Читать онлайн «Светлейший князь Потёмкин-Таврический». Страница 2

От С.Н. Шубинского мы получили в копиях довольно значительное число писем разных лиц к Потёмкину, а также и писем Попова к Безбородке о князе. Разработка этого отчасти очень интересного материала в частностях может воспоследовать лишь после издания этих писем, что обойдется не без затруднений, так как на многих письмах нет числа. Мы, однако, позволим себе воспользоваться для нашего труда некоторыми, впрочем немногими, выдержками из этих писем и при этом считаем приятным долгом выразить С.Н. Шубинскому искреннюю благодарность за сообщение для просмотра этих рукописных данных, которые при более подробном изложении жизни Потёмкина, как можно надеяться, отчасти окажутся достойными служить материалом при изучении частной жизни князя, истории его отношения к фаворитам, разным сановникам, лицам военного ведомства и проч.

Что касается административной деятельности Потёмкина, то она отчасти стала известною чрез публикование многих писем и деловых бумаг Потёмкина и его сотрудников в различных изданиях, например в «Записках Одесского Общества Истории и Древностей», в «Сборнике Императорского Исторического Общества» и т. п. Правда, большая часть деловых бумаг, сюда относящихся, еще не издана. Так, например, почти все архивные материалы, хранившиеся в Решетиловке, имении наследников начальника Потёмкинской канцелярии В.С. Попова, остаются еще пока неизвестными. Поэтому полная и всесторонняя оценка всех частностей деятельности Потёмкина как военачальника и правителя остается впереди.

Тем не менее мы в настоящее время располагаем достаточным запасом сведений для составления возможно полного очерка биографии Потёмкина и оценки его личности и деятельности. Приступая к решению этой сложной и трудной задачи, считаем долгом заявить, что главное внимание в последующих главах обращено на вопрос о личном отношении Потёмкина к императрице Екатерине, и мы не имеем в виду разработки частностей политической роли знаменитого фаворита.

Предоставляя будущим исследователям исчерпывать этот предмет при помощи всестороннего анализа и пока еще не изданных данных, мы довольствуемся сообщением и освещением важнейших фактов из жизни и деятельности друга Екатерины и подведением для общей характеристики Потёмкина итогов несметному множеству фактов и отзывов, разбросанных в исторической литературе и повременных изданиях. Занявшиеся после нас этим предметом – хотя бы даже при более благоприятных условиях, имея возможность начертить биографию Потёмкина в больших размерах и с сообщением гораздо большей массы фактов, – едва ли придут к новым результатам в отношении самых важных фазисов исторической роли Потёмкина и оценки преимуществ и недостатков нашего героя.

Сведения о происхождении и молодости Потёмкина, основанные большею частию на устном предании, имеют лишь анекдотический характер и в значительной их части не могут считаться достоверными. Так, например, нет положительных данных о родстве Григория Александровича с известным русским дипломатом, Петром Потёмкиным, побывавшим при Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче в разных государствах Западной Европы в качестве московского посла, но не отличавшегося ни политическим тактом, ни образованием. Во время «случая» Григория Александровича так мало знали о политической роли его мнимого родственника, что даже племянник знаменитого фаворита, Энгельгардт, относит путешествие Петра Потёмкина в Англию к эпохе Петра[10], между тем как он был там гораздо раньше и умер до воцарения Петра Великого. В среде дипломатов, находившихся в Петербурге в то время, когда Григорий Александрович сделался князем и когда зашла речь о его родстве с Петром Потёмкиным, составление такой родословной считали или самообольщением, или обманом[11].

Мы не придаем также значения рассказу о происхождении рода Потёмкиных из Польши. Об этом говорят иностранные писатели, а также и Энгельгардт, между тем как у Самойлова, также близкого родственника Григория Александровича, не упомянуто об этом обстоятельстве.

Год рождения Потёмкина точно неизвестен; в различных источниках говорится то о 1736, то о 1739 годе; у Самойлова показан 1742 год[12]. Во всяком случае, Потёмкин был несколькими годами моложе Екатерины.

Родившись в селе Чижеве, близ Смоленска, Потёмкин, бывши еще мальчиком, лишился своего отца, Александра Васильевича, скончавшегося в 1746 году. Поэтому разные анекдоты о строптивом нраве сего последнего, безграничною ревностью якобы мучившего свою жену, мать Григория Александровича, не могут иметь для нас особенного значения[13]. Так как, однако, едва ли можно сомневаться в грубости нрава отца и в его жестоком обращении с женою, бывшею гораздо моложе его, то кончина отца для Грица – как называли дома способного мальчика – была скорее выгодою, чем потерею. Мать Григория Александровича, сделавшаяся впоследствии статс-дамою, была хороша собою и считалась умною женщиною[14]. После смерти мужа она переселилась в Москву, где жила под покровительством родственника, президента камер-коллегии, Григория Матвеевича Козловского, и где единственный сын ее вместе с сыном Козловского посещал учебное заведение Литкела в Немецкой слободе.

