Читать онлайн «Нибелунги». Страница 5

Если уж сам Аэций Флавий, зарекомендовавший себя талантливым полководцем и дальновидным политиком, отправился на поклон к кочевникам… Чего вообще можно ожидать от варваров? Противостоять им сообща? Увы, это было невозможно. Договориться с саксами, тюрингами и фризами было непросто. Особенно с фризами. Их королевство, расположенное севернее нижнего течения Реймса, занимало на сегодняшний момент наивыгоднейшее положение. Франки не стремились захватить холодные земли, напротив, они целенаправленно подвигались в Белгику. Фризов беспокоили своими набегами разве что племена данов. Да и то нечасто, потому как в Кастра Ветере[14] (вернее, в его предместье, которое впоследствии получило название Триценсима) ещё два с половиной столетия назад Рим расквартировал Тридцатый легион «Ульпия Виктрикс». Хотя в последнее время (судя по отдельным слухам, долетавшим до Ворбетамагуса) боеспособность отдалённого легиона, сформированного в основном из германцев, резко снизилась. Забытый Римом, нерегулярно получавший жалованье (так же как и Первый Италийский легион), «Ульпия Виктрикс» был близок к распаду. Часть солдат и командиров переженились на местных женщинах и предпочли гражданский образ жизни. Другие же стали, по сути, наёмниками. Король Зигмунд Вёльсунг платил им жалованье. И «Ульпия Виктрикс», сократившийся вдвое, охранял королевство фризов от данов и викингов, пытающихся на своих кноррах и драккарах подняться по Рейну и разграбить Кастра Ветеру.

Гунтар не был трусом, ему приходилось отражать нападения саксов, тюрингов и фраков. Он не испытывал страха, идя в бой, потому как сражался с равными себе и прекрасно разбирался в их тактике. С гуннами же всё было по-другому. Кочевники подчинили себе все племена, живущие вокруг Понта Эвксинского. Затем под их натиском пала римская провинция Паннония. Гунны крепко обосновались на её земле и превратили Виндобону, в которой когда-то жил наместник, в свою столицу. Из Паннонии они предпринимали дерзкие и молниеносные набеги против соседей: лангобардов (с которыми гунны договорились впоследствии и стали союзниками), дакков, маркоманнов, венетов, иллирийцев.

Аэций Флавий сумел-таки найти общий язык с гуннами, а это было отнюдь не просто. Ему даже пришлось провести у них некоторое время в заложниках, в то время кочевниками правил Руа. Римский полководец даже выступал вместе с гуннами в совместных военных кампаниях. Но со смертью Руа всё изменилось, власть над гуннами унаследовал его брат Мундзук. А он, увы, с Римом ни о чём не договаривался.

Не прошло и месяца со дня правления нового вождя, как Бургундию потрясла весть: несмотря на достигнутые договорённости Руа и Аэция Флавия гунны и их союзники нарушили установившийся хрупкий мир и атаковали приграничные земли Норика и Реции. По слухам, кочевники располагали тридцатью тысячами всадников. И эта лавина, сметающая всё на своём пути, устремилась на римские провинции. Первыми пострадали приграничные деревни и военные форты.

Однако римские легионы, расквартированные в провинциях, находились в боевой готовности и загодя стянули свои силы к границам с лангобардами и гуннами. Несмотря на то, что земли провинций были наводнены соглядатаями Мундзука и Агинмульда (однако Аэций Флавий также сумел извлечь выгоду из жадности кочевников), римские легионы предприняли решающий марш-бросок, устремившись в приграничные районы. Силы Третьего Италийского легиона отправилась из Субмукториума в Августу Винделику, Второго легиона – в Лаврикус. Восьмой легион «Августа» по решению Галлы Плацидии и её военных советников было решено незамедлительно перебросить в провинцию Норик, которая по их разумению должна подвергнуться основному удару неприятеля.

Первый Вспомогательный легион[15] прикрывал тылы своих собратьев по оружию, подтянувшись к алемано-этрусской границе, покинув Камбодунум и готовый в любой момент совершить марш-бросок.

Битва была жестокой: три римских легиона, пятнадцать тысяч воинов, против тридцати тысяч кочевников. Однако гунны и ломбардцы дрогнули. Как не хотел Мундзук, но он был вынужден отступить обратно в пределы Паннонии.

Тут снова на политической сцене появился прозорливый Аэций Флавий. В окружении немногочисленной свиты, тем самым подчёркивая добрые намерения (и это после предательского нападения Мундзука!), отправился в Виндобону, дабы достичь уже новых договорённостей.

