Читать онлайн «Искушение. Книга 1. Перстень Змеи». Страница 15

Ближе к вечеру, когда почти все гости «и сыты и пьяны» уже разошлись, Кирилл Гаврилович предложил испить чайку. Выпитые настойки и наливки требовали «размочить» утомленный организм. Всем известно, что алкоголь, попадая в организм человека, делает его необычайно настойчивым, целеустремленным и непоколебимым. С Ильиным старшим это и произошло — уж больно ему захотелось испить чаю, который он подарил Софьюшке на Троицу. Надо признаться, подарок пришелся по душе госпоже Ильиной. Плитка с напечатанными зверюшками, обрамленная красной деревянной рамочкой на ножках была водружена на комод, рядом с фотографическими портретами детей. Чтобы предупредить возможные протесты супруги, что милая китайская безделушка будет разобрана, Ильин предусмотрительно предложил вставить в освобождаемую рамку фотографический портрет, который семья Ильиных сделала сразу после крестин Ванечки. Ателье «Мастер фотографического портрета Анри Лукиани и Ко» находилось в доме, что расположен рядом с храмом. Поэтому все семейство, в полном составе прямо после крестин посетило господина Лукиани, чтобы увековечить столь памятный день.

Ппортрет сохранил на память все семейство. Кирилл Гаврилович и Валентин стояли на заднем плане. Оба в форме: отец в парадном мундире, а сын — в гимназической. На переднем плане сидели Софья Ивановна с младенцем на руках и дочка Любочка.

Идея с чаем так понравилась Софьи Ивановне, что она немедля наказала кухарке ставить самовар. В столь поздний час у Ильиных оставались только соседи по этажу — господа Свиридовы с сыном Ильей — приятелем Валентина. Мальчики учились в одной гимназии, и, хотя, им было всего по одиннадцать лет, уже бредили приключениями, зачитывались Луи Буссенаром, Майн Ридом и Жюль Верном, в надежде самим когда-либо окунуться в опасные приключения в загадочных дальних странах. Мальчики упросили родителей купить им книжки для изучения «смертельной борьбы джиу-джитцу» и уморительно размахивали руками и ногами, издавая крики, словно мартовские коты. Была и польза от их увлечений — они приносили из гимназии только отличные оценки по немецкому и французскому языкам, а английским с ними занималась госпожа Свиридова, которая изъяснялась на этом языке не хуже героинь Диккенса.

Пройдет не так много времени, и в изменившемся до неузнаваемости мире, хорошее знание языков приведет молодых людей на работу в Коминтерн[61], а затем очень пригодится двум перспективным подчиненным Глеба Ивановича Бокия[62] — начальника специального отдела ОГПУ.

Прежде, чем освобождать стол от закусок и накрывать его к чаю, Кирилл Гаврилович предложил еще раз наполнить бокалы фирменной Ильинской рябиновой настойкой за здоровье супруги и чтобы Ванечка не голодал. Тост был со смыслом. Дело в том, что Софья Ивановна и старших детей, и младшенького, не доверяя кормилицам, выкармливала сама. Будучи из простой, но зажиточной семьи кузнеца, у которого при кузнице был и небольшой трактир, и зимние теплицы, госпожа Ильина не могла себе даже представить, что кто-то другой станет выкармливать ее детей.

Когда прислуга накрыла стол к чаю и оставалось только его заварить, Софья Ивановна решила собственноручно достать плитку чая из рамки. Причудливая китайская безделушка никак не поддавалась. То ли делали ее настолько давно, что чайный брикет прирос к рамке, то ли рамка специально была каким-то образом приклеена, но достать чай никак не получалось. Кирилл Гаврилович хотел было уже идти на кухню за ножом, как вдруг, что-то в руках его супруги щелкнуло, и рамка сама распалась. Боковые пластинки рамки отлетели в стороны, и плитка, упав на стол, раскололась.

На Софью Ивановну жалко было смотреть, от красивой китайской вещицы осталась горстка обломков. Праздничный вечер был безнадежно испорчен. А тут еще в гостиной появилась кухарка, со своим: «Самовар поспел, чё заваривать-то?». Это «ЧЁ» окончательно добило бедную женщину, и она разрыдалась.

Это было как гром среди ясного неба. Отогнав назойливых мальчишек, которые норовили утащить «настоящие китайские куски», Кирилл Гаврилович попытался соединить разрозненные кусочки рамки и обломки плитки чая. Оказалось, что куски прессованного чая не были обломками в прямом смысле слова. Края их, хоть и не ровные, тем не менее, имели следы специальной обработки и вскоре Ильин смог вызвать улыбку на заплаканном лице жены, положив перед ней собранный китайский сувенир таким, каким его преподнес ей на Троицу.

