Читать онлайн «Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России». Страница 28

Мы не успели еще бросить якоря, как на вельботе пристал к транспорту М. С. Корсаков и объявил о присутствии в Аяне генерал-губернатора и о мнении, ходившем там насчет нас. Он сказал нам, что поводом к такому общему мнению послужило заключение В. С. Завойко, который в свою очередь основывался на описи Гаврилова. Вместо ответа я дал Корсакову прочесть приготовленный мною для отправки из Аяна рапорт князю Меньшикову. Тогда же М. С. Корсаков передал мне и утвержденную императором инструкцию, в силу которой я должен был из Петропавловска идти в Амурский лиман с целью проверки описи Гаврилова. Сейчас же вслед за Корсаковым вышел навстречу нам на катере генерал-губер-натор со всем своим штабом; не приставая еще к транспорту, он спросил меня, откуда я явился. На это я отвечал: «Сахалин — остров, вход в лиман и реку Амур возможны для мореходных судов с севера и юга! Вековое заблуждение положительно рассеяно. Истина обнаружилась; доношу об этом князю Меньшикову для представления государю, а ныне Вашему превосходительству». В моей маленькой каюте около генерал-губернатора собрались все его спутники и с любопытством выслушали рассказ о нашем плавании и сделанных открытиях, которые были совершенно противоположны показаниям карты, имевшейся тогда в Аяне.

Из Аяна на другой день, 4 сентября, с курьером штабс-капитаном М. С. Корсаковым были отправлены вышеупомянутый рапорт мой князю Меньшикову и отношение генерал-губернатора; в последнем, между прочим, он указывал князю, что ни одна из предшествовавших мне экспедиций не представляет таких важных для России последствий, какие вытекают из моих открытий, и одновременно отмечал, что все это произведено без каких бы то ни было специальных затрат казны и с ничтожными средствами, на суммы, ассигнованные для доставки груза в наши сибирские порты. «Груз этот, — писал Николай Николаевич, — по удостоверению начальника Камчатки, капитана 1-го ранга Машина, доставлен на «Байкале» в таком отличном и сохранном виде, в каком еще никогда не бывало».

Результаты наших исследований обусловливают важное значение для России Приамурского края, ибо доказывают, что река Амур при помощи Татарского пролива имеет прямое сообщение с Японским морем. Кроме того, сделанные нами открытия доказали важное значение Амура как артерии, связывающей с океаном Восточную Сибирь, считавшуюся до этого отрезанной от него тундрами, горами и огромными пустынными пространствами.

Если бы я ограничился выполнением только той программы, для которой специально был отправлен «Байкал», то есть доставил бы груз в сибирские наши порты, подобно многим моим предшественникам, и не принял бы вышеупомянутых мер к раннему приходу в Петропавловск, чтобы иметь свободными летние месяцы 1849 года; наконец, если бы я, несмотря на ответственность, не решился бы по собственному усмотрению, без прямого на то повеления, идти из Петропавловска прямо в Амурский лиман, чтобы раскрыть истину, то мы, русские, под давлением распространившегося тогда в Аяне мнения о положительной недоступности Амурского лимана и устья Амура могли бы не обратить на этот край должного и энергичного внимания и, вследствие этого, оставались бы уверенными в упомянутом заблуждении. Тогда бы в минувшую войну доблестные защитники Петропавловска, имущество этого порта со всеми судами, а равно и экипаж японской экспедиции {57} были бы в самом критическом положении и могли бы, возможно, составить трофей в несколько раз более сильного, чем мы, неприятеля. Кроме того, плававшие около этих мест иностранные суда могли бы занять берег Татарского пролива и даже устье самой реки, и тогда суда союзной неприятельской эскадры не имели бы повода блокировать эти места, а вследствие этого не имели бы повода фактически признать их принадлежащими России, а не Китаю. На это обстоятельство, при заключении трактата с Китаем, ссылались как на один из главных аргументов. Из этого ясно, что, без своевременных исследований и занятия устья реки и неразрывно связанных с ней берегов Татарского пролива, эти места могли бы быть навсегда потерянными для России. Вот те важные последствия наших открытий, которые не замедлили обнаружиться.

5 сентября транспорт «Байкал» отправился из Аяна в Охотск, а генерал-губернатор со своим штабом поехал Аян-ским трактом в Якутск: там я должен был с ним соединиться, чтобы ожидать зимнего пути по реке Лене. Придя в Охотск 10 сентября, я, согласно инструкции, сдал транспорт и 20-го числа этого месяца с офицерами транспорта отправился в Якутск, куда и прибыл 3 октября. Здесь мы застали генерал-губернатора; я просил его сделать распоряжение Завойко о посылке зимой в Удский край, а оттуда к устью Амура прапорщика Орлова для наблюдения над вскрытием льда в заливе Счастья и в устье реки. Генерал-губернатор тогда же с нарочным послал предписание об этом Завойко[34]. В Якутске и затем в Иркутске, куда мы прибыли 22 ноября, мы приводили в порядок наши журналы и карты.

