Читать онлайн ««Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы». Страница 32

28

Петя Веточкин уже который день глотал пыль на маньчжурских просторах. Верхом на двух мохнатых приземистых лошадках местной монгольской породы они вместе с хорунжим князем Радзивиллом держали путь в Инкоу. Дорога проходила через небольшие китайские деревушки по территории, официально считавшейся занятой русской армией. На самом деле дороги в привычном европейском смысле этого слова не было – лишь направление с едва угадывающимися следами тележной колеи, то появляющейся, то пропадающей в бесконечной голой степи. По мнению Радзивилла, им еще сказочно повезло, что погода стояла сухая – в случае дождя дорога превратилась бы в непролазное месиво. Не было здесь, в отличие от запруженного нашими войсками Ляояна, и никакой русской армии – им встретились лишь несколько казачьих застав. Казаки предупредили, что следует опасаться шаек хунхузов. Кроме того, в последнее время в этом районе были замечены разъезды японской регулярной кавалерии. Похоже, под Инкоу, из которого морем хотя и с перерывами, но все же поддерживалась связь с блокированным Порт-Артуром и осуществлялось его кое-какое снабжение, неприятель что-то замышляет. От предложенного сопровождения Радзивилл отказался. Переночевав в заброшенной глинобитной фанзе и даже не разводя за всю ночь огня, они пустились в следующий дневной переход. К обеду по расчету хорунжего должно было показаться побережье.

– А вы неплохо держитесь в седле, юноша, – одобрительно глядя на Веточкина, заметил князь, когда они оба в очередной раз перешли с рыси на шаг.

– У моих родителей имение под Полтавой, – отвечал Петя. И продолжил не без гордости: – Я провожу там почти каждое лето и регулярно езжу верхом.

– Что же подались в университет, а не в кавалерийское училище?

– В имении большая библиотека… – протянул Веточкин и почувствовал, как начинает краснеть.

Хорунжий звонко рассмеялся и, хлопнув себя по висевшей на боку шашке, откинулся в седле назад:

– Ну вы и фрукт, Веточкин…

И тут же, пригнувшись к холке и дав лошади шпоры, прикрикнул другим, резким тоном:

– Ходу! Ходу!

Петя сноровисто припустил следом.

С Радзивиллом они познакомились на гауптвахте в Ляояне. Всю ночь, раскрыв рот, Петя слушал рассказы хорунжего о войне, службе, жизни и нравах на русском Дальнем Востоке. Радзивилл оказался рассказчиком замечательным и человеком бывалым. Веточкин тоже скромно поведал князю свою историю, в том числе и связанную со лже-Хлебниковым.

– А вы авантюрист, батенька, – сделал свой собственный вывод из услышанного от Пети князь.

Воображение же Веточкина между тем рисовало героический поединок князя Радзивилла с тигром, которого в итоге подстрелил бравый хорунжий. Правда, Петя ничего не слышал о тиграх в Маньчжурии. Вот в Уссурийком крае, в амурской тайге – там да, пожалуйста. Спросить же о тигре у самого Радзивилла Петя постеснялся. Непонятным осталось для Веточкина, за что же посадили князя под арест. Разве вступить в поединок с лютым хищником не подвиг? Ну да ладно, излишнее любопытство надо в себе укрощать… Время до рассвета пролетело тогда для Пети совершенно незаметно. Чего нельзя было сказать об утомленном долгой поездкой и сопутствующими ей приключениями журналисте. Цибулевич-Панченко ворочался на своих нарах, проклинал все на свете, начиная со злосчастных японцев и заканчивая этим «вонючим клоповником», в котором они вынуждены коротать ночь. На простодушное замечание Пети, что клопов он лично здесь не наблюдает, Семен Семенович пробурчал нечто похожее на «надоели вы мне со своими разговорами» и повернулся к стене. Наутро совершенно разбитый журналист прощался с Веточкиным.

– А знаете, кто такой «тигр»? – ехидно прищурившись, проговорил напоследок Цибулевич.

– То есть как это «кто такой»? – опешил Петя.

Журналист объяснил юноше, что «тигр» – это один из участников весьма жестокой игры. Немало диких развлечений бытовало на отдаленной окраине империи, и это было одно из них. Суть игры сводилась к тому, что человек, назначенный по жребию или уговору «тигром», разувался и в одних носках должен был бесшумно выбраться из темной комнаты, откуда предварительно выносилась вся мебель. Остальные участники брали в руки револьверы. По команде «тигр идет» на шорох открывалась стрельба. Правда, стрелять разрешалось только «тигру» под ноги.

– Такого «тигра» и подстрелил ваш героический хорунжий.

– Вот это да… – только и смог пробормотать Петя.

– Приходили уже сегодня утром за Радзивилла сослуживцы хлопотать. Один на палочку опирается, по всему видать – «тигр»! Бойчее всех дежурного упрашивал князя отпустить… Эх, окраина! Удачи вам. Честь имею!

