Читать онлайн «По библейским местам». Страница 32

Для каждого, кто знаком с Ирландией, самым удивительным может показаться явное сходство коптских древностей с реликвиями кельтской церкви. Разделенные огромным расстоянием, эти две страны в первые века распространения христианства обнаруживали немалую общность религиозной жизни. Преобладание Ирландии в классических исследованиях на протяжении так называемых темных веков, целый ряд знатоков греческого и латыни, со времен Карла Великого являвшихся оттуда с целью просветить Европу, часто упоминаются как выдающийся и необъяснимый исторический факт. Но я не знаю, почему это так воспринимается. Ирландские монахи были великими путешественниками, и весьма вероятно, что они приняли эллинистическую культуру напрямую из богословских школ Александрии. Я рискнул бы высказать предположение, что Египет способен дать ответ на то, что многие авторы называют загадкой интеллектуального блеска Ирландии во времена, когда светильник просвещения померк после падения Римской империи.

Известно, что многие ирландцы в течение первых шести веков христианской эры совершали путешествия в Египет, а египетские монахи посещали Ирландию. Рассказывали, что семь коптских монахов были похоронены в Ирландии, в Дезерт-Улид, и профессор О’Лири в недавно изданной книге «Святые Египта» упоминает, что в Национальной библиотеке в Париже хранится ирландская рукопись, описывающая путь до Святой Земли Скетис — то есть Египетской пустыни, и предназначенная для паломников.

Но связь между двумя странами имеет более глубокие основания, чем случайные визиты паломников или обмен учеными. Есть мнение, что ирландцы соблюдали египетский монашеский устав, когда вся остальная Европа приняла устав святого Бенедикта. Египетский устав впервые пришел в Европу, когда святой Афанасий в 340 году посетил Рим. Это была система индивидуального отшельничества, отличавшая от общежительной организации, которая впоследствии развивалась в Западной Европе. Отшельники жили в одиночестве в пещерах и среди скал, не строили больших церквей, но на ограниченной территории могли возвести значительное количество часовен. «Семь церквей» Глендалу в графстве Уиклоу — отличный пример примитивного египетского монастыря времен отцов-пустынников.

Сводчатые кельтские церкви Ирландии часто называют уникальными и изобретенными в самой Ирландии. Но это не так. Это точная копия коптских сводов, которые существовали в Египте с древних времен. Совершенно точно, что именно Египет является родиной сводчатой базилики, и тот факт, что этот тип перекрытия оставался неизвестным в Европе за пределами Ирландии, должен свидетельствовать о другой важной связи между кельтской и египетской церквями.

Невозможно смотреть на иллюстрированные евангелия в Коптском музее и не вспоминать Книгу из Келлса[8]. Также есть явное сходство между замечательно украшенными переплетами евангелий, хотя бы одна такая книга есть в каждой коптской церкви, и широко известными в Ирландии так называемыми кумдах. Еще одна любопытная параллель — это колокола, все еще использующиеся в коптском богослужении. Это маленькие ручные колокола напоминают те, что в Ирландском музее названы «колоколами святого Патрика». Я обратил внимание на металлическую отделку переплета евангелий в Коптском музее, украшенную спиралями и драгоценностями, такой предмет мог бы лежать на витрине рядом со знаменитым реликварием — колоколом святого Патрика. Резьба по дереву и камню, в которой люди и звери предстают в окружении кругов, также несет на себе явные черты близости с рельефами каменных крестов Ирландии.

Когда пытаются объяснить блестящее знание классического наследия в Ирландии в темные века, обычно говорят, что ученые бежали на остров из Галлии, из древних центров образования из-за варварских войн. В биографиях той эпохи вновь и вновь повторяется фраза: «Оставив родную страну, они поселялись в Ирландии из любви к Господу и учености». Полагаю, что задолго до этого, вероятно в III–IV веках, ирландцы учились в школах Александрии и возвращались в свою страну, обогащенные знаниями, которые можно было обрести в этом городе.

В жизни святого Патрика был любопытный случай, в котором я не видел особого значения, пока не заинтересовался возможными связями между египетскими и кельтскими церквями. Когда святой Патрик путешествовал по горам, не помню, в какой части Ирландии, он вошел в пещеру и увидел алтарь, на котором стояли четыре стеклянных потира. Суть истории в том, что эти потиры принадлежали христианам, которые исповедовали свою веру в Ирландии задолго до святого Патрика. Вероятно, в то время потиры обычно делали из металла, иначе стеклянные чаши не поразили бы святого Патрика, ведь ему они должны были показаться любопытными древностями.

