Читать онлайн «Верные, безумные, виновные». Страница 50

Каждый раз, когда Не Пэт произносила имя Клементины, Эрике казалось, что ее сильно ущипнули.

Послушайте, она платит за это. И не собирается это терпеть.

– Я не хочу больше говорить о Клементине! – выпалила она.

– Лады, – проговорила Не Пэт в своей фамильярной манере и записала что-то в блокнот.

Эрика едва удержалась, чтобы не выхватить у нее блокнот. Имеет ли она законное право потребовать доступ к записям Не Пэт? Надо выяснить.

А тем временем она привела Не Пэт в смятение, рассказав ей о происшествии с Руби.

– Господи помилуй!

Не Пэт прикрыла рот ладонью.

Когда Эрика закончила, Не Пэт сказала:

– Знаете, Эрика, вполне понятно, почему у вас были провалы в памяти. Вы перенесли шок. Весьма травмирующее происшествие.

– Я посчитала бы, что от этого мои воспоминания только станут ярче.

И фактически некоторые моменты ее воспоминаний были пугающе живыми. Она помнила, как ее ноги ударились о воду, когда она прыгнула в фонтан, как струи воды орошали ее подобно дождю.

– Почему, по-вашему, вас так беспокоят воспоминания об этом дне? – спросила Не Пэт.

– Я чувствую, что забыла что-то важное. Будто я забыла что-то сделать. Так бывает, если люди начинают волноваться из-за включенного утюга, который оставили дома.

– Мне знакомо это чувство, – с кривой улыбкой проговорила Не Пэт.

– Но дело в том, что мне-то это чувство незнакомо! Я не такой человек. Я все прекрасно помню! И никогда не забываю о подобных вещах.

Она никогда не волновалась по поводу включенного утюга, потому что знала, что не забудет про него. Однажды Клементина оставила дома две включенные на полную мощность конфорки электрической плиты.

– Дом не сгорел! – радостно сказала она тогда, словно провела потрясающий эксперимент. – Совсем ничего не сгорело!

В другой раз она ушла, оставив открытой настежь входную дверь.

– Открытое приглашение местным грабителям, – сказал Сэм. – Давайте, парни, угощайтесь моей виолончелью за триста тысяч долларов. Она лежит на кровати. Отличное место для нее!

В свое оправдание Клементина сказала, что «глубоко задумалась».

– О музыке? – спросил Оливер, с уважением относящийся к ее таланту.

– Нет, я пыталась понять, почему «коала с карамелью» не были такими вкусными, как раньше. Я думала: «Шоколад изменился или я?»

Потом они с Сэмом принялись обсуждать эти конфеты, словно это имело значение. Небрежность Клементины обычно не имела последствий. Последствий не бывало до того воскресного дня, и Эрика никому такого не пожелала бы.

Может быть, просто финансовые издержки. Солнечный ожог. Похмелье. У Клементины никогда не было даже похмелья.

– Просто мне нужно прояснить это для себя, – сказала Эрика, обращаясь к Не Пэт.

– Что ж, как я уже говорила, вы можете попытаться прийти на лужайку к соседям, если еще этого не сделали. Вам могут помочь упражнения на релаксацию. Можете поделать те упражнения с медитацией, которые я давала вам раньше. Но, честно говоря, Эрика, вы напрасно думаете, что на вас повлиял тот препарат, который вы приняли в тот день, в сочетании с алкоголем. Возможно, вы запомнили столько, сколько были в состоянии запомнить. Не исключено даже, что вы подсознательно защищаете себя, что какая-то ваша часть просто не хочет вспоминать.

– Вы хотите сказать, я сама вытесняю это? – с презрением проговорила Эрика. – Эмпирические исследования обоснованности вытеснения памяти фактически отсутствуют! Если хотите, могу прислать вам отсылки к статьям о синдроме ложной памяти…

Но в этот момент на столе Не Пэт щелкнул маленький таймер, указывая на окончание сеанса. Не Пэт вскочила, как «Джек из коробочки». Обычно она так не торопилась. Вероятно, этот сеанс и ей тоже не доставил удовольствия.

Эрика заспешила к машине, припаркованной на тихой улице около домашнего офиса Не Пэт, и несколько минут сидела с включенным зажиганием, слушая грохотание ливня по крыше и глядя на лихорадочное движение стеклоочистителей.

– Успокойтесь, – обратилась она к стеклоочистителям.

Их сумасшедший ритм напомнил ей о матери. Она не хотела возвращаться в дом матери. Она взяла на работе отгул на весь рабочий день, но поняла, что у нее не хватит твердости пойти туда второй раз за день. Это уж чересчур. Все равно что просить кого-то снова нырнуть в бассейн с ледяной водой и сотню раз проплыть по дорожке после то го, как человек сделал то же самое утром, принял душ, согрелся и вытерся.

