Читать онлайн «Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945». Страница 14

На тот момент у нас были только легкие танки. Тяжелых танков не существовало, так же как и тяжелой артиллерии, и потому их никак нельзя было перевезти на открытых железнодорожных платформах.

Насколько мне известно, ни один офицер не был «отчитан». Не было выдвинуто никаких возражений; а даже если и были, я об этом ничего не знал. Что касается меня, то в эти майские дни Гитлер относился ко мне неизменно учтиво, как в Линце, так и в Вене. Единственным человеком, который выдвинул против меня какие-то обвинения, был генерал-полковник фон Бок, главнокомандующий оккупационными силами, – и то лишь из-за украшений, которые я приказал поместить на танки и которые он признал противоречащими правилам. После того как я объяснил, что это сделано с разрешения Гитлера, вопрос был исчерпан.

Та же самая военная машина, которая сейчас «продвигалась весьма неторопливо», доказала свои возможности уже весной 1940 года, быстро и легко расправившись с устаревшими армиями держав Запада. Очевидно, что в своих мемуарах Уинстон Черчилль усиленно пытается доказать, что политические лидеры Великобритании и Франции могли вступить в войну в 1938 году и что у них имелись на тот момент хорошие шансы на победу. Военные же лидеры этих стран были настроены более скептически, и не без причин. Они знали о слабости своих армий, хотя и не знали, как улучшить положение. Немецкие генералы тоже хотели мира, однако не по причине слабости или страха перед инновациями, а только потому, что были уверены в способности своей страны достигнуть своих национальных целей мирным путем.

2-я бронетанковая дивизия осталась в окрестностях Вены и с осени того же года начала пополняться австрийцами. Дивизия СС и подразделения XVI корпуса вернулись в Берлин в апреле. Территория вокруг Вюрцбурга опустела, и именно здесь осенью 1938 года и была основана новая. 4-я бронетанковая дивизия под командованием генерала Рейнхардта. Кроме того, были сформированы 5-я бронетанковая и 4-я легкая дивизии.

Летом 1938 года я выполнял те обязанности, которые возлагаются на командира корпуса в мирное время. Они заключались в основном в инспектировании войск, которыми я командовал. Мне удалось познакомиться и с офицерами, и с простыми солдатами, и я заложил основу хороших отношений и взаимного доверия в будущем, чем был вправе гордиться.

1 августа мне удалось поселиться в Берлине в доме, предназначенном для командующего XVI корпусом. В том же месяце состоялся визит венгерского регента, адмирала Хорти, который прибыл в Берлин в сопровождении жены и премьер-министра Имреди. Я присутствовал на его встрече на станции, на параде, на обеде, который организовал Гитлер, и на премьере в опере. После обеда Гитлер подсел за мой столик и мы с ним обсудили проблемы, связанные с танками.

Гитлер был недоволен политическими результатами визита Хорти. Он, вне всякого сомнения, планировал убедить регента подписать военный договор, но это ему не удалось. К сожалению, он не скрыл своего разочарования, что нашло свое отражение и в речи, которую произнес, и в его поведении после обеда.

С 10 по 13 сентября мы с женой присутствовали на Национальном дне партии (Reichsparteitag) в Нюрнберге. В тот месяц напряженность между Германией и Чехословакией достигла пика. Атмосфера становилась тяжелой и угрожающей. Особенно ярко это выразилось в заключительной речи Гитлера в Нюрнбергском зале собраний. Будущее казалось тревожным.

Я должен был прямо с Дня партии отправиться на боевые учения в Графенвёр, где стояли 1-я бронетанковая дивизия и лейб-штандарт СС. Следующие несколько недель ушли у меня на учения и проверки. К концу месяца мы начали готовиться к марш-броску в Судеты. Чехи наотрез отказывались идти на какие-либо компромиссы, и угроза войны надвигалась все ближе. Ситуация становилась все более и более серьезной.

Однако на Мюнхенской конференции удалось решить дело мирным путем, и в результате присоединение Судет к рейху прошло без кровопролития.

Мне пришлось принести одну личную жертву текущей политической ситуации. 1 октября мы с женой должны были отметить серебряную свадьбу; вместо этого я провел весь день в Графенвёре, в то время как она находилась одна в Берлине, а наши сыновья, вместе со своими полками, – на границе. Но мы получили самый лучший подарок, который только можно было пожелать, – мир был сохранен.