По получении моего донесения из Аяна в Петербурге, под давлением авторитета моих знаменитых предшественников, нашим открытиям не поверили и считали мой поступок (что я без разрешения пошел из Камчатки в Амурский лиман) дерзким и подлежащим наказанию. Поэтому там полагали, что Петропавловск должен быть нашим главным портом на Восточном океане, Аян — на Охотском море, весь же Приамурский край предоставить Китаю.

Между тем генерал-губернатор, по возвращении своем в Иркутск 10 ноября 1849 года, сделал следующее представление в С.-Петербург:

1) Охотский порт перенести в Петропавловск, который усилить и укрепить, а из Камчатки сделать область, под начальством командира Петропавловского порта и камчатского губернатора, которым назначить Завойко;

2) Аянскую факторию Российско-Американской компании возвести на степень правительственного порта в Охотском море;

3) для удобного и правильного сообщения Аяна с Якутском заселить крестьянами реку Маю и тракт между Аяном и Нельканом и

4) Аянскую факторию, как правительственный порт, усилить военными чинами и принять на счет казны устройство и под держание тракта между Аяном и Якутском.

Я узнал об этом представлении по прибытии моем в Иркутск от самого генерал-губернатора Н. Н. Муравьева и при этом не мог не выразить ему сожаления, предлагая, если возможно, отклонить его ходатайство. Мотивы, которые я ему высказал при этом, были следующие:

1. Камчатский полуостров огромными пространствами незаселенных тундр и гор совершенно изолирован от Сибири, а потому, в случае продолжительной войны с морскими державами, Петропавловский порт не может быть ни снабжен, ни подкреплен без содействия сильной эскадры, которая была бы в состоянии охранять путь к нему от нападения эскадр враждебных морских наций. Такое нападение весьма вероятно, так как европейцы для охраны своей обширной торговли и колоний в Восточном океане держат довольно сильные отряды, всегда готовые к выполнению подобной задачи. Серьезное развитие нашей торговли там представляется еще в весьма и весьма отдаленном будущем, а следовательно, и эскадры, довольно сильной для охраны пути в Петропавловск, мы еще долго не будем иметь.

Мангунская гробница

Рисунок художника Мейера (Альбом рисунков к путешествию на Амур, совершенному от Сибирского отдела Русского географического общества [Путешествие в Приамурье в 1855–1856 гг. экспедиции Р. К. Маака])

На пустынном Камчатском полуострове, покрытом хребтами, между которыми разбросано редкое население, ни одна из иностранных держав не будет утверждаться из-за неблагоприятных климатических условий, тем более что вековой опыт и нам уже убедительно доказал, что содержание Петропавловского порта и обладание Камчаткой стоит слишком дорого. Несмотря на все серьезные меры, принимаемые правительством, меры, сопряженные с большими затратами и пожертвованиями людьми, мы не могли достигнуть даже и того, чтобы ничтожное население Петропавловского порта и Камчатки могло хотя бы сколько-нибудь обеспечить себя местным хлебом и прочими продуктами; мы должны доставлять все это из Сибири по баснословно высоким ценам и то только в весьма ограниченном размере. Наконец, Российско-Американская компания не соглашалась принять Камчатку на свое содержание даже за весьма значительную субсидию. По всем этим причинам и решено было Петропавловск держать в виде станции для плавающих судов и места для управления Камчатским полуостровом. При убеждении о недоступности Амурского лимана и устья Амура и при увереннрсти, что на прибрежье Амурского бассейна не имеется гавани, мы не имели и возможности основать на Восточном океане надлежащего правительственного порта, который мог бы быть снабжен и подкреплен независимо от морского пути.

2. Точно так же все усилия правительства, сопряженные с большими расходами и пожертвованиями людьми и капиталами на заселение земледельцами берегов реки Маи, предпринятыми с целью установления этим путем сообщения между Якутском и побережьем Охотского моря, оставались тщетными и показали, что земледельческой оседлости на берегах Маи, а равно и устройства сколько-нибудь сносного пути между этой рекой и побережьем Охотского моря быть не может. Наконец, подробные и тщательные исследования берегов Охотского моря обнаружили, что на его берегах нет ни единого пункта, включая в это число и Аянский залив, для устройства сколько-нибудь удобного порта.