Читать онлайн «Андрей Тимофеевич Болотов - выдающийся деятель науки и культуры 1738—1833». Страница 49

Неиссякаемая фантазия Болотова, сочетание высокоэстетического восприятия природы с практической сметкой позволяли ему создавать в парке оригинальные объекты. Например, обнаружив в гряде, выходящей к пруду, разноцветные песчаники, он не просто стал добывать их для изготовления различных художественных поделок, но и использовал получающиеся выработки для устройства парковых украшений — пещер, гротов и т. п. В одном из гротов он сделал зеркальную дверь, которая стала отражать предшествующий ей пейзаж. В результате грот превратился в тоннель, и тем, кто входил в него, казалось, что навстречу движутся люди. Многих это настолько вводило в заблуждение, что они снимали шляпы и раскланивались с приближающимися навстречу.

В парке было много различного рода домиков и беседок как для отдыха, так и для развлечений. Однажды, занимаясь устройством парка, Болотов позвал одного из своих помощников. К великому удивлению, он совершенно четко услышал повторение своего возгласа. Проверив еще несколько раз здесь и в других точках, обнаружил, что идеальное эхо наблюдается только с того места, где он его первоначально услышал. Это случайное открытие Болотов использовал для устройства «эхонической долины», построив в месте получаемого эффекта специальную беседку.

Большое впечатление на посетителей парка производили «руины» — искусственно сделанные развалины дворца. Устроены они были таким образом, что при проезде по дороге Тула—Воронеж, проходящей по противоположному берегу пруда, путник отчетливо видел эти «развалины» и всегда воспринимал их как реальность. Это впечатление сохранялось даже на весьма близком расстоянии от «руин».

Тульский наместник М. Н. Кречетников, осматривавший ансамбль в 1786 г., был поражен его великолепием и сделал заключение о необходимости показа императрице.

Большой художественный вкус, проявленный Андреем Тимофеевичем при создании парка, отмечен уже в наше время архитектором Е. Н. Щукиной: «В работах Болотова особенно ясно видно желание расширить рамки эстетического восприятия, открывая красоту и многообразие неприхотливых отечественных деревьев, кустов, трав и цветов. Он предлагает комбинировать их в садах в неожиданных цветочных сочетаниях, подчеркивать своеобразие и красоту растительности в любое время года, используя для этого различную тональность вечнозеленых хвойных пород, яркие ветви краснотала, ранние пушистые сережки ивы, ольхи, березы, синеву густо засаженных подснежниками полян» [35 Русское искусство XVIII века. М.: Наука, 1973. С. 113.].

Рис. 10. Вид богородицкого парка и дворца во времена А. Т. Болотова. Рис. А. Т. Болотова

Много таланта и фантазии вложил Андрей Тимофеевич в создание своего чудо-парка. Передать словами впечатление, которое он производил на гуляющих людей, по-видимому, невозможно. Недаром же гости могли часами бродить по нему, не замечая усталости и не переставая ахать от восхищения. Правда, изобретательный Болотов, закладывая аллеи и дорожки и устанавливая всякого рода украшения и беседки для отдыха, заранее предусмотрел маршруты таким образом, чтобы у гуляющих все время не ослабевал интерес. Это достигалось искусной сменой пейзажных картин, неожиданным появлением оригинальных объектов, иногда шутливо-развлекательными сценками. О необычном эхе, гроте, в котором посетитель снимал шляпу, раскланиваясь с собственной персоной, уже говорилось. Добавим к нему прогулку по «улитке». Так называлась площадка, на которой спиралью по типу раковины была устроена возвышающаяся горка, окруженная рвом. Когда гуляющие поднимались по спирали на вершинную часть, специальный человек по знаку хозяина открывал скрытый шлюз, и в ров с шумом врывалась вода, затопляя основание «улитки». Незнающие секрета впадали в панику, знающие смеялись — в общем, шуму поднималось много. Но затем шлюз закрывался, через ров опускали мостик, и успокоившиеся гости чаще всего оказывались довольны шуткой.

Большое впечатление производил грот, сделанный в горе из разноцветного песчаника. Часть стен грота была отделана раковинами, покрашенными в разный цвет.

Если добавить к этому, что грот вверху был снабжен фонарем с окнами, через которые падал солнечный свет, можно представить, какое яркое впечатление создавалось от переливавшихся всеми цветами радуги стен, особенно когда человек двигался в гроте: все там искрилось и сверкало.

