Читать онлайн «Авианосцы адмирала Колчака». Страница 24

Британец плавно завернул к морю в надежде дотянуть до прикрытия корабельных зениток, «Сикорский» на полном газу рванул следом. «Сопвич» разогнался в пологом пикировании, выходя на бреющий полет и не давая приблизиться с самой излюбленной истребителями позиции — снизу сзади. Но отсутствие запаса высоты — тоже опасная штука. Вторым заходом Нестеров полоснул пулеметными очередями в хвостовое оперение и по крылу, не обращая внимания на длинную трель «люиса», и не промазал. Управление у самой воды требует точности, малейшее повреждение руля высоты или элерона… Заглядевшись на столб воды от падения «Сопвича», Петр Николаевич пропустил атаку второго гидроплана.

Пули стеганули по обшивке. Проклиная малую высоту, Нестеров резко вытащил руль на себя, заменявший на аппаратах Игоря Ивановича ручку управления, одновременно двинув газ до упора. Аэроплан легко взмыл вверх, выписывая полупетлю. В верхней части дуги подполковник полубочкой опустил шасси вниз и, высунувши голову из кабины, попробовал найти англичанина. Досада! Тот не принял бой на вертикалях и потянул к кораблям. Не жадничаем, решил командир отряда, разворачиваясь к летному полю.

Стоило ему зарулить, к стоянке прибежал вестовой:

— Из порта передали, вашвысокбродь, от командующего. Просят разведать вдоль берега над нашими траншеями.

Верно, связи нет, решил Нестеров, наскоро осмотрел повреждения, найдя их несерьезными, и дал команду на запуск двигателя. Рапорт его по возвращении был нерадостен.

На участке шириной около двух километров британцы смогли углубиться в русскую оборону на глубину четвертой траншеи. Поле затянуто дымом. С юго-востока видны наступающие наши танки и кавалерия, но могут не успеть. Похоже, британцы пошли в атаку отчаяния.

Словно подтверждая худшие предположения летчика, линкоры перенесли огонь намного южнее, явно боясь накрыть своих.

В том же кабинете, что и утром, Врангель схватил телефонную трубу, слегка удивился, что связь с гаубичными дивизионами действует. Услышав, по каким квадратам целить, артиллерийский полковник вздрогнул.

— Осмелюсь заметить, там — наши траншеи, ваше высокопревосходительство.

— Уже не наши. А промедлите, то и Дюнкерк будет не наш. Шевелитесь!

Страшно представить наступление на участке шириной два километра под снарядами двадцати семи шестидюймовых орудий. Танков нет — последние британские «самцы» сгорели еще на подступах. Залечь нельзя — идет смертельная гонка на опережение с русскими пулеметами. А вокруг, куда ни глянь, пространство заполнено гейзерами из грязи. Над головой свистит рой стальных пчел-осколков, и не все пролетают мимо. Практически без патрон, сутки уже без еды, многие раненые, англичане неслись грудью на свинец калибра 7,62. Всюду смерть, и лишь за последней линией русских призрачное спасение — Дюнкерк, куда придут транспорты для эвакуации. Только вперед!

Вряд ли кто-то расскажет о той атаке, почти никто и не выжил с обеих сторон.

— Павлюковичу Тчк Прорыв на участке 11 дивизии Тчк Атаковать и ликвидировать Тчк Зашифровал? Передай.

Врангель ввел в бой единственный оставшийся резерв. Последние четырнадцать танков с пехотой устремились навстречу английской лавине, перехлестнувшей через последнюю линию колючей проволоки. Эти усталые, вымотанные солдаты, поверившие, что самое страшное позади, увидели танковую цепь и пехотинцев между бронированными машинами.

Танки открыли стрельбу с километра, когда вынырнувшие из облаков пыли и дыма англичане стали хорошо различимы. Им негде спрятаться, разве что в неглубоких воронках от снарядов полевой артиллерии. А башнеры опустили стволы на прямую наводку.

Много позже исследователи подсчитали, что только от танково-пулеметного огня на том небольшом поле у окраины у Дюнкерка полегло больше пяти тысяч человек. Когда кончились фугасы и шрапнель, от перегрева начали подклинивать пулеметы, капитан Павлюкович высунулся из люка и пустил вперед три красных ракеты. Танки взвыли моторами и рванули вперед, врезавшись в толпу, накручивая британскую пехоту на гусеницы…

Экипажи погибли в том бою до единого человека, как и сопровождавший их батальон. Когда смотровые щели плотно забивались грязью, ошметками тел и английского обмундирования, механики теряли ориентировку, вязли в окопах, доехав до них. Самые смелые британцы запрыгивали на броню и карабкались на башню, перекрывая перископы, прицелы и смотровые щели. Вокруг обездвиженных бронемашин британцы развели огонь, добившись возгорания топлива. Танкисты зажарились заживо, открывшие люки тут же поднимались на штыки. Эта бойня не имела ни границ, ни правил, ни сострадания. Но и она однажды закончилась.

