Читать онлайн «Великий князь Константин Николаевич на Святой Земле. 1859 г.». Страница 2

Святой Град Иерусалим так же произвел на души августейших паломников не меньшее впечатление. Константин Николаевич писал об этом своему брату императору Александру II из Бейрута: «Вот наше иерусалимское путешествие на поклонение Святыне Господней, по благословению Божию, благополучно совершилось и оставило в нас всех, которые удостоились этого счастия, неизгладимое впечатление и память на всю жизнь. Описать, что чувствуешь, что происходит в душе, когда мы прильнули губами к Святому Гробу и к Голгофе, когда мы осматривали места, ознаменованные земною жизнию Иисуса Христа, как-то: Вифлеем, Гефсиманский сад, Элеонскую гору и так далее, нет никакой возможности. Я не знаю, как у других, а у меня вся душа обращалась в молитву, а между тем, я слов для выражения молитвы не находил. Было в одно и то же время и страшно в своем недостоинстве находиться среди такой святыни, и в высшей степени утешительно, так что оторваться не хотелось. Самое глубокое впечатление на меня произвела русская обедня на Голгофе. Там и иконостаса нет, так что все происходит на виду. И так видеть среди нашей чудной литургии приношение Бескровной Жертвы на том самом месте, где за весь род человеческий была принесена страшная кровавая Жертва, слышать слова: „Пиите от нее вси, сие есть Кровь Моя“ – на том месте, где в самом деле эта кровь обливала то место, на котором мы стояли, это производило такое ужасное и глубокое впечатление, что решительно этого выразить нельзя, я не плакал, а просто таял слезами. Было в то же время и страшно, и сладко, и утешительно. Мысли об тебе, мой милейший Саша, об нашей дорогой мамa, об вас всех, о папa, об Адини, об всей России – все это сменялось и смешивалось в душе бессознательно и обращалось без слов, без определенных мыслей в одну общую несказанную молитву. Обедню эту я во всю жизнь мою не забуду!»[2] Расставание с Иерусалимом было еще более трогательным. «Ходили прощаться с Патриархом, потом в храм. Там напутственный молебен русский, и, наконец, прощание с Гробом Господним и Голгофой. Ужасно плакали, оторваться не могли» – записал в своем дневнике Константин Николаевич[3]. «Добрый Патриарх <…> громко рыдал при чтении напутственной молитвы и должен был два раза прерываться. При прощании со Святым Гробом, он так трогательно благословлял нас, и еще раз поплакал вместе с нами, потом проводил он нас на довольно большое расстояние…» – писала в письме к родным супруга великого князя Александра Иосифовна[4]. Патриарх Иерусалимский Кирилл II от всего сердца принимал августейшую чету. В благословение он подарил великому князю, супруге и двум сыновьям по частичке Животворящего Древа, сам отрезал и дал при прощании частички мощей царя Константина, царицы Александры, Василия Великого и Марии Магдалины, камни от Голгофы и от Гроба Господня, а также подарил перламутровую модель Кувуклии.

10 дней провели августейшие паломники в Святом Граде, но плоды этого паломничества, совершенного 150 лет назад, сохраняются и по сей день. Великий князь осмотрел купленные по его поручению земли близ стен Иерусалима. Желая сделать приятное Константину Николаевичу турецкий султан Абдул-Меджид подарил ему еще один участок рядом с купленными ранее. Из этого составилось довольно значительное пространство, на котором решено было возводить русские приюты, здание для Духовной Миссии и церковь во имя Святой Троицы. По сути был заложен целый город, который некоторые местные жители даже стали называть Новый Иерусалим. Внутри старого города, возле храма Воскресения, был также приобретен участок земли, на котором впоследствии будет найден Порог Судных Врат и построено Александровское подворье. Личное присутствие великого князя в храме Воскресения и переговоры с французским консулом позволили решить вопрос о совместном ремонте купола храма над ротондой Гроба Господня на средства России, Франции и Турции. Прежний купол к этому времени прогнил и был совершенно дырявым, но разные христианские конфессии (католики, армяне и православные греки), владевшие отдельными частями храма Воскресения, не разрешали ремонтировать купол кому-то единолично, опираясь при этом на пресловутое status quo, действующее на святых местах. В политическом, дипломатическом и государственном аспектах великий князь оградил иерусалимское дело личным покровительством государя императора; практически это вылилось в создание высочайше утвержденного Палестинского комитета под председательством великого князя Константина Николаевича, который имел единоличное право попечения о русских паломниках Святой Земли. Фактически Палестинский комитет стал прообразом будущего Палестинского Общества, созданного в 1882 году бывшим подчиненным великого князя по Морскому министерству В.