Читать онлайн «Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929». Страница 47

Сохранился ряд заметок, сделанных молодым Черчиллем в процессе изучения альманаха. Какие темы волновали будущего премьер-министра? Например, предложение Бенджамина Дизраэли 1876 года о провозглашении королевы Виктории императрицей Индии. «Я отношусь к числу тех, кто „любит громко звучащие звания“, поскольку ни одно звание не стоит обладания им, если оно не звучит громко, – читаем мы рассуждения двадцатидвухлетнего Уинстона. – В настоящий момент я не готов отменить все титулы. Чем более помпезно звучит титул, тем он более полезен и ценен»302.

С годами Черчилль еще больше убедится в правильности своих первоначальных рассуждений, осознав, что звания играют важную роль в обществе, придавая их обладателю определенный вес. Когда на закате жизни он коснется этой темы в своей «Истории англоязычных народов», то не сможет не воздать должное проницательности предшественника, написав: «Такой ход никогда бы не пришел в голову Гладстону, ни тем более следующему поколению империалистов. Но ориенталистский, почти мистический подход Дизраэли к империи, его акцент на имперских символах и его вера в важность внешнего облика сообщали его политике тот элемент творческой фантазии, который никогда не был достигнут его преемниками»303.

Черчилль очень точно подметил важность этого на первый взгляд пустого решения. Дизраэли повел себя мудро и своевременно. После падения Второй империи во Франции в Британии стали активно распространяться республиканские настроения. Все чаще антироялистские голоса звучали со страниц газет, из уст политиков и философов. В 1873 году существовало уже пятьдесят республиканских клубов. «Теперь республика неизбежна даже при жизни нашего поколения», – категорично заявит Джозеф Чемберлен. Дизраэли стал тем человеком, который спас монархическую идею, провозгласив создание империи и предложив романтический титул императрицы Индии304.

Другой вопрос, который привлек внимание Черчилля, касался отмены смертной казни. Уинстон выступил категорически против такого предложения, заявив, что в «этом несовершенном мире приходится совершать множество жестких и нехристианских поступков»305. Пройдет чуть больше десяти лет, и Черчилль возглавит Министерство внутренних дел. Среди прочих его обязанностей, будет контроль над обвинительными приговорами. Также через него будут проходить все дела с вердиктом «смертная казнь», и именно он будет являться последней инстанцией, утверждающей или смягчающей высшую меру наказания.

В день, когда Черчилль был назначен главой МВД, суд приговорил безработного моряка Джозефа Рена к смертной казни через повешение. Он перерезал горло трехлетнему ребенку и бросил его тело около железнодорожной станции. Рен признал свою вину. Изучив подробности дела, Черчилль утвердил высшую меру. За двадцать месяцев руководства ведомством ему предстоит рассмотреть еще сорок два дела. В двадцати случаях он произведет отмену смертной казни, в двадцати двух – оставит приговор без изменений.

Принятие решения по каждому из этих дел было «болезненным» и давалось Черчиллю крайне тяжело. В 1929 году он признается своему однокашнику Леопольду Эмери, что, столько нахлебавшись неприятных эмоций в частных школах, «всегда испытывал величайшую симпатию к заключенным и в годы работы в МВД старался облегчать их участь»306.

Один эпизод произвел на министра особое, неизгладимое впечатление. Речь идет о деле Эдварда Вудкока, приговоренного к виселице за убийство в состоянии алкогольного опьянения. Его жертвой стала женщина, с которой он проживал в гражданском браке. После совершения преступления, придя в себя, Вудкок покинет дом, отдаст все свои деньги уличным мальчишкам и направится в полицейский участок, где признает свою вину и раскается в содеянном. «Я был потрясен этой историей и многими чертами характера этого несчастного человека», – свидетельствовал Черчилль. Работники министерства советовали своему руководителю не вмешиваться в это дело и утвердить решение суда. Но глава МВД решил настоять на своем мнении. Проникшись состраданием, он заменил смертную казнь пожизненным заключением. Но когда на следующий месяц он узнал, что Эдвард Вудкок повесился в камере, оставив предсмертную записку близким, его прошиб холодный пот от осознания собственной вины в этом суициде.

