Читать онлайн «Источник». Страница 183

Все, кто оказался под руками, были брошены расчищать забытую шахту, и, когда она углубилась более чем на сто футов вниз, Гюнтер уже не мог сдержать своего нетерпения – и все же никогда не колебался в убеждении, что вода где-то здесь рядом. Наконец землекопы добрались до каменного ложа – но ничего не нашли. Гюнтера охватило горькое разочарование, и, спустившись в шахту, он стал голыми руками колотить по каменному основанию, крича:

– Во имя Господа, где же вода? – но ответом ему были только клубы пыли.

Он выбрался наружу из пустой дыры и несколько дней мрачно размышлял о неудаче, которая постигла его в этом бессмысленном поиске. А тут еще случилось время засухи, когда по всем приметам должен был выпасть дождь, но он так и не пролился, и Гюнтера стали мучить лихорадочные мысли, что в будущем засуха может совпасть с нападением арабов и он, умирая от жажды в городских стенах, окажется совершенно беспомощным. Он набросился на Фолькмара с вопросом:

– Ведь не мог же источник высохнуть сам по себе?

Он заставил своего зятя на костылях спуститься в шахту, и Фолькмар лично убедился, что идея Гюнтера отнюдь не была бредом, но помогло разрешить тайну лишь одно его случайное замечание. Глядя на истертые ступени, что уходили в шахту, он сказал:

– Камень истерли тысячи и тысячи босых ног.

– И что это значит? – из темноты крикнул Гюнтер.

– Смотри. Смотри, где женские ноги стерли камень.

Идея захватила Гюнтера, и больше недели его преследовало зрелище бесконечной вереницы босоногих женщин, спускающихся на дно шахты с кувшинами для воды…

– Где же все они стояли? – задавался он вопросом, и как-то ночью его осенило. – Да вовсе не в шахту они спускались! – вскрикнул он. – Они куда-то шли!

Полный возбуждения, он спустился к каменному основанию шахты, видя в воображении бесконечную вереницу женщин, идущих мимо него, – они куда-то направлялись. Гюнтер поцарапал стены, тщетно пытаясь понять, куда они исчезали, но так и не смог найти разгадки. Когда его подняли наверх, он пошел бродить по улицам Макора, не в силах отделаться от впечатления, будто за ним следуют босоногие призраки. Один раз он даже резко остановился и повернулся в их сторону.

– Куда вы шли? – завопил он, обращаясь к преданной Керит, которая, спускаясь вниз, восхищалась работой мужа, к Гомере, которая в этих глубинах напрямую разговаривала с Богом.

– Куда вы исчезали? – заорал он фантомам, но те лишь молча стояли за его спиной.

Затем он сделал то, что в течение тысячелетий в Макоре делали люди, оказавшиеся в затруднительном положении: поднялся на вершину еще недостроенной стены, откуда открывался вид на весь Макор и его окрестности. На западе он видел огни Акры, а за ней – мерцающее в лунном свете бескрайнее морское пространство; к югу тянулись оливковые рощи и скрытые ими болота; к северу же спускались уступы холмов, напоминающие вражеские шеренги, лишь чтобы замереть перед глубоким провалом вади… Он замер. Интересно, подумал Гюнтер, имеет ли вади какое-то отношение к источнику воды.

– Почему они выкопали такую глубокую шахту? – задал он себе вопрос, но все факты продолжали оставаться туманными, и он в отчаянии преклонил колени на стене и взмолился: – Боже всемогущий, так где же Ты спрятал воду? – В гневе он выкрикивал эти слова и колотил кулаками по холодному камню, а затем возмущенно заорал: – Бог! Бог! Где Ты прячешь воду? Она нужна мне – и немедленно! – И поскольку Бог не всегда предпочитал мягких и покорных людей, которые поют в базилике, лунный свет озарил вади, и Гюнтер вскочил на ноги, как человек, под которым внезапно загорелась постель. – Они врылись так глубоко, – закричал он, – чтобы докопаться до воды! Она там!

Еще не успел заняться рассвет, как он уже был около шахты и, позвав Луку, рявкнул:

– Я знаю, где вода!

Взяв с собой пять лучших землекопов, он спустился вниз. Ему повезло довольно точно вычислить, в какой стороне лежит север, и он приказал начать раскопки в этом направлении. Они трудились весь день, и Гюнтер, стоя рядом, понукал их. Вниз спустилась свежая команда; наверх непрерывно поднимались корзины с грунтом, а когда спустилась ночь, грек-рабочий погрузил заступ в мягкий слой земли и не встретил сопротивления. Гюнтер, как сумасшедший, кинулся в эту дыру и, подняв над головой свечку, стал вглядываться в темноту. Наконец он увидел давно исчезнувший туннель Давида, пробитый Удодом и его рабом-моавитянином. Не обращая внимания на опасность обвала или другой неожиданности, он бросился в туннель, где много веков царило молчание, пока не остановился перед стенами в дальнем конце, у основания которых увидел древний источник.

