Читать онлайн «Сожженные мосты. Часть 1.». Страница 29

Эта структура была как бы параллельной властью, она пыталась подменить собой власть. Судья разбирал споры между правоверными, которые те не могли и не хотели выносить на суд закона. Кровная месть, неуплата калыма за жену — во всех этих случаях мусульманин мог искать правды только у такого вот подпольного судьи, потому что законом и тот и другое строго запрещалось. Мулла толковал Коран — совсем не так как это делают в мечети, объяснял правоверным, что все их беды от жидов и русских. Он также собирал закят наличными — внесение пожертвований любой религиозной конфессии наличными считалось уголовным преступлением, разрешены были лишь безналичные пожертвования и продажа предметов культа (свечей, религиозной литературы) в местах скопления верующих. Естественно собранные таким образом деньги шли на нужды террористов, боевых ячеек, имевшихся при каждом исламском комитете. Боевые ячейки совершали террористические акты, но не только — некоторые считали что они еще помогают верующим, служа как бы отрядами самообороны. Меняльщик и агент Хавалы тоже были не лишними — они незаконно обменивали валюту, золото, помогали отмывать деньги. Обычно агент Хавалы служил также и скупщиком краденого.

Исламских комитетов в районе обычно было как минимум два — шиитский, контролируемый Хезбаллой и суннитский, контролируемый Аль-Каидой. Спецслужбы делали все, что поссорить эти два комитета — и нередко это удавалось, лилась рекой кровь, и правоверный поднимал руку на другого правоверного, обрекая себя на адские муки…

Как и все, этот исламский комитет охранялся. Охранялся пацанами, которые сидели в разных точках квартала. Они занимались своими делами, но у каждого был сотовый телефон и при малейшей опасности они должны были предупредить старших. Это давало несколько минут, чтобы скрыться. Самое страшное — что дети охотно на это шли, втягивались в дела таких вот исламских комитетов. Для них это было нечто вроде игры в "казаков-разбойников", они не понимали что происходит на самом деле и в чем они участвуют. И хорошо если они прозревали до того как успевали совершить что-то непоправимое — такие прозревшие тоже были и их было немало.

Когда один из натягивающих цепь велосипеда пацанов увидев ревущий дизелем броневик, перескочивший водосточную канаву, он схватился за телефон, уже понимая, что опаздывает…

— Ахмад-муаллим, здесь казаки!

Но было уже поздно — промчавшись мимо, обдав пылью порскнувших на обочину пацанов, броневик снова повернул — и таранным бампером на скорости снес глухие ворота одной из вилл, проломившись во двор…

— Пошел!

В бронированной коробке кузова открыла дверь — и один за другим из броневика посыпались на землю казаки. Первый из спрыгнувших короткой очередью отшвырнул бросившегося к машине большого, мохнатого пса…

Зазвенело стекло, небольшой, тяжелый, похожий на яйцо предмет выпал на замощенный щебнем дворик…

— Граната!

Казаки упали за укрытия — кто-то за машину, тяжело бронированную, кто-то — за ступени. Один успел только упасть на землю, отпрыгнув как можно дальше и закрыв голову руками — больше он ничего сделать не успевал. Над Аль-Кадимией рвал лопастями раскаленный солнцем воздух вертолет с группой прикрытия на борту

Громыхнуло, осколки рванули воздух, полоснули по стенам, по броне. Зазвенели стекла.

— Вперед!

Громыхнуло еще раз, намного глуше — один из казаков, высунувшись из-за тупого носа АМО, бросил большой черный цилиндр светошумовой гранаты, ювелирно попав в то же самое окно, из которого только что бросили гранату по ним. Двое казаков, из тех что были ближе к двери, бросились вперед, первый из них с разбега вышиб хлипкую входную дверь. Следом шли остальные.

— Небольшой тамбур — дом старой еще постройки. Голые, обшарпанные стены, несколько стоптанных чувяков у стены. Еще одна дверь.

— Вакеф ална батуха!!![68]

Что человек думает в последнюю секунду жизни? О чем вспоминает? О том что не успел сделать? О тех, кого ему будет не хватать там? Мы не знаем…

Но я могу рассказать, что увидели вломившиеся в дом казаки в последнюю секунду своей жизни. Они увидели большую комнату с голыми стенами, нежилую. Они увидели расстеленный посредине ее роскошный ковер. Они увидели по пояс голого человека, голова у которого была повязана черной повязкой, на которой белым были вытканы изречения из Корана.

