Читать онлайн «Тяжелые времена». Страница 48

К напористому стилю Ричарда надо было немного привыкнуть. Когда у него появлялась какая-либо идея, он энергично продвигал ее, названивая снова и снова, поджидая меня за пределами моего офиса и незваным гостем появляясь на различных заседаниях. Однажды он даже прошел за мной в дамскую уборную, чтобы завершить изложение своего мнения по поводу Пакистана. Если я отклоняла его предложение, он выжидал несколько дней, делая вид, что этого не произошло, а затем повторял свою попытку. В конце концов я восклицала:

– Ричард, я же сказала: «Нет». Почему вы продолжаете добиваться у меня ответа?

Он смотрел на меня с невинным видом и говорил:

– Я просто предположил, что рано или поздно вы согласитесь с тем, что вы были не правы, а я – прав.

Надо отдать ему должное: иногда именно так и случалось. Именно такое упорство и такая настойчивость делали его незаменимым для этой миссии.

В начале 2009 года я пригласила Ричарда и Дэйва Петрэуса к себе домой в Вашингтоне, чтобы они могли лучше узнать друг друга. Это были люди с неудержимой энергией и беспрестанными идеями, и я решила, что они могли бы сдвинуть дело с мертвой точки. Они окунулись в обсуждение самых сложных политических проблем, обмениваясь своими мыслями. По завершении вечера они оба сказали:

– Давайте встретимся еще раз завтра вечером.

Ричард разделял мнение Дэйва о необходимости проводить активную стратегию в отношении повстанцев, которая была бы сосредоточена на укреплении доверия населения страны к власти в Кабуле и ослабляла бы привлекательность талибов как альтернативы. Однако он не был уверен в том, что для этого были необходимы дополнительные силы численностью в десятки тысяч военнослужащих. У него вызывала беспокойство мысль о том, что усиление нашего военного присутствия оттолкнет от нас афганских мирных жителей и подорвет у них доверие к нашей доброй воле, направленной на расширение экономического развития и повышение эффективности управления.

Опираясь на свой балканский опыт, Ричард считал, что именно дипломатия и политика были ключом к прекращению войны. Он настаивал на активизации дипломатических усилий с тем, чтобы изменить развитие ситуации в регионе, основными факторами которой выступали сохранение конфликтных отношений между Пакистаном и Афганистаном, а также между Пакистаном и Индией. Наряду с этим он считал необходимым в первую очередь организовать процесс примирения между противоборствующими афганскими группировками.

Ричард начал посещать страны региона, изыскивая любые возможности для дипломатических переговоров, вне зависимости от ничтожности их результатов, и призывая соседние с Афганистаном страны развивать торговые отношения с ним и в целом двусторонние связи. Он обратился ко многим нашим союзникам и партнерам с просьбой назначить специальных представителей в Афганистане, чтобы у него появилась возможность вести с ними прямые переговоры.

В феврале 2009 года, спустя всего несколько недель пребывания в должности спецпредставителя США в Афганистане и Пакистане, он организовал международную «контактную группу» по Афганистану, которая включала представителей около пятидесяти стран, а также представителей ООН, НАТО, Европейского союза и Организации Исламская конференция. Он хотел, чтобы каждая страна и каждая коалиция, которая оказывала содействие группировке войск в Афганистане, выделяла финансовые средства или же оказывала влияние в Афганистане с тем, чтобы нести свою долю ответственности, принимая участие в соответствующих встречах для координации совместных действий. Через месяц Холбрук и его команда помогли Организации Объединенных Наций выработать план проведения в Гааге, в Нидерландах, крупной международной конференции по Афганистану. Я даже дала согласие на то, чтобы пригласить Иран и тем самым прозондировать возможность нашего сотрудничества по вопросам, представляющим в отношении Афганистана совместный интерес, таким как усиление пограничной безопасности и пресечение торговли наркотиками. В ходе этой конференции Холбрук на обеде встретился с высокопоставленным иранским дипломатом и обменялся с ним различными идеями. Это была одна из наших встреч на высоком уровне с иранскими представителями после событий 11 сентября 2001 года.

