Читать онлайн «Полное собрание сочинений. Том 11. Друзья из берлоги». Страница 40

Природой зверю назначена зимняя спячка. Добывать пищу в это суровое время трудно или почти невозможно. И медведь, накопив под кожей за лето и осень жиру, приспособился спать. Ложится в берлогу он с первым снегом, а подымается, «когда под боком станет мокро от апрельской воды».

Медведь всеяден. Он ловкий, смышленый и сильный охотник. Но мясо – лишь малая часть его пищи. Подобно корове, медведь нередко пасется на травянистых полянах, роет он разные корешки, ест ягоды и орехи, не прочь раскопать муравейник, подымая валежины или камни, находит всякого рода личинок и слизняков. На Дальнем Востоке и на Камчатке он мастерски ловит рыбу, в европейской зоне ходит пастись на овсы и всюду хорошо понимает вкус меда. За этим лакомством он, отбиваясь от пчел, лазит высоко на деревья, своей добычей считает также и ульи на пасеках.

Как и у всех животных, есть у медведя своя территория, свой участок в лесу, способный его прокормить. И эту землю медведь защищает. Границы участка он метит заломом веток, а на древесных стволах оставляет следы когтей. По тому, сколь высоко эти метки располагаются, любой пришлый медведь может иметь представление о размерах хозяина территории и смекает: стоит или не стоит вступать с ним в конфликт.

Мать-медведица – умная и прилежная воспитательница. Потомство ее (один или два медвежонка) появляется в берлоге крошечным – размером с варежку. Выходя за матерью из берлоги, медвежата сейчас же начинают исследовать мир, в котором им предстоит жить. Мамаша, давая детям много свободы, в это же время бдительно смотрит за каждым их шагом. Рычанием или затрещиной она дает им понять, что можно и чего нельзя. Своим примером учит, как осилить препятствие на пути, избежать опасности, добыть еду. Эта школа длится два лета. После первого года медвежонок ложится в берлогу вместе с мамашей. И помогает потом ей воспитывать младших братьев.

Все, кому приходилось наблюдать в природе маленьких медвежат, скажут, что нет животного более непоседливого, любознательного, шаловливого, симпатичного. Вырастая, медведь сохраняет пытливость и интерес ко всему новому, что встречает, но к ним прибавляются еще и смекалка, ощущение границы риска, уравновешенность.

С людьми медведь живет по соседству с давних времен.

Древние наши предки-язычники считали, что человеческий род идет от медведя – хозяина леса. И медведь был всегда у людей существом уважаемым. Его побаиваются, но любят. Для многих зверей человеком придуманы клички и прозвища: волк – серый, заяц – трусишка, мышка – норушка, бобр – домосед. У медведя тоже есть прозвище – косолапый. Но есть у него и уважительное имя-отчество: Михал Потапыч Топтыгин.

В народном творчестве: сказках, былинах, песнях, загадках, присказках и прибаутках – нет персонажа более популярного, чем медведь. Иногда он хитер, иногда простоват, неуклюж, но всегда симпатичен, силен, добродушен. Его порой слегка обижают, но всем известно: в лесу медведь за себя постоит, сердить его очень опасно.

Этого зверя каждый из нас знает с пеленок. Сначала плюшевый мишка в постели, потом картинки на конфетных обертках и в первых книжках, потом зоопарк, цирк, кино. И всюду мишка для нас – олицетворение добродушия, силы и справедливости.

Медведи хорошо приручаются и издревле были среди людей на разного рода весельях – ярмарках, карнавалах, масленичных гуляньях. «Миша, покажи, как бабы холсты полощут». И мишка показывал. «Миша, а как ребята горох воруют?» Мишка показывал. И не случайно, конечно, медведи стали героями цирка: медведи на велосипедах, медведи на мотоциклах, медведь-верхолаз, ходок по бревну, медведь-конькобежец, штангист, боксер, футболист, хоккеист… Какой еще зверь обладает такими талантами?! И все это в нем от природы. Не удивляйтесь, если медведя мы назовем и в числе бегунов – ошибается тот, кто считает, что мишка неповоротлив. Я сам ощутил однажды скорость, с какою он приближался. А вот заметка в газете под рубрикой «Происшествия». «Путевой мастер В. Кошкин (Свердловская область) ехал по линии на дрезине и вдруг увидел медведя – зверь бежал меж рельсов. Мастер прибавил скорость. Быстрее побежал и медведь. Прибор скорости на дрезине показал 60 километров, но зверь уходил… Гонка продолжалась 3 километра, пока медведь не кинулся с линии в лес…» Если взяться и посчитать, получился, что медведь каждую из 30 стометровок пробежал в среднем менее чем за 10 секунд. Вполне подходяще для олимпийца!

