Читать онлайн «Славия. Паруса над океаном». Страница 49

Не надо далеко ходить, только размеры основных фондов княжества за ближайшие десять лет должны будут составить около трех-четырех миллиардов австрийских талеров. При этом товарооборот с Европой даже через группу посреднических фирм будет равен приблизительно двенадцати – пятнадцати миллиардам. Но это далеко не все, так как прогресс на месте не стоит. Имелись все предпосылки для того, чтобы считать, что с освоением новых земель, развитием технологий, расширением производств и ростом экономики динамично развивающегося государства показатель валового национального дохода за последующие десять лет увеличится как минимум вчетверо. А в этой ситуации без такого понятия, как универсальный эквивалент стоимости товаров и услуг, то есть без понятия денег, никак не обойтись.

Был еще один путь пополнения денежной массы. Нам нужно будет выбрасывать на рынок вдруг ниоткуда взявшиеся сотни тысяч тонн меди, железа и десятки тонн золота, а также тысячи карат драгоценных камней. Но здесь ясно и коню, что подобные операции пройти незамеченными для сильных мира сего никак не могут.

Для нескольких тысяч тонн железа и меди придумать легенду можно, задумки в планах есть, но это здорово обогатит только мою торговую компанию и банки, и не более того. А нужно обогатить и укрепить целое государство, спрятанное на задворках планеты, притом собственное, а не чье-то постороннее. И еще из той жизни мне было прекрасно известно, что на одном экспорте сырья далеко не уедешь. Этим, в конце концов, породим в основной массе населения ленивого полунищего потребителя, а нам нужны созидатели, способные развивать собственную конкурентоспособную производственную инфраструктуру.

В идеале затраты на содержание медицины, образования, армии, флота, охраны порядка и заявленного социального обеспечения не должны превышать десяти процентов от объемов всей произведенной продукции. Это оптимальный вариант существования производственного гражданского общества, а формирование доходов государства за счет вышеперечисленного экспорта возможно только на этапе становления.

Дальнейшее существование хорошо организованного общества возможно только за счет полного самообеспечения и производства излишков, а также роста производительности труда, когда один крестьянин способен прокормить от десяти до двадцати человек. Тогда мы получим большой естественный прирост численности населения и рост денежного оборота, повысится спрос на продукцию промышленных предприятий, на оборудование для заводов, сельхозтехнику и товары широкого потребления. Тогда-то и можно будет говорить о нормальной перспективе развития науки, росте уровня образования и самосознания.

Простые арифметические подсчеты высветили цифры поистине грандиозные. В результате, хотел того или не хотел, наполнение бюджета денежной массой в основном за счет экспорта должно было сделать тайное явным намного раньше времени «икс», когда мы к этому еще совершенно не приготовимся.

Таким образом, альтернативы собственной валюте не нашел. Однако вводить ее решил исключительно на территориях новых земель, только для внутригосударственных расчетов и с соблюдением особого режима секретности по отношению к любым внешним факторам. По крайней мере, на ближайшие двадцать лет.

С названием валюты не заморачивался, решил, что будет золотая корона, серебряная гривна и медно-цинковый грош. Тем более что древнерусские названия «гривна» и «грош» сейчас не использовались ни одной страной, а будущий царь Петр станет называть свои деньги совсем иначе.

Деревянный макет чеканочной машины с гуртильным кольцом, предназначенной для изготовления монет, мы с Иваном соорудили уже давно, еще в феоде Сильва. Сам механизм в числе срочных и первоочередных изделий не стоял, поэтому вспоминали о нем очень редко. Но наши механики меня удивили: когда возвратился из похода по Украине, увидел в мастерской готовую чеканочную машину, приспособленную под одну из операций вытяжки в пуансоно-матрице стаканчика револьверной гильзы. Гуртильное кольцо при этом было снято. Тогда-то и возникло желание довести эту задумку до конца.

Ничего сложного или секретного в механизме машины не было, в Азии и Европе ее уже лет сто как эксплуатировали полным ходом. Увидел изделие в металле, сработала инженерная мысль, и захотелось сразу же изменить конструкцию с винтовой схемы, на кривошипно-шатунную. При этом мощный маховик с помощью коленчатого рычага мог бы осуществлять вертикальное движение верхнего штемпеля с достаточным усилием. А еще эта схема с помощью сблокированных толкателей и фиксаторов позволила бы серьезно автоматизировать подачу монетного кругляша и выброс готовой монеты, а также помогла бы исключить несвоевременную подачу к штемпелю кругляшей или их скопление.