Что определяет жизненный путь человека? Почему одни люди, как, скажем, А. Т. Болотов, становятся крупными учеными, замечательными исследователями, а другие, например товарищ его детства, двоюродный брат Михаил, на всю жизнь сохраняют отвращение к учебе, чтению, поискам знаний? Ответ на это не может быть однозначным, слишком много факторов, и биологических и социальных, определяют судьбу человека. Одно можно сказать уверенно в отношении многих людей, и в частности в отношении Андрея Тимофеевича: главным в становлении его как ученого были книги, любовь к чтению.

Уже в раннем детстве проявилась у него эта тяга к книгам, к знанию. Нет, он не был пай-мальчиком, которому чужды мальчишечья непоседливость и который денно и нощно сидит над книгами. Из глав, где были описаны детские годы Болотова, нам известно, что он любил реальную жизнь со всеми ее ребячьими радостями и невзгодами. Но наряду с этим он любил учиться, читать. Познание нового из книг ему было не менее интересно, чем познание путем собственного опыта.

Любовь к книгам и чтению породила тягу к приобретению книг, к созданию собственной библиотеки. Будучи еще на военной службе, тратил большую часть своих денег (как жалованья, так и присылаемых из деревни) на покупку книг. «...И поелику у немца, снабжающего меня книгами, было таких мало, то не жалел я нимало денег на покупку совсем новых из лавки и доставал везде такие, где только можно было отыскать» [1 Болотов А. Т. Жизнь и приключения... Т. 1. Стб. 863.] А ведь условия армейской жизни не располагали к созданию библиотеки. В любой момент его имеете с полком могли направить куда-нибудь далеко, и тогда сразу же возникла бы проблема: как быть с книгами? Тяжелый и объемистый груз не поощрялся командованием, и скорее всего при первой же перемене местопребывания полка пришлось бы Болотову расстаться с любимым имуществом. Хорошо, что счастливый случай в свое время помог ему своевременно переправить книги домой.

И лишь после получения отставки, когда Андрей Тимофеевич на всю свою долгую жизнь осел в деревне, он уже мог спокойно собирать книги, с каждым годом все больше пополняя свою библиотеку. Недаром, приехав в Дворяниново и занявшись благоустройством своего быта, он прежде всего позаботился о рабочем кабинете, где бы мог разложить по шкафам и полкам своих любимцев — книги.

О росте библиотеки Болотова можно судить по его воспоминаниям о ней в разные периоды жизни. Если в Дворяниново он привез около сотни книг, приобретенных в Кенигсберге, то в воспоминаниях о библиотеке 1768—1769 гг. (когда состоялся переезд в новый дом) Болотов писал так: «...которая [библиотека] около сего времени была все еще очень и очень не велика и число всех книг простиралось только до 600. Какая разница перед нынешней и что значила тогда она и что нынешняя» [2 Там же. Т. 2. Стб. 743.].

По тем временам библиотека, насчитывающая 600 томов, должна считаться вполне приличной.

И тем не менее Андрей Тимофеевич продолжал пополнять библиотеку, стараясь не пропустить ни одной вновь выходящей книги естественно-исторического и сельскохозяйственного профиля. В записях, относящихся к 1791 г., характеризуя прожитое, он писал: «Итак, прожил я сей год довольно хорошо и благополучно, и провел его более в разных литературных и любопытных делах и упражнениях. Библиотека моя никогда не имела столь дружного и многова приращения как в сей год. К ней прибавилось более 300 волюмов, или переплетов книжных; а чтение мое в сей год было так многочисленно, что в течение всего года, по запискам моим, прочтено мною до 220 книг» [3 Там же. 1873. Т. 4. Стб. 873.].

К книгам Андрей Тимофеевич всю жизнь относился любовно, приобретение их для него и для всех членов семьи всегда доставляло большую радость, на покупку книг денег не жалели. Об этом и о роли книг в жизни семьи Андрей Тимофеевич вспоминал: «В тот же день к вечеру приехала из Москвы и отставшая позади нас кибитка, со всеми нашими покупками и книгами, и доставила нам с сыном превеликое удовольствие при разбирании и рассматривании оных. Я уже упоминал, что количество их было нарочито велико, и я промотал на них, буде то мотовством назвать можно, таки довольно денег и употребил их лучше на сие, нежели на проигрыш в карты или какие-нибудь иные и кратковременные только удовольствия, доставляющие издержки. От сих, по крайней мере, произошла та польза, что они не только тогда мне со всеми детьми моими доставили несметное множество минут приятных, но и во все последующие затем годы и даже поныне и мне и многим другим доставляют удовольствие...» [4 Там же. Стб. 829.]