К походу на Судеты XVI корпус готовил 1-ю бронетанковую дивизию и 13-ю и 12-ю моторизованные пехотные дивизии. Оккупация должна была пройти в три этапа. 3 октября 13-я моторизованная пехотная дивизия под командованием генерала Отто заняла города Эгер (Хеб), Аш и Франценбад; 4 октября 1-я бронетанковая дивизия вошла в Карлсбад (Карловы-Вары), а 5-го все три дивизии подошли к самой демаркационной линии.

Адольф Гитлер провел первые два дня оккупации вместе с моими войсками. 1-я бронетанковая и 13-я моторизованная пехотная дивизия передвигались по ночам – в ночь с тридцатого на первое и с первого на второе; в первую ночь они преодолели расстояние в 270 километров от Хама до Айбенштока – в Саксонии, а во вторую – выступили из Графенвёра, чтобы успеть занять Эгерленд без кровопролития. С точки зрения переброски войск все было выполнено безупречно.

3 октября я встретил Гитлера на границе возле Аша и смог доложить ему об успешном продвижении моих дивизий. Затем я проехал через Аш к полевой кухне перед Эгером, где и поел, так же как и Гитлер. Это была обычная солдатская еда – густая похлебка со свининой. Увидев, что в похлебке есть мясо, Гитлер предпочел удовольствоваться яблоками и велел мне распорядиться, чтобы на следующий день мяса в пище не было. Наш въезд в Эгер был радостным событием. Большая часть местных жителей оделись в эгерские национальные костюмы и приветствовали Гитлера шквалом аплодисментов.

4 октября я увидел Гитлера на полевой кухне 1-й бронетанковой дивизии. Во время обеда я сел напротив него и принял участие в очень дружественной беседе, в которой все присутствующие выражали глубокое удовлетворение по поводу того, что нам удалось избежать войны. Войска стояли вдоль всей дороги, по которой сейчас проезжал Гитлер. Он приветствовал их и был восхищен их видом. Повсюду царила радость. Как и в Австрии в марте, танки были украшены цветами и зелеными ветками. Я отправился в Карлсбад, где перед театром уже ожидал почетный караул, состоящий из солдат трех подразделений – 1-го бронетанкового полка, 1-го стрелкового полка и лейб-штандарта СС. В числе солдат бронетанковой дивизии там стоял мой старший сын, находившийся в тот момент на должности адъютанта в I батальоне 1-го бронетанкового полка.

Перед приездом Гитлера едва успели перекрыть улицы. Он прошел сквозь строй почетного караула ко входу в театр, где его ждал прием местного населения. За стенами театра шел сильный дождь, а внутри царила трогательная атмосфера. Женщины и девушки в национальных костюмах плакали, многие стояли на коленях, отовсюду слышались возгласы радости. Судетские немцы испытали большие лишения, бедность, безработицу и гонения. Многие потеряли всякую надежду. Но сейчас начинался новый день. Мы немедленно принялись за работу, раздавая еду с полевых кухонь, до того момента, пока это не взяли на себя благотворительные организации.

В период с 7 по 10 октября мы занимали и остальные территории, населенные немцами. Я проследовал через Кааден (Кадань) и Заатц (Жатец) в Теплиц-Шёнау (Теплице-Шанов). Наших солдат везде встречали с радостью. На каждом танке, как и на всей остальной моторизованной технике, висели венки из цветов. Огромная толпа молодых людей и девушек на улице иногда даже мешала двигаться нам дальше. Тысячи солдат немецкого происхождения, демобилизованные из чешской армии, возвращались домой пешком, на большинстве из них была еще чешская униформа, а за плечами вещмешки – армия победила без всякого боя. Мы проследовали через первые линии чешских укреплений. Они оказались не столь крепкими, как мы предполагали; но все равно хорошо, что нам не пришлось брать их в кровопролитном бою.

Самой большой радостью для нас был мирный оборот политической ситуации. На эту полоску немецкой земли война могла бы принести особенно много бед, и многие немецкие матери потеряли бы своих сыновей.

В Теплице я остановился на постой в курзале, принадлежавшем князю Клари-Альдрингену. Князь и княгиня встретили нас радушно. Мы познакомились с членами немецко-богемской аристократии и были рады обнаружить, сколь истинными немцами они остались. Я считаю, что лорд Рансимен правильно оценил ситуацию в Чехословакии и что его взгляды в немалой степени поспособствовали сохранению мира в этот раз.

Так или иначе, политическое напряжение несколько ослабло, чему все мы были очень рады. У меня появилась возможность поохотиться на оленя, и за две недели моя коллекция трофеев пополнилась неплохими экземплярами.