Читать онлайн «Коло Жизни. Бесперечь. Том первый». Страница 17

Седми также, как и все Расы, был высоким, худым Богом, только в отличие от Огня не смотрелся изможденным, да и его бело-молочная кожа вельми ярко подсвечивалась золотым сиянием, общим признаком всех Зиждителей. У Седми очень красивым смотрелось, с прямыми границами и вроде квадратной линией челюстей, лицо. Пшеничные, прямые волосы, брада и усы, казались давеча коротко обстриженными. Вздернутый, с выпяченными ноздрями нос, говорил о нем как о своевольном Боге, а кораллово-красные губы с полной верхней и тонкой нижней явственно проступали, словно Седми прежде чем войти убрал с них все волоски. Замечательными смотрелись глаза Раса, со слегка приспущенными веками, по форме напоминающими треугольник, где радужки также имели вид треугольника, цвет каковых менялся от блекло-серого до мышастого. Порой радужная оболочка и вовсе становилась темно-мышастой, аль почти голубо-серой с синими брызгами по окоему, смотря по настроению Седми. Тонкие рдяные сандалии, красная рубаха, да серебристые шаровары были на Боге. А на голове Седми находился венец, в полной своей мощи и величие. Проходящая по лбу широкая мелко плетеная цепь, на которой, будто на пирамиде восседали такие же цепи, где, однако, каждое последующее звено было меньше в обхвате предыдущего, заканчивалось едва зримым овалом. Сияющий золото-огнистым светом венец, единожды перемещал по поверхности и вовсе рдяные капли искр. В левой мочке уха Бога ярко мерцали махими капельками бледно-синие сапфиры, усыпающие ее по всему окоему. Украшение оное Седми творил только, когда бывал у Димургов, тем самым символизируя свою общность с ними.

Стынь, еще раз, прикоснулся губами к плечу Седми, а тот ласково облобызал его висок и только после этого выпустил из объятий. Но, кажется, лишь затем, чтобы младший Димург мгновенно исчез в зеркальных стенах залы.

Седми с удивлением обозрел колыхание глади стен, ноне приобретших цвет серебра, и, сделав медлительный шаг вперед, молвил, вместо приветствия:

– Отец, что с малецыком Стынем? Отчего не остался с нами?

– Верно, оттого, мой любезный, Седми, – не мешкая отозвался Перший. – Что боится получить затычину по своей божественной голове от Огня.

Перший уже отстранился от пологого ослона кресла, и сейчас крепко прижимал к своей груди присевшего на краешек сидения Огня, видимо, утонувшего в руках своего Творца. Чуть слышно хмыкнул в объятиях старшего Димурга младший Рас, и весьма как-то глубоко вздохнул, словно только, что умиротворился любовью того, в ком достаточно сильно нуждался.

Огнь и Седми пробыли у Першего долго… И все то время Стынь по ранее озвученной старшим Димургом причине не появлялся в зале. Он принес спящую Лагоду только тогда, когда Расы собрались уходить и Перший его вызвал, объяснив свое отсутствие старшим Богам тем, что ожидал, когда ребенок забудется сном.

Лагода пробыла в хуруле также немало времени, оно как Расы поздоровавшись с Крушецом, ожидали прибытия из дальней Галактики Копейщика Словуты и всех Атефов, посему и не возвращали ее на Землю. И весь этот срок девочка жила на космическом корабле, под присмотром обитающих там существ, в основном находясь в обществе Седми, Дажбы и Огня… Огня, который возвернув при помощи Седми Ладу на планету, должен был отбыть из Млечного Пути в сопровождении Дивного на его айване к Родителю. Понеже так повелел поступить Перший, вельми встревоженный столь мощной утомленностью малецыка.

Маленькая Лагода вернувшись на Землю, оказалась дюже напугана, не столько незнамым и новым помещением капища, не столько неизвестным ей мужчиной, так разнившимся с Богами, к коим она тянулась по причине общности ее естества, сколько количеством людей, которых увидела на площади. За свои недолгие лета Года лицезревшая всего-навсе трех женщин, знахаря, да сверстниц-девчушек к каковым ее иноредь водили поиграть вельми испугалась той огромной толпы, и громко закричала, принявшись звать сначала маму, затем все того же Огу. Одначе, ныне жизнь Лагоды столь резко изменившаяся зовом и в целом предпочтением Крушеца, стала бесценной не просто для дарицев, а для самих Творцов систем, в многочисленных Галактиках составляющих Вселенную, величаемую Всевышний. Посему Липоксай Ягы заботливо прижав испуганно вздрагивающее тельце девочки к своей могутной груди, в сопровождении уже возложивших дары Богам жрецов, поспешил вниз с лестницы, желая как можно скорее прибыть в детинец и передать божество в руки тех, кто умел и знал, как надо справляться с расстроенными чадами.