Впрочем, новые эскизы и схемы набросал, но отложил в долгий ящик. Не миллионное у нас пока население, чтобы вместо простой чеканочно-гуртильной машины ваять целый автоматический монетно-чеканный комплекс. Но кольца для формовки рельефного гурта решил переделать. Вместо подпружиненных размыкающихся сделал разъемные, состоящие из четырех секций. Пришлось их загонять в толстые рамки, из которых после каждого тиража монеты нужно будет выбивать, зато будут раз в десять долговечнее.

Следующий этап оказался не менее сложным. Так как справочники по металловедению остались в той жизни, а для определения размеров монет в моей метрической системе нужно было обладать кое-какими знаниями, пришлось все постигать методом тыка и двухдневных экспериментов. За эталон взял немного затертый золотой английский соверен, который весил ровно десять грамм и соответствовал давно привычной в Европе стоимости одного фунта стерлингов. Правда, в отличие от моей короны, в его составе золота было где-то на один грамм меньше, но лично я решил чеканить десятиграммовую монету девятьсот двадцатой пробы, где лигатуры из серебра и меди должно быть не более восьми десятых грамма.

А вот с серебром в связи с его почти в два раза меньшей, чем у золота, плотностью и соответствующим нынешним курсом – пятнадцать к одному – пришлось поиграться. С диаметром монет разного достоинства определился: за образец гривны взял английский шиллинг, за полтинник – полшиллинга, за двадцать пять грошей – монету в одну десятую экю, а за десять грошей – монету в одну двадцать четвертую экю. При этом вес одной гривны был равен семи с половиной граммам серебра, а вес монеты в десять грошей – соответственно семидесяти пяти сотым грамма. И еще: взял за образец диаметр талера и полуталера, но сделал кругляши немного плотнее и вырубил монеты достоинством в четыре и две гривны с соответствующим весом в тридцать и пятнадцать грамм. При этом предполагалось, что проба серебра будет не ниже девятисотой, а в качестве легирующей добавки в расплав добавим медь. Сегодня так делают абсолютно все монетные дворы.

Диаметры латунных монет достоинством в один, два и пять грошей взял из памятных советских копеек – пятнадцать, восемнадцать и двадцать пять миллиметров. Но пришлось и здесь немножко помучиться, так как хотелось получить монеты с четким весом в один, два и пять грамм. И тот медно-цинковый сплав, который получим в Ковалеве при плавке оловянных руд, для чеканки мелочи как раз подойдет. Правда, уже сейчас стало видно, что это производство будет очень убыточным. Еще в той жизни где-то читал, что изготовление однокопеечной монеты обходилось государству в шестнадцать – двадцать копеек. Но без разменной мелочи никуда не денешься, поэтому перекос уберем за счет чеканки монет более высокого достоинства.

Когда пришел к ювелиру Ицхаку с просьбой изготовить штемпели, тот с минуту смотрел на меня бесконечно удивленными глазами, широко раскрыв рот.

– Нет, сеньор, – хрипло сказал он, отрицательно покачав головой, – я не резчик! Да и в любом случае не взялся бы за подобную работу. Я не враг ни себе, ни своей семье. Простите, наверное, этого не следует говорить, но всегда считал вас человеком более рассудительным…

– Меня не интересуют штемпели европейских монет, фальшивыми деньгами я не собираюсь заниматься категорически! Меня интересует несколько иное, – резко оборвал его и подал папку с собственными эскизами позитивного изображения аверсов и реверсов монет различного достоинства, а также мой портрет в профиль и герб Славии, нарисованные за десять талеров художником местной редакции.

Ицхак распахнул обложку, схватил большую лупу и близоруко сощурился, рассматривая рисунки. Он долго не подымал голову, все перекладывал листочки с места на место. Было ясно, что он давно уже все рассмотрел, а сейчас тяжело шевелил извилинами над свалившейся на голову совершенно безумной и непонятной ситуацией.

– Сумасшествие какое-то, – пробурчал он тихо себе под нос, затем пальцем показал на мой портрет и поднял глаза. – Сеньор, ваша светлость, на этих двух золотых монетах и на трех больших серебряных нужно чеканить изображение монарха. И надписи делать кириллицей. Я верно мыслю?