Читать онлайн «Телепортация». Страница 8

Ловцы удачи.

Эта история началась жарким летним днем 17 июля 1997года, когда два молодых парня из одноименного с замком местечка Тернув решили поправить свое финансовое положение не совсем обычным способом. Януш Кемпинский и Тадеуш Мирский – откровенные бездельники по жизни – уже давно тяготились неторопливым провинциальным бытом, и работать в сельском хозяйстве, подобно родителям, решительно не желали. Тем не менее, жизнь в «новой» капиталистической Польше, так же, как и в России, была полна множеством соблазнов, для которых постоянно требовались немалые деньги. Приятели уже давно раздумывали над тем, как бы разбогатеть, не прилагая особых усилий, и поэтому к предложению Мирского порыться в средневековых подземельях, Януш отнесся с энтузиазмом. Дело в том, что истории о закопанных в замке князя Вишневецкого в старину кладах передавались среди тернувцев из поколения в поколение, постепенно обрастая множеством загадочных и мистических деталей. Однако под грудой словесной шелухи скрывались и несколько реальных исторических фактов, относящихся к тому времени, когда Речь Посполитая вела напряженную войну с восставшими против польского гнета казаками Богдана Хмельницкого…

Золотая лихорадка.

В конце 40-х годов XVII века князь Иеремия Вишневецкий был одним из крупных польских магнатов, который сражался с запорожцами на свой страх и риск, практически не подчиняясь королевским указам, исходящим из Варшавы. Дело в том, что большинство земельных владений князя находилось именно на Украине, и поэтому в этой войне он преследовал не столько государственные, сколько личные цели, защищая свой интерес феодала. Сам Иеремия Вишневецкий имел вспыльчивый и задиристый характер, что вообще-то характерно для поляков, но некая двойственность положения еще более усугубляла мнительность князя и обостряла его скрытую природную жестокость. Суть противоречия его натуры крылась в том, что, будучи польским дворянином-шляхтичем, князь Иеремия был русским по своему происхождению, и его предки верой и правдой служили московским царям (в частности, Ивану Грозному), неоднократно участвуя в их военных походах. Сам князь Иеремия, присягнув на верность польскому королю, некоторое время оставался православным, но вскоре перешел в католическую веру. Не прошло и года, как он в составе польской армии вторгся в русские земли, приняв участие в осаде Смоленска (1632–1634 гг.). С тех самых пор князь постоянно доказывал польским по крови дворянам, что он как католик «святее Папы Римского». В общем, Вишневецкий был человеком, про которого Богдан Хмельницкий говорил, что он «дважды изменник», потому что предал и свой народ, и свою веру. Однако все вышесказанное отнюдь не умаляет и многих достоинств этого дворянина: доблесть на поле боя, предприимчивость в военных делах и даже определенный полководческий талант. Несмотря на то, что в сражениях с казаками князя частенько преследовали неудачи, ему всегда удавалось каким-то образом выкрутиться из положения: он неоднократно уходил из практически полного окружения, и пули врагов ни разу не настигли его. И только в одном Иеремия Вишневецкий всегда оказывался побежденным: его изводили финансовые проблемы. Поскольку князь действовал самостоятельно, то и войско ему приходилось содержать на собственные средства. Основную массу его солдат составляли немецкие наемники. Постоянная нехватка денег порой доводила Вишневецкого до исступления, и потому, будучи натурой, склонной к мистицизму, он не придумал ничего лучшего, чем добыть так необходимое ему золото с помощью алхимии. Поиск «философского» камня в то время велся в секретных лабораториях многих стран Европы не один десяток лет, но, увы, безуспешно. Однако князь был уверен, что ему удастся овладеть великой тайной алхимии, потому что много лет назад некий астролог якобы предрек ему небывалое величие и назвал его будущим «спасителем Польши»! И вот дождливой осенью 1649 года в подземелье Тернувского замка по приказу Вишневецкого были доставлены необходимые химические, астрологические и магические ингредиенты. Вскоре загорелся огонь под тиглями и в печах, и работа закипела. Однако дни шли за днями, а князю все не удавалось постичь тайны «магического рождения золота». Ночи напролет проводил он вместе с ученым немецким монахом-алхимиком Фридрихом Зайне, специально выписанным из Мюнхена, в лаборатории. Голова дурманилась от дыма и испарений, клубившихся над колбами. Кольца, браслеты, золотые монеты всех стран мира и даже освященный самим Римским Папой драгоценный наперсный крест десятки раз переплавлялись в горне печи. Смешивались разные снадобья. То зеленое, то голубое, то ярко-оранжевое пламя вспыхивало на дне главного котла, а свинец, который, по убеждениям хитрого немца, должен был превратиться в благородное золото, так и оставался невзрачным серым металлом. Иногда казалось, что цель близка и тайна вот-вот будет открыта, но тогда князь, тщательно соблюдавший латинское правило «молчание – золото», вдруг становился болтливым. Он осыпал Зайне дорогими подарками и сообщал всем придворным по секрету, что вскоре купит целые полки наемников: для этого остается лишь подождать следующего опыта. Но следующий опыт, увы, вновь уничтожал радужные надежды. Вишневецкий мрачнел, в безмолвии прогуливаясь по залам замка, и, не приведи Господь, в эти минуты было попасться ему на глаза. И вот как-то ночью, рассказывают легенды, князь Иеремия Вишневецкий в полном отчаянии отдал свою душу в руки дьявола!..

