Читать онлайн «Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней». Страница 15

Лиза зачитывалась «Войной и миром» и не могла не осознавать, что Лев Толстой, выписывая ею любимые образы Наташи Ростовой и Марии Болконской, придерживался антифеминисткого взгляда на «женский вопрос». В одной из публикаций Лиза случайно прочла его статью, которая вызвала в ней смешанные чувства: «Идеал совершенства женщины не может быть тот же, как идеал совершенства мужчины. Допустим, что мы не знаем, в чем этот идеал, во всяком случае, несомненно то, что не идеал совершенства мужчины. А между тем к достижению этого мужского идеала направлена теперь вся та смешная и недобрая деятельность модного женского движения, которое теперь так путает женщин». Со своими единомышленницами они обсудили «заявление» великого писателя и пришли к выводу, что он устарел. На следующее собрание кружка одна из подруг принесла газету «Вперед» под редакцией В. И. Ленина: «Век новый начал активное втягивание женщин во всевозможные женские движения, в общественное производство. На собраниях уже идет речь о “дворянском” и “разночинном” женском пролетариате, которые должны и даже будут вынуждены зарабатывать себе на жизнь самостоятельным трудом: именно эти “благородные девицы” должны стать новыми женщинами, образованные, мыслящие и передовые с повышенной чуткостью к общественным проблемам, готовых служить другой России, но не прислуживать власть имущим»

Практически до самого конца 1907 года она совсем не знала, кто такие современные поэты, о чем они слагают стихи, и впервые (случайно!) услышала их «живое» чтение на одном из входящих тогда в моду вечеров поэзии. Среди выступавших был Александр Блок. Правда, имя это тогда еще ничего не говорило молодой гимназистке, но после этого поистине исторического случая и вечера она не только нашла и прочла стихи Блока, – она решила доверить ему свою душу и сердце и попробовать получить от поэта ответы на волнующие ее философские вопросы… Но об этой встрече наш рассказ впереди… А пока Лизе пришлось сменить школу. Седьмой выпускной класс (1908–1909) она заканчивала в гимназии М. Н. Стоюниной.

Весна и белые ночи 1908 года раздавили ее сильнее, чем рыжий туман и черные зимние дни нелюбимого ею города. Лиза отличалась на редкость крепким здоровьем. Она никогда не простужалась, хотя с раннего детства С. Б., привозя детей в Петербург, старалась их держать в квартире. Но и тут она взбунтовалась!

О ее выносливости рассказывала С. Б., а бабушка называла Лизу и Митю «маленькими спартанцами». Лиза была неприхотлива в жизни, никогда не страдала от отсутствия комфорта, редко меняла старые платья на новые, а зимой, несмотря на морозы, обходилась пальто. Вероятно, эта неприхотливость позволила ей в будущем легко перенести кочевую жизнь и все эмигрантские тяготы. Известен случай, когда бабушка купила ей красивое платье, а на следующий день Лиза подарила его подруге. Яфимович обиделась, а Лиза ее обняла, поцеловала и говорит: «Бабуля, но ведь у нее, может быть, никогда в жизни не будет такой красоты! Семья у них большая и бедная».

Если телесная крепость в ней сохранялась, то ее нервное истощение сказалось на успеваемости. Она училась неплохо, но без особого усердия и напрочь запустила французский и немецкий. Решением педсовета гимназии ей была определена переэкзаменовка на осень. Сил наверстать упущенное не было, и осенью 1908 года она перешла в гимназию Стоюниной. Из воспоминаний матери следует, что причиной перехода был ее конфликт с одним из преподавателей «Таганцевки», который чем-то оскорбил одну из учениц и не извинился перед ней. Лиза вспылила и наговорила учителю дерзостей, да еще обвинила его в несправедливом подходе к «неимущему классу». Новая гимназия находилась ближе к дому, на улице Кабинетской, 20. Пиленко жили уже на Малой Московской, 4. Гимназия располагалась как раз напротив Синодальной типографии Митрофаньевского подворья. На фасаде дома была огромная фреска – Бог Вседержитель на облаке. Эту фреску, словно некий путеводный знак, Лиза видела каждый день, посещая занятия. Интересно, что в этом здании в то же время проживал епископ Евлогий (Георгиевский) – член III Государственной думы. Четверть века спустя, в Париже, раба Божия Елизавета именно им будет пострижена в монашество и станет матерью Марией.

