектика истории такова, что чем усиленнее стремишься к этому идеалу, чем больше делаешь для того, чтобы к нему приблизиться, тем больше отдаляешься от него. Чтобы в наше время создать... нет, не коммунистическое изобилие, а хотя бы мало-мальски терпимое благополучие для населения страны, нужно развивать производительные силы, нужно усложнять организацию производства и управление страной. А это в принципе отвергает ваши коммунистические идеалы. Мы в самом начале нашей коммунистической истории были гораздо ближе к вашему идеалу, чем теперь. А почему? Потому, что были нищими. И обратите внимание, в каких условиях чаще возникают человеческие объединения такого типа, о которых вы говорили? Окопы на фронте, бригады вроде нашей... В общем — в самых скверных условиях.

Но ты же сам говорил, что у нас большая часть населения вынуждается на такой скверный образ жизни, говорю я. Значит, возможности для возникновения подлинно коммунистических ячеек возрастают? Абстрактно рассуждая, да, говорит МНС. Но это все погружено в общую атмосферу жизни общества, которая противоположна вашим идеалам. Она губит всякие попытки создания коммунистических ячеек в вашем смысле. Взгляните, что теперь творится в нашей и других бригадах. Грызня, склоки... Поймите, коммунизм в масштабах всего общества глубоко враждебен коммунистическим отношениям (в вашем смысле) в первичных ячейках общества.

После этого разговора я сказал МНС, что, если он будет вступать в партию, я могу дать ему рекомендацию. Он сказал, что хотел бы уклониться от этого дела, но, по всей вероятности, это не удастся, и потому он охотно примет мою рекомендацию. Кстати, спросил он, а как насчет нашего принципиального расхождения по отношению к труду? Я сказал, что оба мы по-своему правы, что в завуалированной форме и неосознанно я всегда придерживался его концепции, но иногда мне хотелось другого, чего-нибудь вроде атаки. Теперь я вижу, что атака хороша лишь тогда, когда в ней нельзя не участвовать и когда боевой порыв есть лучший способ спасти свою шкуру.

Рано утром, рассказывал Парень, Ильин с приятелем покинули свою часть и приехали в город. Об этом, естественно, сразу же стало известно в КГБ. Заговорщики пришли на квартиру Родственника. Того не было дома — уехал в командировку в отдаленную часть района. Жена Родственника оставила их одних, поскольку ей надо было отлучиться на часок по делу. Все складывалось так, как нужно. Приятель переоделся в милицейскую форму Родственника, взял его пистолет, который, разумеется, лежал в незапертом ящике, покинул квартиру Родственника, сел на поезд, идущий в Москву. Через некоторое время сам Ильин направился на квартиру к своей знакомой девушке, на которой собирался жениться, переоделся в милицейскую форму, которую он приобрел у одного милиционера за приличные деньги, и на следующем поезде тоже поехал в Москву.

И тут организаторы спектакля дали промашку. Они не предполагали, что покушающихся окажется двое, что на их игру наложится другая, не менее хитрая игра. Вместе с тем  весьма возможно, что, вкладывая в руку покушающегося испорченный пистолет (в соответствии со сценарием, одобренным высшими лицами и самой «жертвой»), некоторые организаторы спектакля делали вид, что им неизвестно о другом, исправном пистолете, который наверняка выстрелит. Сомнительно, чтобы они не знали об этом. До истины теперь уже никогда и никто не докопается. Но что-то произошло неожиданное, это факт. То ли кремлевский вариант не был предусмотрен. То ли дублер оказался сюрпризом. То ли Ильину удалось скрыться от наблюдения. То ли изменились намерения вождей. То ли сама «жертва» струсила в последний момент. Только вдруг во всем сложном механизме заговора начались перебои, приведшие к настоящей панике.

Остальное вам известно. Ильин вклинился в шеренгу милиционеров в Кремле, стрелял в ту машину по счету, в которой должен был ехать Брежнев, — машина Брежнева неожиданно для всех (кроме посвященных, конечно) изменила маршрут перед въездом в Кремль, направилась к другим воротам, и на ее месте по счету оказалась машина с космонавтом. Возможно, что заговорщики (реальные, а не игрушечные) догадались о другом пистолете и побоялись, что Ильин на самом деле шлепнет Брежнева. Он таки убил кого-то в машине — шофера и еще кого-то. Теперь, повторяю, этот клубок никогда уже не распутаешь.

Дон спросил у Парня, откуда все это ему известно. Тот пожал плечами. Все такие спектакли, сказал он, разыгрываются по одному и тому же сценарию. Если известны какие-то детали и общие контуры его, то восстановить прочие детали уже под силу сведущему и неглупому человеку. А с какой целью ты рассказывал? — не унимался Дон. Просто так, сказал Парень. Из любопытства. Вы тут все время умные разговоры ведете. А случай, который я вам рассказал, весьма поучителен. Не все в нашей жизни безнадежно. Даже в такой крайне запутанной и рискованной ситуации, о какой я говорил, человек имеет шанс провести свою индивидуальную линию и кое-чего добиться. Контроль общества за индивидом не абсолютен. Всегда остается нечто неподконтрольное. И в нашей истории еще будут сюрпризы, помяните мое слово.