Что же касается непосредственно Афганистана, то Холбрук высказался за «усиление гражданского присутствия», чтобы претворить в жизнь рекомендации Риделя по существенному увеличению нашей помощи, чтобы улучшить жизнь афганцев и укрепить правительство в Кабуле. Он также выступил за то, чтобы перенаправить средства, выделяемые на искоренение посевов опийного мака в Афганистане и на искоренение деятельности наркоторговцев, финансировавших повстанцев. Кроме того, он пытался реорганизовать программы Агентства США по международному развитию (как в Афганистане, так и в Пакистане), которые были уже практически на этапе утверждения и производили положительное впечатление, в частности программу создания гидроэлектростанций в Пакистане, остро нуждавшемся в электроэнергии. И он стал страстным пропагандистом войны, в которой победу одерживали талибы, несмотря на наши многократно превосходящие их ресурсы и технологии. Повстанцы использовали мобильные радиопередатчики, установленные на ослах, мотоциклах и пикапах, чтобы посеять страх и запугать местное население и одновременно избежать обнаружения их силами коалиции. Для Ричарда это была проблема, которая выводила его из себя.

Эта активная деятельность имела определенный побочный эффект. В Белом доме его усилия по координации шагов различных правительственных учреждений нередко расценивались как вторжение на чужую территорию. Молодые помощники в Белом доме делали большие глаза, когда он вспоминал свой вьетнамский опыт. Чиновники, в обязанность которых входило обеспечение военной кампании, не могли понять, зачем он обращает внимание на сельскохозяйственные проекты или вышки сотовой связи. Старомодная манера Холбрука вести дипломатию (импровизация вперемежку с лестью и блефом, которая позволила обвести Милошевича вокруг пальца) плохо вписывалась в намерения Белого дома организовывать упорядоченный политический процесс, сведя театральные эффекты по возможности к минимуму. Было больно наблюдать за тем, как такого опытного дипломата отодвигали на задний план, а его мнение игнорировали. Я защищала его, как могла, в том числе пресекла несколько попыток вынудить его уйти в отставку.

На каком-то этапе помощники в Белом доме прямо сказали мне о необходимости избавиться от Ричарда.

– Если президент желает уволить Ричарда Холбрука, ему следует самому сказать мне об этом, – ответила я.

Как это часто случалось при решении сложных вопросов, я переговорила на эту тему непосредственно с президентом Обамой. Я объяснила, почему так высоко ценю Ричарда. Президент понял меня, и Ричард продолжил свою важную работу.

Я была уверена в правоте Ричарда, когда он вел речь о необходимости активизировать дипломатическую деятельность и одновременно усиливать гражданское присутствие, но я выразила несогласие с ним, когда он подверг сомнению необходимость переброски дополнительных войск для обеспечения успеха наших усилий.

– Как мы заставим талибов сесть за стол переговоров, если они чувствуют свою силу? – поинтересовалась я у него. – Как ты сможешь обеспечить усиление гражданского присутствия в Кандагаре, если талибы контролируют его?

За время наших регулярных встреч в Ситуационном центре президент, похоже, пришел к идее о необходимости развертывания дополнительных войск численностью несколько десятков тысяч человек – как военной меры, которую следует принять наряду с дипломатическими и политическими шагами по линии Агентства США по международному развитию, рекомендованными мной и Ричардом. Но у него по-прежнему было много вопросов, и основной заключался в следующем: как нам избежать ситуации, при которой мы можем оказаться вовлеченными в бесконечную войну? Как нам определить ее эндшпиль, ее завершение?

Мы надеялись, что афганское правительство и афганская армия в конечном итоге станут достаточно сильными, чтобы взять на себя ответственность за обеспечение безопасности в стране и справиться с повстанческим движением. В этом случае необходимость в нашей помощи отпадет и наши войска смогут вернуться домой. Вот почему мы и наши союзники проводили обучение афганских солдат, перестраивали афганские правительственные структуры и боролись с повстанцами – все это ради того, чтобы обеспечить переход к тому этапу, на котором афганцы смогут сами управлять своей страной. Но для того, чтобы этот план был реализован, нам был необходим надежный партнер в Кабуле, который был бы готов взять на себя эти обязанности. Осенью 2009 года никто из участников совещаний в Ситуационном центре не был уверен, что такой партнер найдется.