Крик в ночи.

Но вернемся к началу нашего повествования. О том, что произошло в подвалах замка с Кемпинским и Мирским, позднее писали многие польские газеты. Вот как было дело… Несмотря на противоречивость местных легенд, все они сходились в одном – алхимическая лаборатория князя Вишневецкого находилась прямо под полом замковой часовни, а потайная дверь в нее располагалась за алтарем. Однако попасть в это подземное помещение было крайне сложно из-за завалов – во время войны замок подвергся бомбежке советской авиации и сильно пострадал. Однако Кемпинский и Мирский были крепкими ребятами, а ломы, кирки и лопаты, которые они прихватили с собой, должны были помочь им разобрать рухнувшие перекрытия потолка часовни. Начав работу ранним утром, молодые люди пробились к полу алтарной части часовни только к закату дня. Много часов Януш Кемпинский и Тадеуш Мирский перетаскивали остатки деревянных балок, разбирали груды кирпичей и выгребали лопатами мелкий строительный мусор. Усталости они, однако, не чувствовали: искателей приключений подгоняла надежда найти что-либо стоящее. Наконец, самая трудоемкая часть работы была завершена, и приятели, так и не найдя заветной дверцы в подземелье, принялись аккуратно простукивать плиты пола, надеясь обнаружить под ними пустоту. Удивительно, но это удалось им почти сразу. Еще несколько минут молодые люди возились, выворачивая одну из плит с помощью лома. Но вот она с трудом вышла из своего гнезда, и перед глазами искателей сокровищ открылось квадратное отверстие, ведущее куда-то вниз. Размотав длинный моток капроновой веревки, захваченный из дому запасливым Мирским, кладоискатели начали спуск. Первым, включив небольшой фонарь, в подвал полез Тадеуш. Не прошло и минуты, как он достиг пола, о чем сразу же сообщил склонившемуся над лазом в подземелье Кемпинскому. Тот не заставил себя долго ждать, и через мгновение присоединился к приятелю, включив при этом мощный спелеологический фонарь, когда-то подаренный ему знакомым. Изрядно волнуясь, друзья осветили помещение, в которое попали, и… не увидели ничего интересного! В ярком свете фонарей отчетливо вырисовывались очертания довольно просторного помещения с кирпичным сводчатым потолком. Древность и запустение царили здесь, ибо много лет сюда не проникал ни один человек. Массивные деревянные столы из мореного дуба устилал толстый слой слежавшейся пыли, скопившейся тут за долгие годы, и точно так же ею были покрыты многочисленные колбы и реторты толстого стекла, стоявшие на них. Немного успокоившись, приятели начали осматривать подвал в поисках того, зачем они, собственно, и пришли сюда. Однако их надежда найти что-либо ценное вскоре сменилась глубоким разочарованием: вожделенного золота и драгоценностей не было и в помине. Друзья обнаружили лишь массу стеклянной химической посуды, бронзовые ступки для растирания порошков, потерянную кем-то небольшую серебряную монету и несколько затейливых вещиц непонятного назначения. В конце концов, раздосадованные безуспешными поисками и пустой потерей времени, ловцы удачи решили вернуться домой. Прихватив с собой в качестве сувениров на память монету и пару ступок, они подошли было к свисавшей с потолка веревке. И вот тут-то события начали развиваться с пугающей быстротой… Как позднее рассказывал Кемпинский, вначале они лишь ощутили легкое неуловимое движение за своей спиной, а затем непонятный голос, донесшийся словно из пустоты, застонал и прохрипел странные слова: «Хильфе, хильфе!» Шарахнувшись в сторону, приятели обернулись и направили перед собой лучи фонарей. То, что предстало перед ними в ярком свете, навсегда врезалось в память молодых поляков. Освещенная на фоне дальней стены подвала перед неудачливыми кладоискателями предстала мрачная человеческая фигура, вернее то, что когда-то было человеком. К оцепеневшим от страха молодым людям медленно приближались человеческие останки, одетые в черную сутану с наброшенным на голову высоким капюшоном! Видневшееся под ним зеленоватое лицо было сильно тронуто разложением, и в тех местах, где лохмотья сгнившей плоти почернели и отвалились, явственно проглядывал белый череп. Продолжая издавать стонущие звуки и раз за разом повторяя перекошенным ртом слово «хильфе», жуткое существо приблизилось к людям и протянуло к ним руку…