Вернувшись ночью в замок, Гюнтер отнюдь не испытывал воодушевления, ибо, хотя он понимал, что теперь его замок и город могут противостоять самому сильному врагу, его блуждания в темноте, где молчаливо присутствовал Бог, напомнили ему, как хрупка и преходяща жизнь, и заставили задуматься о будущем. Когда Лука явился поздравить его, он увидел перед собой не кипящего радостью жизни германского рыцаря, а смиренного человека, который тихо сказал:

– Пришло время найти мне жену.

Той же ночью Лука дождался, пока граф Фолькмар, предпочитавший оставаться в своих покоях, отошел ко сну. По просьбе Луки бейлиф тихонько вызвал Талеб. Лука, не поднимая глаз, сказал ей:

– Сир Гюнтер говорит, что ему нужна жена. – Наступило молчание… – Сегодня я осматривал ногу милорда. Ей не суждено выздороветь. – Снова молчание… – Он долго не проживет.

– Каждое утро у него жар и лихорадка, – сообщила Талеб. Лука почувствовал, что с ней надо говорить совершенно откровенно.

– Вот что меня удивляет в сире Гюнтере. Тебе не кажется странным, что он переспал с таким количеством женщин… у него настоящий гарем… от египтянок до шлюх из Акры. Но я никогда не слышал, чтобы хоть одна из этих женщин забеременела.

Двое христиан обменялись молчаливыми взглядами, после чего Лука продолжил:

– И я пришел к выводу, что у сира Гюнтера не может быть сыновей… как бы он их ни хотел.

Сплетя пальцы, Талеб положила руки на стол и сказала:

– Ты не должен забывать, что молодой Фолькмар – твой внук… а также мой сын. – Молчание. – Так что ты предлагаешь?

Лука сглотнул комок в горле.

– Две или три недели Гюнтер будет занят расчисткой источника. Но когда справится с этим, он займется другими вопросами. – Молчание… – На твоем месте я бы повел себя так, чтобы, стоило ему повернуться, он видел только тебя. – Из спальни раздался голос Фолькмара; его мучили боли в ноге, и он хотел, чтобы жена подала костыль.

Все последующие дни Талеб бинт Райа, двадцатидвухлетняя новообращенная христианка, пользовалась любой возможностью, чтобы проявлять интерес к системе водоснабжения и новому замку. Когда из Дамаска пришел купеческий караван и Гюнтер решил воспользоваться случаем, чтобы освятить большой обеденный зал – все последующие столетия паломники в Святую землю будут считать его самым красивым помещением на Востоке – Талеб вызвалась исполнять роль хозяйки и сидела между двумя германскими рыцарями, когда гостей обносили жареной кабанятиной и олениной, вином с пряностями, финиками, медом и экзотическими фруктами. Когда празднество достигло апогея, Гюнтер крикнул гостям из Дамаска:

– Вы много путешествовали. Я вот подумываю жениться. Скажите, в самом ли деле те армянские принцессы из Эдессы так красивы, как о них говорят?

– Ваш Болдуин женился на одной из них, – ответил купец, – и, когда я видел их в Эдессе, она прекрасно выглядела.

– Они христианки, – заметил Фолькмар.

– Я думаю, не послать ли мне посольство к королю Франции, – сказал Гюнтер. – И посвататься к одной из его сестер.

– К королю Франции? – переспросил Фолькмар. – И ты думаешь, он тебе ответит?

– Не сомневаюсь, что да, – ответил Гюнтер. – Придет день, когда я стану королем всех этих мест. – Он в упор посмотрел на Талеб и тихо добавил: – Но думаю, пусть король Франции сам беспокоится о своих сестрах. Я не собираюсь заходить так далеко.

От Фолькмара не укрылся ни этот взгляд, ни его потаенный смысл, но этим вечером он предпочел промолчать; тем не менее, он покинул новый замок и вернулся в свое старое жилище, откуда управлял округой. Но постепенно он убеждался, что одно за другим теряет свои права и прерогативы. Лука, глава услужливой семьи Ура, быстро покинул прежнего хозяина и предложил свою преданность замку, откуда и дергал за ниточки хитрого политического механизма, по сути дела и управлявшего этим регионом. Как-то утром Фолькмар позвал Луку в базилику, нейтральное место для встречи, чтобы задать ему прямой вопрос – что происходит? Но Лука объяснил, что к нему приходит так много крестьян из окрестных деревень, что ему удобнее принимать их в замке.

– Они и сами этого хотят, – добавил он.

– Но они по-прежнему будут платить мне налоги? – осведомился Фолькмар.