Читать онлайн «Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948». Страница 23

Стремление Берлина ограничиться гарантиями лишь западных границ встревожило Бенеша. Он решительно выступил против дифференциации западных и восточных границ и за распространение гарантийного пакта на Центральную Европу. Самым лучшим, по его мнению, было «иметь общий договор о взаимопомощи, включающий также восточную границу Германии и, таким образом, практически всю Европу». Однако О. Чемберлен считал, что Великобритания не может гарантировать восточные границы Германии. В этих условиях Бенеш выразил готовность к заключению арбитражного договора с ней и начал проводить зондаж в указанном направлении, пытаясь одновременно договориться с Польшей и укрепить чехословацко-польские отношения. Варшава не возражала. Но в переговорах с ней Бенеш проявлял чрезвычайную осторожность, опасаясь втягивания ЧСР в возможный германо-польский конфликт. 23 апреля 1925 г. во время визита Бенеша в Варшаву между Чехословакией и Польшей были подписаны договоры об урегулировании вопросов, связанных с разделом Тешинской области и Яворины, а также об арбитраже и торговле[175].

Чехословацко-польские договоренности были расценены в Берлине как антигерманская демонстрация. К маю 1925 г. чехословацко-германские отношения стали достаточно напряженными. Помимо прочего, это было связано и с усилением на политической сцене Германии позиций правых сил и победой на президентских выборах их кандидата – фельдмаршала П. Гинденбурга. «Теперь Бенеш услышит со стороны Германии совершенно иной тон. Никаких шагов навстречу ему не будет более делаться»[176], – таково было мнение германских дипломатов, сотрудников посольства в Праге. После прихода к власти правых сил в Германии все более открыто и настойчиво стали раздаваться голоса о необходимости пересмотра границ на востоке, прежде всего с Польшей, о защите соотечественников за рубежом, об аншлюсе Австрии. В Чехословакии, где немцы составляли одну треть населения, эти заявления воспринимались как угроза национальной безопасности страны.

В ЧСР приближались парламентские выборы, в преддверии которых обострилась внутриполитическая борьба, в том числе и по вопросам внешней политики. Деятельность Бенеша подвергалась острой критике за его одностороннюю ориентацию на Францию. По возвращении из Женевы в конце сентября 1925 г. он оказался в весьма сложном положении и удержался в кресле министра иностранных дел только благодаря заступничеству Масарика[177]. Оппоненты Бенеша, да и его сторонники, усматривали опасность проводимой им политики в возможной изоляции Чехословакии на международной арене. Бенеш всячески защищал свои позиции, отстаивая тезис о необходимости сохранения незыблемости Версальской мирной системы и достижения с помощью Франции того, что в данной конкретной обстановке могло обеспечить безопасность Чехословакии. Оппозиционная пресса ставила этот тезис под сомнение. 24 сентября 1925 г. орган аграрной партии газета «Venkov» («Венков») писала: «Для восточных государств, которым Англия отказывает в гарантиях безопасности, остается один выход – заключение арбитражных договоров, но этот выход таит в себе большую опасность. Кто будет назначать арбитра? Лига Наций или какая-либо из великих держав? Вероятно, на Западе будет взят курс на сотрудничество с Германией, это скажется на всех решениях о спорах Германии с соседями». В интервью 4 октября 1925 г. Бенеш рекомендовал в качестве выхода сближение Чехословакии с СССР. «Нам нужны такие же отношения с Россией, как с Францией», – заявил он[178].

5 октября 1925 г. в швейцарском курортном городке Локарно начала работать конференция министров иностранных дел Бельгии, Великобритании, Германии, Италии и Франции. Польше и Чехословакии предложено было принять участие лишь в заседаниях, на которых должен был обсуждаться вопрос об их арбитражных соглашениях с Германией. Заседания конференции проходили при закрытых дверях. Ее председателем был О. Чемберлен. Германский министр иностранных дел Г. Штреземан всячески проталкивал мысль о необходимости вооружения Германии и уменьшения ее репараций. Во время беседы с Бенешем 11 октября он коснулся проблемы положения судетских немцев в ЧСР. Бенеш ответил, что это внутренняя проблема Чехословакии и поэтому она не может обсуждаться министрами иностранных дел. Штреземан, согласившись с этим, все же заметил, что этот вопрос не сходит со страниц германской печати.