— Ух, ты! — Дети и Свиридовы с восхищением смотрели на собранную головоломку.

— Ну, Кирилл Гаврилович, у Вас — просто золотые руки! — Свиридов с восхищением пожал руку Ильину.

— Родная, не плачь! Я все исправил, Ильин сам готов был разрыдаться, видя улыбающееся лицо жены.

— Теперь мы разберем вещицу, — он сделал «страшное» лицо, чтобы быть похожим на фокусников в цирке, повернул одну из ножек подставки, и под общий восторженный вздох плитка опять распалась на столе.

— Вуаля!

Кирилл Гаврилович почувствовал себя настоящим факиром, почти волшебником, когда встретился с восхищенными взглядами дочери и сына.

— Истинный маг и волшебник! — воскликнул господин Свиридов и все в восхищении захлопали в ладоши.

— Кирюша! Прекрати, вдруг, не сможешь опять собрать, — жена с опаской глядела на кучку из чайных брикетов и дощечек.

— Мало того, что смогу, но подозреваю — возможно, достану один брикетик и соберу все остальные в рамку. Сейчас увидите.

Он опять быстро все собрал, только в центре зияло круглое отверстие, а на руке Ильин подбрасывал круглую серединку чайной пластины.

— Ну, что, набаловались, — проворчала кухарка. Она стояла в дверях и, подбоченясь, ждала, когда хозяева, наконец, дадут ей чай для заварки.

Неожиданный крик проснувшегося младенца заставил Кирилла Гавриловича отвлечься, он оступился и чуть не уронил чайный брикет.

— Уфф! Чуть не уронил, — произнес он и ошарашено посмотрел на руку, — в ладони старшего телеграфиста Ильина лежали две половинки чайного брикета. В открывшемся внутреннем пространстве лежала фигурка змеи с широко открытой пастью. Фигурка сверкала черным лаком. Змейка не производила пугающего впечатления. Белые пятнышки глаз, красная лаковая пасть делали ее похожей на маленького ужа. Кирилл Гаврилович аккуратно поставил змейку на стол.

— Софьюшка, родная, посмотри, китайский император тебе подарочек прислал по случаю Ванечкиных крестин, — подвинул фигурку жене, — смотри, как пасть раззявила, так и хочется туда палец засунуть!

— Что Вы говорите, Кирилл Гаврилович, — взмахнула руками испуганная госпожа Свиридова, — это же змея, вдруг, там внутри — какой-нибудь тайный шип с восточным ядом.

Софья Ивановна решительно взяла фигурку и поставила на комод.

— Полноте, господа, давайте пить чай. Честно говоря, я уже утомилась от этих китайских фокусов.

Воскресный вечер пролетел незаметно. Все изумлялись мастерству китайцев. Чай оказался восхитительным, особенно, этому способствовала сохранившаяся с прошлого года последняя баночка варенья из райских яблок и домашняя вишневая пастила.

10:00. 27 сентября 2012 года. Москва. Центральный офис Андрея Львовича Гумилева.

Аромат свежего кофе плыл по кабинету. Чашка стояла на журнальном столике в углу кабинета, на нем же возвышалась стопка документов, которые нужно было просмотреть и подписать. Среди них ярким красным пятном выделялась папка, с подготовленным референтами, обзором новостей. Солнце ярко освещало здание МГУ. «Все семь сталинских высоток похожи на гигантские космолеты, стоящие на циклопическом космодроме, который раскинулся среди городских улиц и зданий. А это, флагман — „Универ“ готовится к старту с горы, укутанной золотым покрывалом осенней листвы, — поймал он себя на поэтическом настроении, — во мне просыпаются гены дедушки и бабушки. Надо бы перечитать. Эх, было бы только время…». Пронзительно ясное сентябрьское утро не предвещало неожиданностей для главы крупнейшей российской инновационной корпорации Андрея Львовича Гумилева.

Электронный органайзер утробно заурчал и высветил очередное предупреждение о необходимости проверки хода подготовки к встрече с Осокиным — вице-премьером, курирующим оборонку.

Гумилев помнил, что Олег Дмитриевич хотел его познакомить с каким-то химиком или физиком, который открыл что-то невероятное. Но на встречу попасть не удалось, а через день помощник вице-премьера без каких-либо комментариев сообщил, что встреча отменяется, исследования по данному направлению проводиться не будут, «вопрос закрыт».

Гумилев никак не ожидал, что тема будет так резко «закрыта» без каких-либо разъяснений со стороны хоть и увлекающегося, но при этом ответственного и очень щепетильного в вопросах общения с «акулами отечественного капитализма» Осокина.