Черчилль сохранит у себя копию записки. «Его страна пережила кровавую бойню двух мировых войн, а он не забыл человека, совершившего преступление в 1910 году и отдавшего все свои деньги уличным мальчишкам по пути в полицейский участок», – комментирует поведение политика профессор Майкл Шелден. Больше всего Черчилля потрясло отчаяние Вудкока перед пожизненным сроком. Поэтому, когда в 1948 году в палате общин вновь будет обсуждаться вопрос о целесообразности использования смертной казни, он категорически выступит за ее сохранение в британском законодательстве. Во время своего выступления он зачитает строки из последнего письма Вудкока, обратив внимание депутатов на «агонию пожизненного срока, которое для многих является гораздо более жутким наказанием», чем виселица307.

Особого внимания заслуживают взгляды молодого гусара, занимавшегося самообразованием в Бангалоре, на актуальные внешнеполитические вопросы. И в частности, имеющие отношение к Российской империи. На этот счет у Черчилля сложилась весьма определенная позиция. Он считал, что «Россия должна владеть Константинополем». «Это место, где зародилась ее религия», – аргументировал он. Более того, у России должен быть выход к незамерзающим морям. «Семьдесят миллионов людей без порта у теплых вод, разве это разумно?»308. Аналогичную мысль Черчилль повторит в 1901 году во время интервью после выступления в Мичиганском университете в Энн Арбор309.

Анализ частных политических событий приводил Черчилля к заключениям более общего характера: «Милитаризм вырождается в жестокость. Лояльность продвигает тиранию и низкопоклонство. Гуманизм становится сентиментальным и нелепым. Патриотизм скрывает ханжество. Империализм утопает в шовинизме»310.

Изучение политической хроники последних двух десятилетий парламентской истории Великобритании благотворно повлияло на кругозор молодого человека. Он стал сторонником расширения прав местных властей, считал целесообразным введение прогрессивного подоходного налога и единой тарифной политики, выступал против вмешательства в дела Европы, ратовал за сокращение армии, отводя при этом основную роль в сохранении мощи и целостности государства военно-морскому флоту. «Одни его идеи менялись соответственно обстоятельствам, например стратегические приоритеты, – комментирует историк Норман Роуз. – Другим он оставался поразительно верен, например „империализму за рубежом“, или свободной торговле, или созданию центристской партии»311.

Супруга премьер-министра Марго Асквит будет удивляться по поводу Черчилля, полагая «невероятным, что человек со столь неопределенным образованием смог достичь таких высот»312. Но на самом деле ничего удивительного в этом не было. Хотя достигнутые высоты и в самом деле способны вызвать восхищение. Особенно если учесть, что речь идет не только о государственном деятеле, возглавлявшем различные ведомства и правительство, но и об авторе нескольких десятков книг. Да, у Черчилля нет высшего образования. Его университетом станут книги, а в роли преподавателя выступит он сам. Но это нисколько не помешает ему стать одним из самых образованных людей своего поколения, что лишний раз доказывает известную максиму: ключевую роль в обучении играет не количество изученного материала, а качество его усвоения. Или, как скажет сам Черчилль: «Гораздо лучше для ума и для практических целей, предъявляемых жизнью, внимательно изучить одну книгу, чем бегло прочитать сотню трудов»313.

В системе обучения Черчилля были и свои плюсы. Он привыкнет рассчитывать только на себя, сам будет доходить до истины, опираясь на имеющиеся факты и здравый смысл, а не на рекомендации экспертов, к которым он, тем не менее, всегда относился уважительно.

Впоследствии Черчилль скажет, что читает только «для получения удовольствия либо – получения дохода»314, но это не совсем так. Он будет знакомиться с новыми авторами, идеями и открытиями в многочисленных поездках и путешествиях, во время отдыха дома или пребывая в гостях. Даже в плену, параллельно с борьбой за свое освобождение и разработкой плана побега, он успеет прочитать биографию Фридриха Великого, написанную Томасом Карлейлем (1795–1881), а также труд Джона Стюарта Милля (1806–1873) «О свободе»315.

Свою библиотеку он пополнит художественными произведениями, среди которых будут: «Кузина Бетта» и «Отец Горио» Оноре де Бальзака (1799–1850), «Отверженные» Виктора Мари Гюго (1802–1885), «Госпожа Бовари» Гюстава Флобера (1821–1880), «История моей жизни» Джакомо Казановы (1725–1798), «Проза» Джорджа Гордона Байрона, «Крейцерова соната» Льва Николаевича Толстого (1828–1910), «Ад» Данте Алигьери (1265–1321), а также «Вдали от обезумевшей толпы» Томаса Харди (1840–1928). Почетное место на полке займут «Основания политической экономики» Джона Стюарта Милля316.