Вечером 27 февраля 1916 года англичане ворвались в Дюнкерк. Врангель приказал отступить на запад, сберегая личный состав.

На следующий день кайзеровское командование передало претензии Брусилову, обвиняя русских в неспособности удержать единственный пригодный для эвакуации порт. Представляя, как на его месте вызверился бы барон, Алексей Алексеевич отписался крайне сдержанно, отправив на имя фельдмаршала Гинденбурга депешу. Он, в частности, ответствовал, что первоначальным планом не предусматривалось глубоко эшелонированной обороны в районе франко-бельгийской границы, так как союзники считали нарушение Британией нейтрального статуса Франции и перенесение боев на ее территорию маловероятным. В ходе операций в Бельгии и у ее берегов порты были приведены в полную негодность, что создало для противника прорыв к Дюнкерку единственным средством спасения. Таким образом, практически весь экспедиционный корпус империи оказался вынужденным пробиваться на юго-восток, прикрытый четырьмя дивизиями фон Врангеля, который обеспечил уничтожение не менее шестидесяти тысяч солдат и офицеров, а также утрату англичанами танков, гаубиц и прочего тяжелого вооружения при собственных потерях убитыми и ранеными менее двенадцати тысяч.

Пока большие генералы обстреливали друг друга бумагой, на внешнем рейде Дюнкерка произошло странное происшествие. Окруженный бонами, сетями и эсминцами линейный корабль Грандфлита «Колингвуд» среди ночи взорвался и затонул. На следующую ночь подобное несчастье постигло другой корабль — линейный крейсер. Ни весной шестнадцатого года, ни позднее барон Врангель, отдавший синьору Розетти последний приказ, больше не слышал ни о лодке «Пикколо», ни о ее команде. Зато о действиях русских и германских субмарин он наслышался изрядно, и было о чем.

Немцы впервые применили ночную групповую атаку конвоев, расстреливая транспортные корабли из надводного положения и уходя в глубину от эсминцев и крейсеров эскорта. Тоннаж грузового флота уменьшился, а гордые британцы впервые за много лет ощутили недостаток снабжения товарами, ранее беспрепятственно привозимыми из колоний.

— Товарищи! Правящая клика снова развязала войну, противную интересам рабочего класса и трудового крестьянства! Наши братья, одетые в серые солдатские шинели, подобно скоту идут на убой ради прибылей помещиков и капиталистов! От бомб и снарядов, выкованных мозолистыми руками питерского пролетариата, погибают такие же простые люди из эксплуатируемых слоев Британии. За солидарность с лондонскими рабочими ура, товарищи! Скорейшего поражения российской армии в империалистической войне! И пусть она превратится в революцию против романовской клики!

Крики Свердлова утихли. Члены меньшевистской партии РСДРП заметно приуныли. Большевик не понимает разницы между митинговым словоблудием и внутрипартийным обсуждением. Получается, присоединить несколько голосов депутатов большевистской фракции к своим по резолюции о войне с Великобританией не удастся. Вместо поиска путей скорейшего выхода из войны с наименьшими потерями и наибольшими приобретениями эти бесноватые «защитники пролетариата» несут полную нелепицу.

— Яков Михайлович, — вкрадчиво сказал Брилинг, — ваши коллеги точно так же рассуждали, когда Германия напала на Россию, не было выхода, и мы защищались. Стало быть, разницы нет?

— Ни малейшей. Во всех европейских странах правит буржуазия. Войны ведутся исключительно в ее интересах. Любой повод для вооруженного восстания и захвата власти пролетариатом должен быть использован немедленно.

Меньшевики переглянулись. Без слов ясно — случай клинический и неизлечимый. На том разделили заседание думских фракций и далее работали порознь.

На следующий день Брилинга посетил жандармский подполковник. Моторист копался в испытательном стенде, закатав рукава рубашки и неизбежно испачкав жилетку.

— И не чаял вас застать, Николай Романович. Думал, в политику ушли — двигатели забросили.

— Как видите — нет. Только ныне России более потребны новые законы и разумное управление, нежели новые моторы. Чем обязан?