Уровень преподавания в Стоюнинской гимназии считался выше, чем в Таганцевской. Может, потому, что наряду с обычными предметами здесь читались отдельные лекции с живым обсуждением. «Состав учениц у нас более интеллигентский, дух – более демократический и передовой. Нам читал лекции сам поэт Владимир Гиппиус», – вспоминала Лиза. Младший брат Владимира, Василий Гиппиус (поэтический псевдоним Галахов), также был связан с гимназией. Восторженный отзыв Лизы о Галахове не случаен. В тот период он увлекался немецким поэтом-романтиком XVIII века Новалисом (Ф.-Г. фон Харденбергом) и давал читать его стихи гимназисткам. Как пишет С. Б.: «по его “заданию” Лиза сделала стихотворный перевод некоторых поэм на русский язык». Русские символисты были под большим очарованием Новалиса, он привлекал их идеями христианского равенства, а стиль поэм напоминал духовные гимны первохристиан. В том же году Вяч. Иванов сделал стихотворный перевод четырех фрагментов из прозаического романа Новалиса, опубликовав их позже в журнале “Аполлон”».

В выпускном седьмом классе, в который поступила Е. Пиленко, было 38 учениц; атмосфера занятий из-за большого количества заданий и желания объять необъятное доводили учениц до нервных срывов. Наряду с обязательными предметами девушки в гимназии Стоюниной учились хорошим манерам, рисованию, шитью и умению быть хорошими хозяйками в доме. Они должны были хорошо и ясно излагать мысли, писать сочинения, проводились уроки естествознания и ораторского искусства. Почти все выпускницы жаловались на перегрузку и усталость. Давая характеристику класса, в котором училась Лиза, учительница отмечала, «что общий ход занятий оживленный, и многие принялись за дело с интересом и охотой. Что же касается Е. Пиленко, то у нее отмечено небрежное отношение к делу и непривычка заниматься рукоделием… в результате к концу учебного года из-за небрежного отношения к основному делу – нет никаких успехов».

Этот отзыв никак не раскрывает подлинного творческого отношения юной Лизы к вышивке, которое просто не сумела разглядеть преподавательница. Примеров подобной педагогической слепоты и глухоты в истории искусства немало.

В 1912 году Елизавета опубликует стихотворение:

Пройдет почти 20 лет, и эти строки будут воплощены ею в вышивке на евангельский сюжет.

Несмотря на переход в другую гимназию, Лиза оставалась верной своим прежним подругам. Занятия в политическом кружке и связанная с этим конспирация сдружили девушек надолго, вплоть до ее свадьбы. В апреле – мае 1909 года Лиза прекрасно сдала выпускные экзамены, почти по всем предметам она получила оценки «отлично», четверки были только по математике и естествознанию. По русской словесности девушки писали сочинение на тему «Русская барышня 20-х годов» по Грибоедову (Софья Фамусова) и Пушкину (Татьяна и Ольга Ларины). Можно предположить, что классические героини были выбраны Министерством народного просвещения не случайно. Зная о все нарастающей эмансипации среди молодого женского поколения, чиновники хотели обратить внимание на «других героинь», о которых с таким презрением писали большевики.

Подводя своеобразный итог гимназического периода жизни Лизы Пиленко, можно сделать вывод, что тяга к искусству носила у нее в основном стихийный и эмоциональный характер, художественное мышление ее в то время было очень наивным, специальных технических знаний и мастерства владения рисунком и живописью она не приобрела к тому времени. Впрочем, это касается не только живописного искусства, но и стихотворных проб; природный талант ее был так силен, что интуиция и воображение извергались на поверхность бумаги бесстрашно, а это и было самым правильным началом ее творческого развития как поэта, многогранного самобытного художника и будущего христианского мыслителя.

В 1909 году Лиза окончила гимназию с серебряной медалью, получила аттестат и уехала летом в свое родовое имение на юг.

Встречи, сомнения, расставания и отчаяние