И они увидели два армейских зеленых ящика, стоящих по обе стены комнаты. И провода — они змеясь, выходили из ящиков и собирались в высоко поднятой руке сидящего на ковре по-турецки человека, голова которого была покрыта черной повязкой с арабской вязью на ней.

— Аллах Акбар! — произнес человек

И нажал на кнопку детонатора… 

АМО ровно забухтел дизелем, тронулся с места. Проехал пару десятков метров, повернул налево, ровно пошел по дороге. И тут тормознул — да так, что на казаков едва не посыпались какие-то ящики.

— От бисов сын… — выругался Чебак

— Тихо!

— Внутренний КПП. Еще внешний будет — спокойно сказал Петров, наблюдая за происходящим через дырочку в борту…

Это была первая по-настоящему разведывательная операция, которая затеяла группа Велехова. Ведь хороший пластун не рыщет по лесам взад-вперед в поисках непонятно чего. Хороший пластун сначала узнает, где лежит то, что нужно искать, потом тихо выдвигается к месту, тихо это берет и тихо смывается. Это только в дурном синематографе весь этот нехитрый процесс сопровождается взрывами и стрельбой до неба.

Целью была небольшая деревенька, между Люблинецом и Мужковом, верней не сама деревенька, а то что в ней находилось. Даже не так — то что должно было в ней находиться по здравому размышлению. Как раз в таких вот деревеньках, почти нам самой границе находятся промежуточные склады спирта и прочей контрабанды. Замаскированные склады. Поскольку, режим особого положения на этой территории не действовал, казаки не могли вламываться в дома и обыскивать их без ордера. Вот если в лесу кого поймали или бесхозный спирт в землянке нашли — дело одно. А в дома — без ордера не моги. А ордер подписывает прокурор. А прокурору — нужны доказательства. А какие тут могут быть доказательства. В любом случае, ордер будут пару дней вписывать — за это время можно не склад со спиртом небольшой — целый винокуренный завод с места на место можно перевезти.

Но совсем другое дело — если, к примеру, казаки, патрулируя, наткнулись на людей, грузящих в машину бочки со спиртом, или водку, не казенную, а самопальную — тут дело другое. Тут, получается — застигли на месте преступления, и задерживать, а равно конфисковать "паленый" спирт и водку казаки имели вполне законное право. На этом — и решили сыграть.

Сыграть решили без особых изысков. Гнали в любой деревне приграничной, куда ни ткни пальцем, поэтому и искать не надо было. Взяли первую попавшуюся удобную с точки зрения возможности выдвижения к деревне.

Проблема была как раз в выдвижении. Точнее — в скрытом выдвижении. Везде, где были казаки — у пункта временной дислокации, на маршрутах патрулирования — были люди. Как дети, так и взрослые. У каждого — сотовый телефон. Заметили что — позвонили — телефоны, куда стоит звонить в таких случаях, знали все. За это даже не платили денег, звонили бесплатно, только чтобы насолить проклятым москалям. Поэтому, все передвижения казаков были под постоянным контролем, за исключением леса, и стоит только какому-нибудь доброхоту заметить их на подходе к деревне … на операции можно было сразу ставить большой и жирный… крест. Никакого спирта уже не найти. Да и не дураки контрабандисты чтобы днем орудовать. Загрузят машину ночью — да и пойдут проселками в обход контрольных постов на дорогах. На одну дорогу — десять проселков, из десяти проселков максимум на один можно было выставить временный КПП. А если учесть, что как минимум в четырех случаях из пяти этот временный КПП заметят местные жители и сразу позвонят, куда надо…. Понятно, в общем, да? Что вы сказали? Минировать дороги? Да вы с ума сошли, это же территория Российской Империи, какие тут могут быть мины на дорогах. Иногда саперы выезжали, перекапывали такие проселки канавами. И то — со скандалом, потому что сразу выяснялось, что ближайшей деревне эта дорога нужна, чтобы ездить на поле или за лесом. Частенько — погнали экскаватор дорогу перекапывать — а там уже пикет. Женщины, дети с яйцами с гнилыми овощами, иногда и с камнями. Те ямы, которые все же удавалось выкопать, закапывали всей близлежащей деревней. Вот так и шла эта война, где задерживали в лучшем случае один литр контрабандного спирта из пяти и то если повезет.

Но они собирались работать совсем по-другому. Так, как до сих пор здесь, в этих контрабандных краях не работал никто.