Она закрыла глаза и принялась делать дыхательную гимнастику, которой научила ее Не Пэт. Вдох. Задержка дыхания. Выдох. Вдох. Задержка. Выдох. В голове замелькали воспоминания. Китайские фонарики во дворе. Аромат жареного замаринованного мяса. Кисловатый вкус вина, которого она выпила слишком много.

Она вновь увидела то лицо. То призрачное лицо с размытыми чертами, которое видела вчера в офисе. Как вурдалак.

Вдруг она подумала: Гарри. Было ли нечто важное, что ей надлежало сделать для Гарри? Нет. Из-за Гарри. Нечто имеющее отношение к Гарри. Не пытайся вспомнить, или воспоминание исчезнет. Она это поняла. Расслабься, дыши. Аккуратно причесанные седые волосы Гарри. Нет, это не воспоминание. Это то, что описал ей Оливер: волосы, аккуратно причесанные даже у мертвого Гарри.

Гарри стоит у почтового ящика, разглядывая конверт и бормоча себе под нос. Барни несется через двор. Из двери выходит Вид.

Обязательство. Просьба. Ответственность. Гарри что-то было нужно от нее. Осколки разбитой голубой посуды на плитках терракотового цвета.

Подними глаза. Посмотри вперед.

Она открыла глаза и посмотрела вперед. Ничего, кроме дождя.

Боже правый, она думает о Гарри только потому, что он умер. Типичный пример синдрома ложного воспоминания. Будь Эрика более слабой личностью, с более податливым рассудком, сверхактивный психотерапевт сумел бы помочь ей сфабриковать воспоминание о барбекю и Гарри в целом. Потом ее убедили бы в том, что Гарри пришел на барбекю, чтобы надоедать Руби, или в другой подобной чепухе.

Она повернула ключ зажигания, включила поворотник и оглянулась на транспорт. Она испробует идею Не Пэт о «возвращении на место преступления». Попросит у Вида и Тиффани разрешения немного постоять одной под дождем на их заднем дворе. Это не покажется им странным. Ха-ха. Нет, лучше будет, если она придет туда в их отсутствие.

Вероятно, это не поможет, но и не навредит.

С абсолютной уверенностью дирижера, выходящего на сцену, во двор вошли два парамедика в синей униформе. Они не бежали, но двигались быстро, с невозмутимым спокойствием.

Создавалось такое ощущение, что все прочие перестали быть взрослыми. Словно все они играли в какую-то игру, делая вид, что контролируют собственные жизни, что имеют интересные профессии и приличные банковские счета и устраивают барбекю на лужайке. Но вот резко отодвигается занавес, и на сцену выходят взрослые, потому что правила игры были нарушены.

Правила катастрофически нарушены. Кружок людей, обступивших Руби, сам собой раздался, и парамедики подошли к ней. Руби бормотала что-то бессвязное, и это внушало ужас. Она казалась сонной и вялой, как после анестезии.

Медики двигались словно в танце, который исполняли уже много раз. Ощупывая Руби руками в резиновых перчатках, пожилой мужчина задавал краткие вопросы, не поднимая глаз, в полной уверенности, что получит ответы. Он говорил чуть более громко и медленно, чем обычно, как будто разговаривал с детьми.

– Что здесь произошло?

– Как ее зовут?

– Сколько лет Руби?

– Когда Руби видели в последний раз?

– Значит, никто не видел, как она упала? И вы не знаете, ударилась ли она головой?

– У нее был пульс, когда ее вытащили из фонтана?

– Вы ее родители?

Задавая последний вопрос, он кратко взглянул на Эрику и Оливера. Логичное предположение. На обоих была мокрая одежда.

– Нет, – ответил Сэм. – Это мы.

Он указал на Клементину.

– Они ее спасли, – сказала Клементина. Ей показалось важно сообщить об этом. – Наши друзья. Они сделали сердечно-легочную реанимацию. Заставили ее дышать.

– Как долго вы делали СЛР? – спросил парамедик.

– Пожалуй, около пяти минут, – ответил Оливер, взглянув на Эрику.

– Самое большее, – сказала Эрика.

– Мы делали по два приема искусственного дыхания на каждые пятнадцать сжатий, – беспокойно проговорил Оливер.

Пять минут? Невозможно, подумала Клементина. Ей казалось, время тянулось невыносимо долго.

Они засунули что-то в рот Руби, вставили ей трубку в нос, на лицо наложили маску. Она превратилась в типичного пациента. Ничего не осталось от озорной забавной малышки Руби.

– У вас есть полотенца? – спросил более молодой врач.

Большими зазубренными ножницами он разрезал одежду Руби – пачку и футболку с длинными рукавами, – потом отодвинул одежду, обнажив маленькую белую грудь Руби.