Читать онлайн «Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»». Страница 48

Когда двери за Боулнойзом закрылись, господин Пейн, допив виски, спросил, ни к кому специально не обращаясь:

– И как это прикажете понимать?

Одли, окончивший два университета, ответил, что это наверняка что-то из Конфуция, но вне контекста звучит не слишком ясно.

– Куда же яснее? – не согласился герцог. – Память о случившемся у нас скорбная, какой ещё ей быть, Боулнойза вполне можно считать её Князем, и ничего из «свершённого» он так и не объяснил.

– Осталось выяснить, кто, в таком случае, Учитель, – со всем доступным ему сарказмом сказал Гамильтон-Рэй.

Императору было чем заняться и кроме «Мальтийского креста». Идея, конечно, была намного заманчивее, чем возвращение, например, Константинополя и Проливов, кто же будет спорить. Удвоить территорию Империи, получить полтораста миллионов новых подданных, технические возможности, невиданные в мире. Совершить, можно сказать, геополитический и технологический скачок на века вперед. Как, например, из эпохи Николая Первого сразу в двадцатый век, причём располагая необходимым для освоения нового уклада жизни контингентом культурно и технически подготовленного населения. Уйдя в такой отрыв, можно не опасаться, что в обозримом будущем какая-нибудь держава Россию догонит!

А всё же не верилось отчего-то. Именно в силу грандиозности плана и прямо-таки пугающей его простоты. Поймать в ограниченной акватории с применением современной снасти Золотую Рыбку, «только и делов». Отказываться от сказочного шанса Олег Константинович не собирался и дал своим помощникам карт-бланш. Делайте, мол, что хотите и можете, только предъявите результат. Любой успех будет оценён и одобрен. Но одновременно Император от этого дела решил несколько отстраниться, как Александр Второй от завоевания Средней Азии.

Как оно тогда было? Значилась на картах неосвоенная, никому фактически не принадлежащая территория от Оренбурга до Памира, застрявшая где-то между временами Александра Македонского и Чингисхана. На запад совершали из неё бесконечные набеги орды грабителей и работорговцев, с юга-востока точили зубы на эти земли британские империалисты. Любой шаг вперёд грозил новой войной России, истощённой двумя предыдущими и сотрясаемой внутренней смутой. Оставаться на прежних рубежах было невозможно, двигаться вперёд – тем более.

Император-Освободитель решил сделать вид, что никакой так называемой «Средней Азии» и нет, соответственно, у России никаких в этом регионе интересов. Так и велено было держаться дипломатам – кроме как о приграничных стычках с грабителями, иных сведений с южных рубежей не поступает.

Стычки действительно происходили постоянно последние полтораста лет, и пришло время решить вопрос радикально. Отчаянные, неизвестно как и кем воспитанные генералы Кауфман, Черняев, Скобелев на свой страх и риск, иногда вопреки прямым запрещениям дипломатов и военного министерства, собирали небольшие, из имеющихся под рукой сил, отряды и двигались вперёд. На сонный обывательский взгляд – бессмысленно и безнадёжно – в дикие безводные пески и степи, на которые не было даже карт, а стратегически важная информация заменялась слухами и донесениями редких разведчиков из сочувствующих аборигенов. Наступали в не приспособленной для тех мест одежде и обуви: юфтевых сапогах и суконных мундирах, с обычными строевыми лошадьми вместо дромадеров и бактрианов, одной-двумя тысячами рязанских, тверских, ярославских солдат и оренбургских казаков против десятков и сотен тысяч свирепых, английским оружием вооружённых аскеров местных ханов, беков и эмиров. Да вдобавок путь им преграждали мощные крепости: Ташкент, Чимкент, Бухара, Самарканд, Хива, Геок-Тепе, не считая множества более мелких. Так в пустыне любой дувал и мазар – приличный опорный пункт против бредущих барханами пехотных колонн, лишённых тылов. Великолепная иллюстрация к описываемым событиям – картины Верещагина «Туркестанского цикла». Очень там всё наглядно изображено.

И ведь взяли все эти крепости, привели к покорности средневековых «хищников», как тогда было принято выражаться. А когда встретились с англичанами в предгорьях Гиндукуша и на берегах Пянджа, откуда Индия видна, то как бы и сами удивились: «Ни хрена себе, куда нелёгкая занесла».

Поудивлялись, обменялись нотами, кое-как договорились о разделе сфер влияния, до войны дело не дошло. Как выразился то ли генерал Скобелев, то ли сам канцлер Горчаков: «Броненосцы, слава богу, по пустыням не плавают!»