Основным документом, подписанным на Локарнской конференции, был так называемый Рейнский гарантийный пакт. Германия, Франция и Бельгия признавали существующие между ними границы и обязывались не нарушать их силой. Гарантами соглашения являлись Великобритания и Италия. Таким образом, были гарантированы только западные границы Германии, а восточные подтверждены не были. 15 октября, когда началось обсуждение арбитражных договоров Германии с Францией и Бельгией, в заседании на основе предварительной договоренности Чемберлена и Штреземана об этом приняли участие Бенеш и министр иностранных дел Польши А. Скршиньский. Впоследствии Штреземан так вспоминал о происшедшем: «Господа Бенеш и Скршиньский были вынуждены сидеть в соседней комнате, ожидая, когда мы разрешим им войти. Вот положение государств, которых до сих пор так сильно баловали и возвышали, потому что они были слугами других, и которым в одно мгновение отказали в поддержке, когда стало ясно, что с Германией можно достичь соглашения»[179]. В последний день работы конференции, 16 октября, были обсуждены и одобрены арбитражные договоры Германии с Польшей и Чехословакией. В основном тождественные германо-французскому и германо-бельгийскому арбитражным соглашениям, они вместе с тем не содержали ссылки на Рейнский гарантийный пакт, включавший обязательства сохранения территориального статус-кво. То есть Германия не принимала на себя никаких обязательств в территориальном вопросе, и система гарантий на восточные границы Германии не распространялась. В тот же день 16 октября министр иностранных дел Франции А. Бриан подписал гарантийные договоры с Чехословакией и Польшей. Стороны обязывались «немедленно оказывать друг другу помощь и поддержку» в случае невыполнения обязательств по арбитражным договорам между ними и Германией при условии неспровоцированной агрессии[180]. Итогом Локарнской конференции явилось возвращение Германии на великодержавные позиции и значительное улучшение ее положения на международной арене[181].

Хотя Рейнский гарантийный пакт не решил вопрос о восточных границах, Бенеш рассматривал Локарно как триумф чехословацкой внешней политики и рекомендовал пресс-службе МИД оценивать подписанные там договоры как имеющие большое значение не только для безопасности Франции, но и Чехословакии. Вместе с тем он понимал всю важность произошедших в Локарно перемен, означавших «политический перелом в Европе». Это явствовало из его выступления в постоянном комитете Национального собрания ЧСР 30 октября 1925 г. «Германия, – заявил Бенеш, – вновь вступает в европейскую политическую жизнь как полноправный и равноценный фактор, как новая великая держава. Это – событие огромного значения для Европы, для Германии и для нас самих, что мы должны отчетливо понимать. Это – создание новой европейской психологии, нового европейского равновесия, новых международных отношений вообще». Налаживание дружественных отношений с набиравшей политический вес Германией становилось чрезвычайно актуальной задачей внешней политики ЧСР. Бенеш полагал, что важный шаг в этом направлении уже сделан в Локарно. Однако усиливавшейся Германии следовало искать противовес. И в этом плане он возлагал большие надежды на улучшение отношений Чехословакии с СССР. Советский полпред в ЧСР В. А. Антонов-Овсеенко писал в НКИД 29 октября 1925 г.: «Отношение к нам круто изменилось»[182].

Однако это вовсе не означало, что все политические силы в ЧСР разделяли подобные взгляды. К. Крамарж, в частности, резко выступал против планов признания Советов, что, по его мнению, означало бы отказ от славянской идеи, единственной твердой гарантии самостоятельности чехословацкого государства. Задаваясь вопросом, почему «Град» хочет установить дипломатические отношения с СССР, Крамарж доказывал, что это вызвано признанием Советов со стороны других держав: Англии, Италии, Франции, которые вовсе не заинтересованы в сильной России. Особенно критически он относился к позиции в этом вопросе национальных социалистов, что не могло не задевать Бенеша как одного из руководителей этой партии[183]. Социалистический блок являлся основной опорой «Града», и Масарик поддерживал его, в том числе и в финансовом плане. Однако в это время консолидировались и правые силы. В новом правительстве так называемой «панской коалиции», сформированном 12 октября 1926 г. (его по-прежнему возглавлял А. Швегла), места для представителей социалистических партий не нашлось, и они перешли в оппозицию. Снова усилились нападки на Бенеша и стремление лишить его министерского поста. Отстоять его смог лишь Масарик, пригрозивший своей отставкой. 27 мая 1927 г. он в третий раз был избран президентом ЧСР. Но признания СССР де-юре из-за противодействия правых сил в конце 20-х гг. так и не произошло.