Вещун, прибыв в свой дворец, незамедлительно вызвал из детинца болярина нянек, которые в должном количестве, ибо господа имели потомство, жили там. А дотоль как те явились, сумел отвлечь божественное чадо от слез и успокоить его, позволив играть снятыми со своих перстов двумя крупными золотыми перстнями с сапфиром и изумрудом. С тем одновременно отдав указание своим помощникам разослать в остальные шесть волостей к вещунам, возглавляющим данные местности, грады и поселения, весть о появление в Лесных Полянах божества принесенного самим Богом Огнем.

Через три дня, после появления Лагоды в капище, в детинце старшего жреца, в центральном зале, предназначенном для торжественных приемов, собрались все вещуны. ЗлатЗал имел квадратную форму, а потолок в виде трех полусферических отдельных сводов, стыкуясь меж собой гранями, одновременно сходился в общий центр, поддерживаемый объемным в размахе столбом. Стены в ЗлатЗале были изукрашены дивной росписью. Сам, тройной свод орнаментирован фресками, каковые изображали Мировое Древо… Древо Жизни… Древо Родителя. Дерево, олицетворяющее собой единение прошлого, настоящего, грядущего, где корням уподоблялись предки, стволу нынешние поколения и кроной потомки. В данном случае это изображение соответствовало дубу. Могутное раскидистое древо дуба считалось священным деревом у дарицев, оное берегли жрецы, ибо оно также уподоблялось Богу Воителю. По верованиям белых людей, где-то в сказочных космических пределах на том дубе Родителя росли молодильные яблоки дающие бессмертие, на нем созревали семена всех существующих деревьев, растений да жили предки зверей и птиц. Потому и дубравы, что высились на Земле, без позволения жрецов недолжно было не то, чтоб рубить, предосудительным считалось ломать ветви, ранить кору самих деревьев.

Широкие стрельчатые окна, украшенные нарядными золотыми, аль серебряными наличниками сверху были перевиты тонкими колосьями злаковых растений. Центральный столб, уснащенный резьбой, расписанный масляными красками, в неких местах покрытый золотыми листами и крупным янтарем, находился как раз в средине залы. С десяток огромных трехъярусных, золотых люстр несли на себе множество свечей ярко освещающих помещение. Полированный бледно-красный, деревянный пол в оном вероятно враз отражались свечи, переливался почитай рыжим светом. Мощными, арочного вида, были украшенные резьбой двери, поместившиеся напротив трона старшего жреца. Это было небольшое сидалище с высоким ослоном, оббитое золотой парчой и увитое четырьмя вызолоченными колоннами, на макушке которых восседали золотые соколы, вроде бреющие в полете с раскрытыми крыльями и выставленными вперед лапами. Право молвить, трон в зале занимал не центральное положение, а стоял около стены, точнее даже в углу, диагонально двери и единожды меж двух окон. Справа и слева от того трона поместилось по три хоть и менее дорогих, однако достаточно роскошных сидалища, только без колонн и соколов, впрочем также инкрустированных золотом, устланных красным бархатом, с ослонами и широкими, резными облокотницами.

В этом ЗлатЗале торжественно провозглашался новый вещун замещающий почившего, в дальнейшем принимающий на себя главенство центральной части Дари. Обладающий правом, первым из шести остальных старших жрецов иметь слово и в вотировании по тому или иному вопросу наделенный двойным голосом. По закону оставленному Богами, как ошибочно считали дарицы, старшие жрецы не должны были иметь потомство. Впрочем, для удовлетворения своих физических нужд старшим жрецам разрешалось содержать двух наложниц, оные принимали особые снадобья, чтобы не зачинать от них. Остальные жрецы имели семьи и детей… Одначе, их дети лишались права идти по пути родителей, и были обязаны избрать для себя иное ремесло в жизни.

Будущих жрецов взращивали в воспитательных домах, куда попадали сироты и так называемые отказники, дети которых родители нарочно сдавали в такие учреждения, чтобы они могли принадлежать жреческой касте. Такой отказ нес в себе полное отречение чадо от семьи, и невозможность в дальнейшем родителям общаться со сданным ребенком. Несомненно в воспитательных домах большей частью проживали именно дети-отказники, потому как сирот, как таковых в Дари не имелось… Абы всегда у оставшегося без опеки старших ребенка оказывались сродники. В воспитательных домах в основном жили мальчики, так как лишь дитя мужского пола могло приобщиться к знаниям белоглазых альвов и стать со временем: вещуном, знахарем, ведуном, травником, кудесником, целителем, зелейником, гадальником, ворожеем, чаровником, а также колдуном, лекарем, ведьмаком, иль обладать еще несколькими менее значимыми статусами. Однако в тех домах жили и девочки. И в основном девочки-сироты, обучаясь определенным знаниям, они выходили из тех учреждениями повитухами, имея определенное величание «бабки». Из этой части также выбирались для старших жрецов наложницы, которые проживали в детинцах вещунов, в отдельных комнатах, не обладая никакими правами, однако, как и обязанностями, кроме той, чтобы ублажать того кому служили. Именно служили, поелику могли в любой момент покинуть дворец и уйти на «вольные хлеба».