Теперь я понимаю важность упоминания стеклянных потиров, которые широко употреблялись в христианской Европе в течение первых двух столетий нашей эры. Считается, что святой Урбан предписал заменить стеклянные потиры на металлические в 226 году, за двести лет до посещение святым Патриком пещеры в ирландских горах. Египетская церковь пользовалась стеклянными потирами с I века и продолжает пользоваться сегодня, в основном из-за бедности; но само их существование доказывает, что в Египте никогда не было сознательного предубеждения против изготовления потиров из стекла.

Следовательно, мы можем предположить, что, проходя по священным горам Ирландии, святой Патрик случайно наткнулся на пещерную капеллу древних ирландских отшельников, обучавшихся христианству в Египте. Также, я повторюсь, жизнь и обычаи египетских отцов-пустынников нигде не находят столь точных параллелей, как в укладе жизни кельтских отшельников. Святой Кевин, основавший поселение Глендалу в графстве Уиклоу, во многом напоминал святого Антония. Я припоминаю историю об искушении святого Кевина. Его преследовала энергичная девица по имени Кэтлин, которая, согласно одной из версий, мешала ему поститься в горах Уиклоу, а видения женщин искушали святого Антония в горах возле Красного моря. Поэт Мур описал, как святой Кевин отталкивает красотку и бросает ее в озеро, вероятно, именно так поступил бы и святой Антоний. Известно, что после того как святой Афанасий посетил Рим в 340 году, написанное им «Житие святого Антония» было переведено на латынь и стало широко распространяться по Западной Европе, стимулировав подражание идеалу. Кто знает, может быть, святой Кевин в пещере Уиклоу тоже читал об искушении святого Антония, и история о прекрасной деве стала наваждением, рожденным текстом?

Вероятно, когда-нибудь исследователи раскроют эту темную страницу христианской истории и установят связи между кельтской церковью и ее возможной прародительницей, церковью святого Марка в Египте. А. Дж. Ромилли в книге «Кельтское искусство в языческие и христианские времена» пишет: «Величайшая трудность в понимании эволюции кельтского искусства заключается в том факте, что, хотя кельты не изобретали новых идей, они проявляли необычную способность схватывать идеи других народов, с которыми их сталкивала война или торговля. А когда кельт заимствовал идею у соседа, он умел придать ей столь ярко выраженное кельтское звучание, что вскоре она совершенно отличалась от оригинальной формы и становилась неузнаваемой».

И все же, я думаю, что вполне возможно выяснить истоки кельтского искусства по реликвиям, которые находят на берегах Нила.

В один из дней, когда я был в Коптском музее, его основатель, Моркос Симайка-паша, вышел, опираясь на палку, и прогулялся со мной, любовно демонстрируя сокровища, извлеченные им буквально из огня.

— Кстати, раз уж вы так интересуетесь моей церковью, можете сегодня придти на церемонию, — сказал он. — Это свадьба. Приходите в церковь Эль Адра, Благословенной Девы, в Муски, к семи тридцати…

Было уже темно, когда я отправился на поиски церкви в Муски. Шофер-мусульманин не знал, где она находится, и вскоре мы потерялись в узких, заполненных народом переулках, где лошадь прокладывала путь, едва ли не кладя голову на плечи впереди идущих; вокруг раздавались жуткие крики, пронзительно скрипели колеса.

Один раз нам пришлось остановиться, улица была очень узкой, и прямо перед нами через дорогу какой-то человек перевозил тележку, переполненную великолепными овощами, которые в изобилии произрастают на черной почве Египта: там была роскошная цветная капуста, способная получить приз на любом конкурсе, лук-порей толщиной с запястье, пузатые фиолетовые баклажаны, зеленые, как ящерицы, огурцы. Человек, незнакомый с Востоком, мог подумать, что в любой момент здесь случится убийство, увидев, как зеленщик, преградивший нам путь, и мой шофер обрушили друг на друга потоки яростной брани. Их лица искажались от гнева. Они размахивали руками, ладони ярко сверкали в свете фонарей, пальцы указывали обвиняющим жестом на противника, но в то мгновение, когда англичане должны были бы кинуться в драку, а гангстеры, вероятно, выхватили бы «стволы», перепалка внезапно закончилась, и ее участники с улыбками обменялись на прощание парой шуток, демонстрируя, как довольны друг другом. Зеленщик вежливо оттолкнул тележку с цветной капустой, и мы поехали дальше.