Сохранились некоторые анекдоты о честолюбии Потёмкина в юном возрасте. To он мечтал о проекте скупить когда-то множество домов за Яузою и выстроить преогромное здание;[15] то он говорил своим товарищам: «Хочу непременно быть архиереем или министром»[16], или: «Так, так начну военной службой; а не так, то стану командовать попами»[17]. Нет сомнения, что впоследствии он неоднократно мечтал о посвящении себя монашескому званию и весьма часто занимался вопросами богословия. Энгельгардт замечает в своих «Записках» о Потёмкине: «Поэзия, философия, богословие и языки, латинский и греческий, были его любимыми предметами; он чрезвычайно любил состязаться, и сие пристрастие осталось у него навсегда; во время своей силы он держал у себя ученых раввинов, раскольников и всякого звания ученых людей; любимое его было упражнение, когда все разъезжались, призывать их к себе и стравливать их, так сказать, а между тем сам изощрял себя в познаниях»[18]. Также и Самойлов рассказывает о страсти Потёмкина к наукам отвлеченным, к чтению классиков, о его уединенном прилежании[19]. В селе Татеве, куда он в молодости приезжал к родным гостить, сохранилось предание, что часто утром находили молодого Потёмкина спящим в библиотеке на стоявшем там биллиарде (уцелевшем до сих пор) – он просиживал за книгами целые ночи[20]. Полезным наставником его был иеродиакон греческого монастыря Дорофей. Вступив в только что учрежденный московский университет, Потёмкин за свои дарования и успехи удостоился золотой медали, а затем, кажется, в июле 1757 года, находился в числе двенадцати лучших воспитанников университета, отправленных в Петербург и представленных императрице Елисавете Петровне. По возвращении в Москву он вместо участия в регулярных занятиях университетских увлекался самостоятельными работами, чтением книг и проч., вследствие чего был исключен из университета «за нехождение»[21].

Во все это время Потёмкин, как это тогда было принято для молодых дворян, считался находившимся на военной службе с дозволением не являться на службу до окончания учения. В 1755 году он был записан в конной гвардии рейтаром; в 1757 году произведен в капралы; в 1758 – в ефрейт-капралы, а в 1759 году – в каптенармусы[22].

По исключении из университета Григорий Александрович решился посвятить себя военной карьере. В числе лиц духовного звания, которых посещал Потёмкин в Москве, находился Амвросий Зертис-Каменский, бывший тогда архиепископом Крутицким и Можайским: он одобрил его намерение и дал ему на дорогу пятьсот рублей[23].

В Петербург Потёмкин прибыл в то время, когда там готовились чрезвычайно важные события. Во время царствования Петра III он сделался вахмистром, был взят ординарцем к принцу Георгу Гольштинскому и в то же время правил ротою, в которой он служил.

Участие Потёмкина в государственном перевороте 26 июня 1762 года обратило на него внимание Екатерины. О его сношениях с Орловыми до этого события мы не имеем никаких положительных данных. Есть предание, что он во время кризиса действовал в пользу Екатерины, уговаривал солдат объявить ее самодержицею… Обо всем этом не сохранилось достоверных известий. В какой степени трудно воспроизведение частностей таких фактов, видно из следующего обстоятельства. Рассказывают, что Потёмкин в ту минуту, когда Екатерина 30 июня верхом, в мужском платье, во главе отряда войск отправилась в Петергоф, находился в ее свите; услышав, что императрица желает иметь темляк на шпаге, он сорвал свой темляк, подъехал к государыне и поднес ей желаемое украшение, чем обратил на себя внимание императрицы[24]. Самойлов, племянник Потёмкина, решительно отвергает достоверность этого анекдота на том основании, что Потёмкин, будучи еще унтер-офицером, не мог поднести своего темляка государыне, «поелику оный был не офицерский»[25]. Однако сам Потёмкин рассказывал впоследствии Сегюру даже подробности об этом случае: как он подал темляк, как его лошадь, привыкшая к эскадронному ученью, поравнялась с лошадью императрицы и, несмотря на все усилия, упорствовала удалиться, как императрица улыбнулась и проч.[26].