Н. Хитрово. Он пробудил глубокое сочувствие и заботу о нуждах русского дела в Палестине в супруге императора Марии Александровне, которая до конца дней из личных средств своих оказывала помощь и поддержку Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Великий князь жертвовал личные средства на украшение первых храмов Русской Палестины: Троицкого собора и церкви царицы Александры в Иерусалиме. Еще будучи на Святой Земле он просил Патриарха Кирилла разрешить строительство русской церкви близ Вифлеема на месте явления Ангела пастухам над местом древних развалин византийского храма, а также на святой горе Фавор, где в то время среди диких кочевых арабских племен проживал и молился единственный христианин – русский старец Иринарх. Храм на горе Фавор он желал построить в память о рождении второго своего сына Константина (будущего президента Императорской Академии наук и поэта, известного всей России под псевдонимом «КР»). К сожалению, Патриарх Иерусалимский, опасаясь чрезмерного усиления влияния Русской Церкви на Святой Земле, отказал Константину Николаевичу в этих просьбах. Но великий князь смотрел не так узко-национально, как того боялись греки – члены патриаршего Иерусалимского Синода. Обнаружив в Патриархии большое количество грузинских рукописей, великий князь просил князя Барятинского найти кого-нибудь на Кавказе, кто смог бы заняться их разбором и научным описанием. Министру просвещения и обер-прокурору Синода он писал о необходимости присылки в Русскую Духовную Миссию книг для создания там паломнической библиотеки. Русскому консулу Доргобужинову были даны указания привлекать к совместному обсуждению общих проблем всех европейских консулов Иерусалима и самому участвовать во всех мероприятиях других консульств. Начавшиеся споры консула и начальника Русской Духовной Миссии он попытался разрешить путем примирения обоих и указания на общий для них приоритет служения к пользе России. По словам сопровождавшего Константна Николаевича секретаря А.В. Головнина, благодаря посещению Иерусалима в великом князе во первых «укрепилась и упрочилась привязанность или сочувствие к святым местам и желание довести до конца начатое им устройство благотворительных заведений для наших поклонников», и во-вторых, «увидев на месте положение Православной Церкви в Палестине, он получил возможность говорить о ней в Санкт-Петербурге со знанием дела, и голос и мнение его по этому предмету приобрели больший вес и влияние»[5]. Именно этот факт вызвал в дотоле индифферентных кругах столичной бюрократической элиты волну неприятия и противодействия. Одним из главных «обиженных» великим князем выступил министр иностранных дел А.И. Горчаков, который стремился вернуть все управление русской деятельностью на Востоке под контроль своего министерства. Но открыто бороться с великим князем, братом императора, он не стал. Поэтому была разыграна сложная комбинация. Указывая на европейски либеральный характер деятельности Константина Николаевича, Горчаков добился его назначения наместником в Царство Польское, которое в то время напоминало разогретый революционными страстями котел. Его ближайших сподвижников по иерусалимскому проекту нагрузили дополнительными обязанностями: А.В. Головнин был назначен министром народного просвещения, а ближайший к великому князю по части административного хозяйственного управления князь Д.А. Оболенский определен сначала начальником комитета по пересмотру закона о цензуре, а затем высочайшем указом в 1863 году назначен директором Департамента таможенных сборов. Нетрудно догадаться, сколь мало времени осталось у них для такого сложного и не менее важного для России дела как иерусалимский проект. Уже на второй день после приезда великого князя в Варшаву на него самого было совершено покушение, чудом не доведенное до убийства, а вскоре во всей Польше вспыхнуло восстание, хорошо организованное и подготовленное. Этого было достаточно, чтобы навсегда скомпрометировать идеи великого князя и его самого как успешного государственного деятеля не только перед лицом государственной бюрократии, но и в глазах императора. После этого, в 1864 году, князь Горчакова добился упразднения Палестинского комитета, возглавляемого великим князем Константином Николаевичем, и передачи его имущества и функций в Святой Земле в Палестинскую комиссию, созданную при Министерстве иностранных дел и подконтрольную министру. Все это с болью отозвалось в душе великого князя. Он стал много времени проводить за границей, а когда он время от времени пытался влиять на государственную политику, ему тут же напоминали о его прежних неудачах. С января 1865 года великий князь Константин Николаевич был назначен председателем Государственного совета и занимал эту должность вплоть до воцарения императора Александра III, питавшего давнюю неприязнь ко всем братьям своего отца. Высочайшим указом нового императора великий князь Константин Николаевич был смещен со всех своих постов и уехал за границу. Тогда же, в 1882 году, было высочайше учреждено Православное Палестинское Общество под высочайшим председательством брата Александра III, великого князя Сергия Александровича. Иерусалимский паломнический проект Константина Николаевича вновь стал «императорским», но уже в совершенно в иных исторических условиях.