Читать онлайн «Русский Национал-Социализм: Хрестоматия». Страница 25

В системе производственных отношений важнейшим элементом является отношение к средствам производства. Эти отношения могут носить либо общественный, либо частный характер, т. е. средства производства могут принадлежать либо всему обществу, либо каким-то общественным классам. Переход от одной системы производственных (экономических) отношений к другой опять же не произволен, а вызывается изменениями в производительных силах. «Ни одна общественно-экономическая формация, — говорит по этому поводу Маркс, — не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые, более высокие производственные отношения никогда не появятся раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общетва» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч… изд. 2-е, т. 13. М., 1959, с.7). Волюнтаристское вмешательство в этот процесс может иметь лишь один результат: полное разрушение производства. В чем и мог удостовериться Ленин, гениально введший в России после октябрьского переворота «военный коммунизм».

Сложившуюся в ходе общественного производства систему производственных отношеий Маркс назвал экономическим базисом общества. И это естественно, если учесть ту роль, которую играет производство в жизнедеятельности общественного человека. Но эти объективно сложившиеся в ходе общественного производства отношения необходимо узаконить, дабы никто не мог на них посягнуть. Этой цели и служит создаваемая людьми юридическая и политическая надстройка, которая призвана стоять на страже данной системы производственных отношений. Ничего другого надстройка, согласно Марксу, в себя не включает. И уж во всяком случае никакого отношения к ней не имеют формы общественного сознания — философия, религия, искусство, мораль и т. д. и т. п..

У людей белой расы черт черный, у негроидной — белый. Объяснять это характером экономичесеких отношений — до такого мог додуматься разве что Ленин, который и отнес к надстройке все внеэкономические проявления общественной жизни, ставя их в зависимость от экономики. Подобное извращение марксизма зло высмеял Г.В.Плеханов. Послушать этих людей, говорил он, окажется, что, когда Кант писал о науменах и феноменах, то «норовил в карман буржуазии». Людям, которые усомнятся в научной состоятельности учения Маркса о базисе и надстройке, я посоветовал бы обратиться к тому частоколу юридических норм, которыми нынешние хозяева России огородили уворованную ими у народа собственность и власть, какие силы привлекли для их защиты.

Может кто-то думает, что замена милиции на полицию не содержит в себе никакого политического смысла и носит чисто формальный характер? Может быть внесение изменений в так называемый закон об так называемом «экстремизме» преследует всего лишь интересы русской стилистики? Ошибаетесь, эти временщики намерены устроиться, как сказал бы Владимир Ильич, «всерьез и надолго», создавая юридическую и политическую надстройку.

Не хлебом единым жив человек. И Маркс это знал не хуже, чем вчерашние его малограмотные апологеты, а ныне — такие же хулители. Общественное бытие человека, конечно же, не сводится к одной экономике, оно несоизмеримо богаче и многообразнее. И определяется множеством факторов, лишь одним из которых является фактор экономический. Но именно он в главном и существенном характеризует специфику общества как материальной системы. Животные довольствуются тем, что дает им первозданная природа. Человек довольствоваться этим не может. Чтобы сохранить себя как вид и род он должен преобразовать ее в соответствии со своими исторически возрастающими потребностями. Вот вам и весь «экономический материализм» Маркса. Спорить с ним, значить уподобляться тем щедринским генералам, которые были убеждены, что французские булки растут на деревьях.

Обратимся к концепции социализма Маркса. Она органически вытекает из его социологической теории, но ей не тождественна. Развитие общества, по Марксу, осуществляется, как было уже сказано, путем смены общественно-экономических формаций. Развив все заложенные в ней потенции, общественно-экономическая формация теряет свою «разумность», уступая место другой. Этот переход и есть социальная революция, т. е. коренная ломка старой системы экономических отношений и порожденной ими надстройки и замена их новыми. При этом Маркс строго различает революцию как замену одной системы общественных отношений на другую и форму, в которой эта смена может произойти. Он, к примеру, вполне допускал возможность перехода России к социализму мирным путем через крестьянскую общину. Ленин — этот фанатик власти — и тут «творчески развил марксизм», определив в качестве «основного вопроса» социальной революции «вопрос о власти», выдав тем самым средство за цель.