Пехотный полк, в который Веточкин явился наконец для прохождения службы, соседствовал с 3-м Верхнеудинским забайкальским казачьим. И буквально через несколько дней Петя встретил в своем расположении Радзивилла. Хорунжий приветствовал Веточкина как старого знакомого. Они разговорились. Петя посетовал, что спешил вот на войну, но в итоге пока не получил никакого назначения и вынужден околачиваться при штабе, а точнее при штабной канцелярии, чем несказанно огорчен. Радзивилл поразмышлял с минуту и, отведя Петю в сторонку, сообщил ему по секрету, что вызвался доставить донесение от командования Маньчжурской армией в осажденный Порт-Артур. Для сопровождения ему нужен еще один доброволец.

– Вы авантюрист? – с полувопросительной-полуутвердительной интонацией совершенно по-свойски толкнул локтем Петю в бок хорунжий.

– Да! – не раздумывая, тут же выпалил вольноопределяющийся Веточкин.

Все вопросы с командованием относительно так стремительно выпавшего на долю Пети задания были решены князем в течение получаса. Тем же вечером, снарядившись у казаков в дорогу, на монгольских лошадках они выехали в Инкоу…

После очередной скачки снова перешли на шаг. Петя порылся в сухарной сумке, притороченной к седлу, и вытащил пригоршню ржаных сухарей. Неспешно похрустел ими, откупорил баклагу и сделал несколько глотков нагревшейся на полуденном солнце воды. Лениво огляделся по сторонам. И тут прямо у него на глазах на соседний холм выехали несколько всадников.

– А это кто? – окликнул Веточкин Радзивилла.

Князь быстро повернулся в седле и поднес к глазам бинокль. Через несколько секунд процедил сквозь зубы:

– Японские драгуны. Са-алют!

– Япо-онские драгуны?! – Петю так насмешило это словосочетание, что он просто расплылся в улыбке. Надо признать, улыбке совершенно дурацкой. – И бывает же такое…

Хорунжий, с сопением раздувая щеки, глядел на Веточкина и подтягивал поводья. Какое-то время всадники тоже разглядывали их издалека. Ударивший затем с холма винтовочный выстрел доказал Пете, что японские драгуны действительно в природе существуют. Более того, они приближались в количестве не менее десятка, пустив лошадей галопом по склону вниз.

– Ходу! – хлестанул нагайкой свою лошадь Радзивилл. – До Инкоу рукой подать, а там наши. Доскачем!

– Доскачем! – бодро откликнулся Веточкин и врезал шпоры своему монголу. Как ни странно, он не испытывал ни малейшего страха. Скорее радостное возбуждение, как на экзамене, когда неизвестно, какой билет вытянешь, но в себе уверен – предмет все равно знаешь назубок.

«Давайте потягаемся», – мысленно проговорил Петя, подтягивая на подбородке ремешок фуражки. Нагнав князя, пошел рядом с ним корпус в корпус крупным наметом. От Веточкина не укрылась одобрительная улыбка Радзивилла в его адрес, что не могло не придать Пете гордости и бодрости.

Скачка продолжалась не менее пятнадцати минут. Японцы нагоняли, но больше не стреляли – видимо, решили взять их живьем. Взмыленный монгол, которого Петя пустил отчаянным галопом, выворачивал шею, сверкая розовыми белками глаз. На губах у лошади выступили клочья белой пены.

– Давай дальше! – крикнул Пете хорунжий, чуть приотстав, сдергивая со спины винтовку. И тут же снова нагнал Веточкина, держа взведенное оружие в вытянутой вдоль лошадиного крупа правой руке. Петя припал к лошадиной холке. Позади него щелкнул выстрел. Обернувшись, Веточкин увидел, как стрелявший на скаку с одной руки Радзивилл до костей врезал шпоры своему коню, а японские драгуны расходятся веером, пытаясь взять их в полукольцо. Огня противник по-прежнему не открывал. Они выиграли метров пятьдесят, но теперь это расстояние вновь стало быстро сокращаться. На бешеном галопе Веточкин и Радзивилл завернули за отрог ближайшего холма и пронеслись мимо стоящего как ни в чем ни бывало на обочине дороге офицера в русской полевой форме. По обе стороны от него лежали, как показалось Пете со своего скакуна, камни на равных расстояниях друг от друга. Офицер что-то отрывисто прокричал. То, что Веточкин принял за камни у дороги, вдруг оказалось мохнатыми папахами на головах у поднявшихся по команде на одно колено сибирских стрелков. Цепь пропустила двух всадников через себя, а затем последовал дружный залп. По крикам людей и лошадиному ржанию далеко за спиной Петя догадался, а скорее почувствовал, что погоня им больше не угрожает. Последовав примеру Радзивилла, Петя постепенно перевел лошадь на шаг. Азартно огляделся по сторонам – внизу открывалась панорама железнодорожной станции с пакгаузами и товарными вагонами на путях. Дальше тянулись извилистые улицы китайского города, спускавшиеся прямо к морю. Радзивилл остановил коня, передернул затвор. На песок, звякнув о лошадиное копыто, выпрыгнула стреляная гильза. Закинув винтовку за спину, хорунжий повернул к Пете раскрасневшееся лицо и, подмигнув, весело объявил: