Читать онлайн «Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945». Страница 25

Но не успели мы отправиться в путь, как за мной прилетел самолет «физелер-шторьх», чтобы доставить меня в штаб генерала фон Клейста. Там я получил приказ на следующий день, 13 мая, в 16.00 начать наступление, перейдя Мёз. 1-я и 10-я дивизии к этому времени, разумеется, успели бы занять боевые позиции, но вот 2-я бронетанковая, встретившаяся на реке Семуа с некоторыми трудностями, вряд ли бы успела. Об этом факте я и доложил, подчеркнув, что наши наступательные силы и без того слабы. Однако генерал фон Клейст приказа не изменил, и мне пришлось признать, что определенные преимущества немедленное наступление без ожидания основных сил нам, конечно, принесло бы. Следующий же приказ был еще более неприятным: будучи в неведении о нашей с Лёрцером договоренности, генерал фон Клейст и генерал военно-воздушных войск Шперле приняли решение о массированной бомбардировке, скоординированной по времени с началом артобстрела. Весь мой тщательно продуманный план наступления оказался под угрозой, потому что при таких обстоятельствах долговременная нейтрализация вражеских артиллерийских батарей оказалась бы невозможной. Я стал горячо возражать, предлагая действовать вместо этого по моему изначальному плану, на котором базировалось все предстоящее наступление. Но и это предложение генерал фон Клейст отверг, и новый пилот повез меня на том же «шторьхе» обратно в штаб. Этот молодой человек знал, где находится посадочная полоса, на которой он должен был меня высадить, но найти ее в сумерках не смог, и я увидел внезапно, что мы перелетели Мёз и оказались прямо над французскими позициями на медленном и безоружном самолете. Это было неприятно, и я крикнул пилоту, чтобы он немедленно повернул на север и нашел посадочную полосу; в общем, все закончилось благополучно.

Вернувшись в штаб, я тут же начал отдавать приказы. Ввиду того что времени до начала наступления оставалось мало, нам приходилось пользоваться готовыми бланками распоряжений, разработанных во время штабных игр в Кобленце, заменяя в них даты и время, и использовать их как приказы. Они очень хорошо соответствовали реальной ситуации. Надо было только заменить время начала наступления с 10.00 на 16.00. Командование 1-й и 10-й бронетанковых дивизий поступило так же, в общем, приказы отдавались легко и быстро (см. приложение 5).

К вечеру 12 мая 1-я и 10-я бронетанковые дивизии заняли весь северный берег Мёза и взяли старый город и крепость Седан. Ночь прошла в последних приготовлениях к атаке; артиллерия корпуса и танковой группы выдвинулась на свои позиции. Основное направление удара лежало в секторе 1-й бронетанковой дивизии. Она была усилена пехотным полком «Великая Германия»; вдобавок ей были переданы артиллерия корпуса и батальоны тяжелой артиллерии двух соседних дивизий. При оценке успехов, которых добились на следующий день эти две дивизии, не следует забывать о том, что их артиллерия была ослаблена.

Штаб корпуса было приказано перевести 13 мая в Ла-Шапель (см. приложение 6).

Утром я первым делом побывал в штабе 1-й бронетанковой дивизии, чтобы оценить, насколько дивизия готова к действиям. Затем, преодолев обильно заминированную территорию, которую мои водители очищали от мин, я приехал под артиллерийским огнем французов с дальнего берега реки в расположение 2-й бронетанковой дивизии в Сюньи. Авангард дивизии уже достиг французской границы. К полудню я вернулся в штаб корпуса, разместившийся теперь уже в Ла-Шапель.

К 15.30 под плотным огнем французов я отправился на передовой наблюдательный артиллерийский пункт 10-й бронетанковой дивизии, чтобы лично оценить воздействие на противника нашей артиллерии и самолетов люфтваффе. В 16.00 началась мощнейшая, по крайней мере на наш взгляд, артподготовка. Я в напряжении ждал появления авиации. Самолеты появились вовремя, и я увидел, к своему изумлению, лишь несколько эскадрилий бомбардировщиков; похоже, тактика, обговоренная мной с Лёрцером на штабных играх, была все-таки принята. Передумал ли генерал фон Клейст, или же его приказы не успели дойти до летчиков? В любом случае действия авиации оказались именно такими, какими их хотелось бы видеть, и я вздохнул с облегчением.

Теперь я ждал, когда начнется само наступление. Процесс переправы уже должен был закончиться, и я направился в Сен-Манж, а оттуда – во Флуан, где 1-я бронетанковая должна была форсировать реку. Там я переправился на другой берег в первой же из штурмовых лодок. На том берегу меня встретил храбрый, толковый командир 1 – го стрелкового полка подполковник Балк со своим штабом. Вместо приветствия, он крикнул мне:

– Катание на лодках по Мёзу запрещается!