Потом, раз уж пришли, железные дороги начали строить, цивилизацию насаждать, Ташкент превратили чуть ли не в азиатский Париж. Вот тогда отчаянные генералы были поощрены чинами, наградами, генерал-губернаторскими должностями. Пусть и теперь так будет.

В конце концов – что такое Император сам по себе, будь он трижды новатор и реформатор? Вот когда окружит он себя тысячами человек, каждого из которых можно, не сомневаясь, в любой момент хоть наместником провинции поставить, хоть министром путей сообщения или руководителем такого вот «Мальтийского креста». Чтобы, не вникая в подробности, финансовые и политические, выслушать в нужный момент рапорт и разрезать ленточку. А для этого Олег Константинович задолго до своего воцарения давал простор инициативным людям, подчас так, что они и сами этого не замечали, открывал пути способным капитанам и титулярным советникам к шинелям с красными подкладками[83]. Кто-то ведь должен превращать полуразложившуюся «парламентскую республику» в блестящую Империю по матрице нынешней «Московии», никак не ленивые троечники и второгодники эпохи Каверзнева и его предшественников. Но это дело месяцев, если не годов, а сейчас у Императора возникли обстоятельства, не терпящие и малейшего промедления.

Вроде бы на мировой арене всё складывалось не так плохо, учитывая удачную договоренность с американским президентом. Но что с той Америки в военно-политическом смысле? Прикрыт тихоокеанский фланг, появились у России открытые для захода и ремонта порты Сан-Франциско и Сан-Диего, свободные, в случае конфликтов с третьими странами, от ограничений по срокам стоянки и необходимости разоружаться. На дипломатическом уровне господин Доджсон, зная свою выгоду, благожелательный к России нейтралитет сохранит. Ну а воевать со своими старшими братьями[84] на нашей стороне его никто заставлять не собирается. Есть поинтереснее проекты.

Значит, воевать всё равно придётся только нам. Непосредственно с Альбионом, при этом предполагая, что на его сторону в любой момент могут перейти от половины до двух третей крупных и мелких сопредельных государств. Как в Крымскую войну. Непрерывно ожидая «удара ножом в спину[85]» или глотка яда в дружески поданном некоей условной «миледи Винтер» бокале. От любого, кого теоретики-генштабисты числят в «нейтралах» или «союзниках».

А настоящих союзников у России только два, любил повторять Александр Третий, «её армия и флот». Романовы и Россия всегда должны помнить, как валявшийся в ногах у Николая Первого австрийский Франц Иосиф умолял спасти его от охвативших половину «лоскутной империи» венгерского и польского восстаний. И что? Мятежи русские дивизии легко подавили, империя Габсбургов очередной раз была спасена, царь получил титул «палача и жандарма Европы», а неблагодарный австрийский Франц через семь лет выступил на стороне антирусской коалиции англо-франко-турко-итальянцев. Такое можно простить, имея характер Николая Второго. «Страстотерпец и великомученик», что с него взять? Нынешний самодержец считал даже Николая Первого слишком деликатным человеком, не собирался никому ничего прощать, а уж тем более помогать бесплатно. Неплохо было бы установить в зале для аудиенций геральдический щит с девизом, золотом по лазоревому полю: «Утром деньги, вечером стулья». Эта книга, презентованная Ляховым, очень Императору понравилась.

Международная обстановка выглядела странно, Олег Константинович не постеснялся употребить именно это слово. Нормы и обычаи взаимоотношений цивилизованных стран в течение двух третей двадцатого века стали настолько изощрёнными, предусматривали, кажется, все возможные виды межгосударственных конфликтов и способы их разрешения. То есть август тысяча девятьсот четырнадцатого года не должен был повториться ни в каком варианте. И вдруг оказалось, что все изощрённые дипломатические методики превращаются в труху, стоит только отказаться их применять. И война, хоть локальная, хоть мировая, может вспыхнуть в любой момент, стоит только достаточно сильному игроку на мировой шахматной доске дать понять всем остальным, что их резолюции и санкции он видал очень далеко, а на несколько миротворческих батальонов ООН и ТАОС он плевать хотел, имея отмобилизованную массовую армию. Причём таким образом может поступить даже Россия, не имеющая сопоставимого по силе союзника. Что тогда говорить о Великобритании, со всеми основаниями рассчитывающей на вооружённую поддержку своих «исторических союзников» и благожелательный нейтралитет всех остальных.