В Равенне опасались, что полководцу это вряд ли удастся. Единственной, кто не сомневался в способностях Аэция, была Галла Плацидия. И посол оправдал её надежды, он подписал с гуннами (но не с лангобардами!) мир, в котором Римская империя признавала Паннонию своим федератом, обязалась поддерживать финансами (иначе говоря, платить дань). Однако порукой будущему миру должен был стать сын вождя – Аттила. Он вместе с Аэцием Флавием отправился в Равенну и поселился на вилле полководца. Аттилу (а ему было примерно двадцать лет) встретили предупредительно, исполняли всяческие его желания и прихоти.

Аэций узрел в молодом человеке незаурядный ум и рассчитывал путём романизации сделать из него верного союзника. Отчасти ему это удалось. Действительно, Аттила перенял римскую манеру одеваться и изъясняться. Он овладел латынью и… искусством плести интриги. Сын Аэция, юный Карпилион, рождённый от первой жены полководца готского происхождения, охотно сопровождал заложника. Их часто видели вместе в окружении молодых девушек в Равенне. Несмотря на свою экзотическую внешность, раскосые глаза, слегка приплюснутый нос и невысокий рост (традиционно длинные волосы заложник остриг на римский манер), Аттила казался им весьма притягательным.

Мало того, здешнее общество (императорский двор находился в Равенне) проявляло нескрываемый интерес к кочевнику. Галла Плацидия сама неоднократно встречалась с Аттилой. Император же в силу своего малолетнего возраста не мог осознать всю важность общения с коренастым темноволосым мужчиной с раскосыми глазами. (А его сестра Гонория спустя полтора десятка лет сама предложит Аттиле брачный союз по политическим соображениям).

Предпринятые попытки Аэция Флавия добиться наконец долгожданного мира с гуннами увенчались успехом – цель была достигнута. Но тотчас возникла другая проблема – лангобарды. Они-то не подписывали договора с Римом! Да и Мундзук стал науськивать своих бывших союзников и всячески поддерживать их, дабы те вторглись в Норик и Рецию, покуда римские провинции не оправились от потерь и легионы не успели пополниться свежими силами.

Король Агинмульд потерял в походе много воинов, однако несопоставимо меньше, чем гунны. Богатство Реции и Норика не давали лангобардам покоя. Агинмульд отправил послов к вождям германских племён, маркоманнам и западным свевам[16], с предложением союза. Германцы долго раздумывать не стали. Они не могли простить Риму войны, которую поиграли почти два века назад и лишились былого могущества. Зародился новый союз: лангобарды, маркоманны и свевы. И они совместными усилиями были готовы обрушиться на римские провинции. Но к тому времени Аэций успел укрепить Второй и Третий Италийские легионы свежими силами, о чём соглядаи и доложили Агинмульду. Он пришёл в бешенство, однако от похода отказываться не стал. Он повел объединённые силы в другом направлении: на Тюрингию и Бургундию.

…Весть о вторжении лангобардов застала Гунтара и его братьев на охоте. Они тотчас же вернулись в Ворбетамагус, собрали дружину и выступили по направлению к Тюрингии.

Перед ними предстала безрадостная картина: выжженные деревни, окровавленные трупы, тронутые разложением. Западные пределы королевства были разграблены подчистую.

Агриппина, столица Тюрингии, некогда возникшая вокруг римского форта, была полностью уничтожена. Само же королевство подверглось невиданному разграблению. Фисуд, король Тюрингии, чудом остался жив.

Поэтому лангобарды, отягощённые тюрингской добычей, отступили ещё до прихода королевских сил. Агинмульд решил, что ещё вернётся в Бургундию, дойдёт до самого Ворбетамагуса и пленит прекрасную Кримхильду.

В начале лета в Бургундию прибыл посланник короля лангобардов. Облачённый в красный плащ, подбитый мехом лисицы, обвешанный всевозможными украшениями, – его дружина выглядела под стать, – германцы приблизились к Ворбетамагусу.

Гунтар был предупреждён о том, что лангобарды пересекли границу ещё загодя. Причём посланник поступил хитро. Он решил отправиться сначала в Августу Винделику, а уже затем по военной дороге – в Субмукториум, Курию Расторрум, Камбодунум, Констанцию и далее в Ворбетамагус. Таким образом, лангобарды демонстративно проследовали через всю Рецию и северные земли алеманов, чинить препятствий им не стали, потому как посланник обладал охранной грамотой, выполненной по всем римским законам на латыни и скреплённой личной печатью Агинмульда, а затем благодаря щедрым дарам – и печатью наместника.