Эти слова я сам когда-то бросил в сердцах на учениях, когда меня покоробило легкомысленное отношение некоторых молодых офицеров. Теперь мне было понятно, что они правильно оценили ситуацию.

1-й стрелковый полк и пехотный полк «Великая Германия» наступали так, как и отрабатывалось на маневрах. Непрерывные воздушные налеты практически парализовали французскую артиллерию; бетонированные укрепления вдоль Мёза были выведены из строя нашими противотанковыми и зенитными орудиями, а вражеские пулеметчики попрятались от нашей артиллерии. Несмотря на то что наступали мы по полностью открытой местности, потери наши оставались небольшими. До темноты мы достаточно далеко продвинулись в глубь вражеских укреплений. Было приказано продолжать наступление всю ночь без остановки, и я был уверен, что этот приказ будет выполнен. К 23.00 мы заняли Шевеж, часть леса Буа-де-ла-Марфе и добрались, к западу от Вадланкура, до основной линии французской обороны. Довольный и с чувством гордости за увиденное я вернулся в штаб корпуса в Буа-де-ла-Гаран, прибыл в Ла-Шапель, как раз когда начался очередной воздушный налет, и принялся изучать доклады с флангов.

Из 2-й бронетанковой дивизии сражались только передовые части – разведывательный батальон и мотоциклетный батальон при поддержке тяжелой артиллерии. Ввиду столь малого количества войск переправиться им не удалось. Вся стрелковая бригада 1-й бронетанковой дивизии находилась к этому моменту уже на левом берегу Мёза; артиллерия и танки готовы были последовать за ними сразу же, как только наведут мост. 10-я бронетанковая форсировала реку и установила на дальнем берегу небольшие предмостные укрепления. Из-за нехватки артиллерийской поддержки 10-й бронетанковой пришлось нелегко. Особенно досаждал обстрел сбоку, с линии Мажино южнее Дузи – Кариньяна. Однако на следующее утро и 10-я и 2-я дивизии вздохнули с облегчением: за ночь на ближний берег реки была переброшена тяжелая зенитная артиллерия корпуса, поскольку с 14 мая авиацию перебрасывали в другое место.

Ночью я позвонил Лёрцеру, чтобы выяснить, почему был изменен план авиационной поддержки, а заодно – поблагодарить его за эту поддержку, которой мы в столь значительной степени были обязаны своим успехом. Оказалось, что приказ Шперле действительно пришел с запозданием и его не успели донести до летчиков, поэтому Лёрцер и не стал вносить в план никаких изменений. Потом я известил о наших успехах Буша, который поставил под сомнение способность моих частей форсировать Мёз на совещании у Гитлера. Ответ был весьма лестен. В заключение я поблагодарил своих товарищей по штабу за их самоотверженную работу (см. приложение 7).

Рано утром 14 мая из 1-й бронетанковой передали, что за ночь они проникли еще глубже в расположение противника и теперь продвигались по Шемери. Я отправился туда. По берегам Мёза стояли тысячи военнопленных. В Шемери командир 1-й бронетанковой дивизии отдавал приказы своим подчиненным, и я послушал его. Поступило предупреждение о том, что на подходе крупные бронетанковые соединения французов, и он посылал танки к Стонну, чтобы отрезать наприятеля. Я вернулся к мосту через Мёз, где приказал 2-й бронетанковой бригаде переправляться сразу же за 1-й, чтобы к появлению французов на дальнем берегу было достаточно танков для отражения их атаки. Атака французских танков была отражена: при этом было подбито в Бюльсоне – 20 танков, а в Шемери – более 50. Пехотный полк «Великая Германия» занял Бюльсон и продвигался дальше, на Вилье-Мезонсель. После моего отъезда произошел печальный инцидент – наши бомбардировщики атаковали свою же пехоту в Шемери, нанеся тяжелые потери.

2-я бронетанковая дивизия между тем форсировала Мёз под Доншери и готовилась пробиваться по южному берегу реки. Я съездил туда, увидел, что командиры – полковник фон Ферст и полковник фон Приттвиц – находятся во главе своих войск, и спокойно вернулся к Мёзу. В это время шел сильный воздушный налет противника. Храбрые английские и французские летчики несли тяжелейшие потери, но разбомбить мосты им так и не удалось. Наши зенитчики показали себя в тот день в наилучшем свете. К вечеру количество сбитых ими самолетов противника дошло до 150. Позже командир полка, полковник фон Гиппель, получил за это Рыцарский Железный крест.