Социальная революция происходит не потому, что этого кому-то хочется. Она порождается внутренней логикой самого общественного производства, его противоречиями и потребностями дальнейшего развития. «На известной ступени своего развития, — говорит Маркс, — материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями… Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции» (там же). Социалистическая революция, таким образом, как это ни покажется странным прагматичному уму буржуазного идеолога, порождается не пожеланиями людей, а противоречиями самого общественного производства и совершается не в интересах пролетариата (это — частное и вторичное), а прежде всего в интересах дальнейшего развития производства, диктуется потребностями общественного выживания и социального прогресса.

Бушующий ныне в мире глобальный экономический (и не только экономический) кризис со всей очевидностью демонстрирует глубину и эвристическую плодотворность социологической доктрины марксизма. Сегодня каждому, хоть что-то смыслящему в аналитике человеу ясно: противоречия, которыми обременено современное общество, не могут быть разрешены в рамках доминирующей ныне в мире системы общественных отношений. Поэтому человечество уже сегодня стоит перед жесткой альтернативой: либо сменить форму своей организации, либо уйти в небытие. Третьего тут не дано, как бы ни кучковались «мировые лидеры» — «восьмерками» или «двадцатками», в чем бы ни кучковались — «в галстуках» или «без галстука», в штанах или в набедренных повязках. Меры, ими принимаемые, лично у меня вызывают ассоциацию с тем эскулапом, который пытался лечить сифилитика, смазывая сифилитическую сыпь бриллиантовой зеленью.

На основании этого открытого им закона общественного развития Маркс сделал вывод: социализм — не выдумка мечтателей, а та форма общественной организации, которая неизбежно придет на смену капитализму. В рамках капиталистической частной собственности на средства производства экономика дальше развиваться не может. Почему не может и в чем принципиальное отличие социалистической экономики от капиталистической? Социалистическая экономика ориентирована на потребности и интересы общества, капиталистическая — на интересы отдельного предпринимателя.

Целью социалистической экономики является, как неуклюже было сформулировано в советских учебниках, «удовлетворение постоянно растущих нужд трудящихся», целью капиталистической — прибыль. Идеал капиталистической экономики (который, кстати, заложен и в экономической программе, разработанной кремлевской интеллектуальной жакерией для президента Медведева) можно сформулировать так: отдельный потребитель определяет экономическую политику, «невидимая рука рынка» — потрошит его карман.

Ту же мысль без метафор можно было бы выразить так: бизнес пойдет туда, где выше норма прибыли. Торговля ли это человеческими органами или наркотиками, женскими телами или национальными интересами — бизнесу до всего этого дела нет. Есть спрос — будет предложение. А дальше — хоть трава не расти. Поэтому он и требует полного невмешательство в его деятельность государства. Бизнес по внутренней своей природе, по самой своей сущности асоциален, безроден и бесчеловечен. В этом смысле идеология марксизма, если хотите, носит не классовый, а общечеловеческий, цивилизационный характер. И в этом своем содержании она может и должна быть взята на вооружение национал-социализмом.

В то же время концепция социализма Маркса содержит ряд положений, неприемлемых как с теоретической точки зрения, так и с точки зрения реальной политики и национальных интересов. Да, социализм — это общая судьба человечества, альтернативы ему нет. Но отсюда вовсе не следует, что его приход приведет к унификации мирового сообщества, превращению его в нечто аморфное, в некую лишенную структуры социомассу, как это следует из концепции Маркса. Общее не существует вне единичного и отдельного, и унификация так же смертельна для человечества, как и его атомизация. Природа не терпит не только пустоты, она не терпит и единообразия. Поэтому социализм, во-первых, вряд ли утвердится во всех странах более или менее одновременно, во-вторых, с неизбежностью выступит в национальных формах. Мировая социалистическая революция, о которой говорил Маркс, и которую пытались осуществить практически Троцкий с Лениным, — блеф. Кстати, современный глобализм и мировой коммунизм — это близнецы-братья, порожденные одной и той же теоретической матушкой, т. е. имеющие один и тот же гносеологический источник.