…Тут о медведях я рассказал, что помнил сам и о чем напомнили в письмах все, кто хотел видеть мишку талисманом Олимпиады. Это коллективное наше желание учтено. Правда, сделано пока что полдела: назван всеми любимый зверь. Дело теперь за художниками: надо найти выразительный образ медведя. Решено: это будет смышленый, веселый, гостеприимный маленький медвежонок. Лучшее толкование этого образа и станет талисманом Олимпиады. Силуэт медвежонка по традиции украсит олимпийские документы, мишка будет глядеть на гостей с огромных щитов, воздушных шаров, с нарядных косынок, галстуков, сумок, конфетных коробок, спичечных этикеток. Сувенир «Мишка» будет исполнен во многих размерах из мягких материалов, отчеканены будут значки… Медвежонок станет улыбкой Олимпиады.

В добрый час, мишка!

Фото автора. 5 июня 1977 г.

Место события – Средняя Азия, самое сердце песчаной пустыни. У колодца рядом с дорогой – овечья отара, пастухи на осликах и верблюдах. На дороге – огромный тягач. Шофер выпрыгнул из кабины – напиться и перекинуться словом с людьми. Молодой пастух привязал ослика возле колес и тоже рад человеку – угощается сигаретами. Как раз в это время подъехал наш «газик». Напились, спросили, как дальше дорога, и сразу сели в машину, потому что очень спешили. Но проехать нельзя: между тягачом и отарой на привязи дремлет ослик. Конечно, можно бы вправо податься, но боимся увязнуть в песке, да и отару пугать не пристало.

– Ахмед, отвяжи ишака, мы проедем…

Ахмед поленился отвязывать и решил просто подвинуть ослика ближе к колесам. Но ишак заупрямился. То ли запах машины не пришелся ему по нраву, то ли уж слишком бесцеремонно с ним обошлись, но он и шагу не сделал к машине. Заупрямился и Ахмед: всей силой принялся теснить ишака. Но силы и два характера были тут равными. Ахмед с забавной руганью наседал, осел столь же яростно упирался.

Старики-аксакалы, сидевшие на верблюдах, беззвучно смеялись, вытирая слезы редкого удовольствия. Мы в «газике» надрывались от смеха. А для ослика и Ахмеда добиться победы сделалось честью.

– Отвяжи ты его, отвяжи! – кричал наш шофер.

Но Ахмед ничего слышать уже не мог. И вышел-таки победителем. Ишак, раздувая ноздри, стоял припертым к горячей шине, а Ахмед, закрывая его спиной, как регулировщик, показывал нам дорогу, широко улыбаясь…

Едва ли найдется животное неприхотливей и выносливей ослика. Диву даешься, наблюдая, как это покорное существо несет на спине два огромных мешка, на той же спине сидит в халате рослый бабай – хозяин мешков, да еще и держит перед собой мальчонку – пятилетнего внука. Кажется, тонкие ноги осла вот-вот подломятся. Но нет, стучит копытцами по дороге.

На место приехали – ослик привязан где-нибудь в пыльном месте и позабыт. Стоит, терпеливо дремлет под нестерпимым солнцем… О корме ему никто не печется, спихнули за изгородь – добывай себе сам. И он добывает и скудный корм, и воду напиться.

Об ослике вспоминают, когда он нужен, чтобы нести поклажу. И он смирился с таким течением жизни. Он все выносит: непомерные тяжести, дальние переходы, голод и жажду, понукание и побои. Иногда он, правда, упрямится, но это и все, что он может себе позволить. Се ля ви. Эту истину ослик знает с библейских времен.

Фото автора. 19 июня 1977 г.

Питер Скотт: «Важнейшей опорой в жизни считаю любовь к природе, понимание природы».

Он левша. Я сижу рядом и краешком глаза наблюдаю, как чиркает по бумаге остро отточенный карандаш. Потом кисточка в левой руке… И вот по белому полю уже идет нарядная птица из тех, что зимуют в Англии, в Слимбридже, а гнездятся у нас на севере.

На голове Питера Скотта наушники. Время от времени он отрывает глаза от бумаги и глядит на трибуну, где произносятся речи о птицах, о том, как их уберечь, сосчитать, проследить их пути. Питер Скотт – лицо тут едва ли не самое главное, а занят он, кажется, лишь рисованием. Однако тут, в зале, хорошо знают: англичанин внимательно слушает, и если вдруг он положит в сторону кисточку, значит, и сам хочет что-то сказать.

В этот раз Питер Скотт, не отрываясь, закончил рисунок, помогавший ему коротать время, и улыбнулся.

– Когда я встречаю левшу-художника, я ему говорю: нас трое – вы, я и Леонардо да Винчи.