Читать онлайн «Абсолютная альтернатива». Страница 47

При последних словах отражение гадко осклабилось, а я, дернув кистью, не целясь и даже не думая, выстрелил из нагана!

Осколки стекла осыпались вниз, но я не опускал оружие. Пальцы ног от кусочков зеркала спасли армейские сапоги, но лицо, посеченное мелкими стеклянными иглами, покрылось каплями крови. Я всадил в отражение весь барабан револьвера и продолжал еще щелкать, когда патронов уже не осталось.

Палил я не целясь, однако чувствовал — пули легли в лицо, в центр лба, в раскрытый безумный рот, в глаза, слишком уж хорошо я знал эти знакомые всему миру черты. Черты царя, мои и… хронокорректора по имени Каин.

Выбив замок, охрана ввалилась в дверь. Устало я махнул им рукой. Поймут — все видели груз в машинах. Через мгновение смущенные бойцы исчезли, и я вновь остался в комнате один, сам с собою наедине.

Что только что произошло, спросил себя я? Символический выстрел в собственное отражение? И только? Выстрелив в зеркало, я выстрелил в Каина, прервав наш разговор. В наказание меня вполне могли уничтожить — стереть матрицу из головы царя Николая. Но мне было наплевать.

Вопрос сейчас состоял лишь в одном: докладывает ли программа-детектор Каина о перемещении моей матрицы между телами? Заметил ли Каин, что именно произошло с Николаем после обнаружения им трупов в грузовике? Ответить точно было невозможно, ведь я понятия не имел об устройстве «сигнализации». То, что Каин ничего не сказал по поводу прыжка в Воейкова, не значило ничего.

Как бы там ни было, после некоторых размышлений я пришел к единственному достойному человека выводу.

Над миром многоголовым чудовищем по-прежнему гремела Великая бойня и миллионы человеческих жизней — русских, немецких, французских — сгорали на ней каждый день, как в огнедышащей топке парового локомотива. Еще одна жизнь — моя — на фоне чудовищного, апокалиптического истребления человеков не значила ничего. Все смертны, и если Каин придет за моей душой, я не стану молить о пощаде.

Важнейшим было другое. Как бы ни развернулись события в будущем, как бы ни сложилась собственная судьба, я, Ники, помощник хронокорректора, обязан покончить с этой войной!

Говорят, тайские танцовщицы перед выходом облачаются в роскошные платья, из которых достаточно вытащить одну нить, чтобы они рассыпались на пол кусками воздушного шелка. Государства Великой войны напоминали мне сейчас нечто подобное по своей конструкции.

Историки утверждают, что одна личность ничтожна с точки зрения глобальной истории и слишком мала, чтобы заставить меняться гигантское человечество.

Однако никто не оспорит другое: платье тайской танцовщицы рассыпается, если выдернуть одну нить. Влияет ли ничтожность единственной нити на процесс такого распада?

По возможности трезво рассмотрев ситуацию на фронтах, я признался себе, что не вижу вариантов для ускорения развязки. Великую войну невозможно было прекратить быстро. Положение центральных держав оставалось критическим, однако инерция больших образований, которыми являются крупные государства, удерживала их от развала. Запас прочности, накапливаемый Пруссией и Австрией веками — как в смысле военной мощи, так и в смысле моральной устойчивости этих старинных монархий, — мог позволить им продержаться как минимум до конца года. Позволить же себе столь долгий срок я был просто не в состоянии. В любое мгновение в меня мог ударить Каин, но главное — несмотря на подавление мятежа — Россия по-прежнему находилась над пропастью революции, истощенная по многим параметрам не менее, чем ее грозные противники.

Если бы у меня было время, то даже не имея инженерных схем и конструкций, ориентируясь исключительно на общие представления человека будущего о войнах, я мог бы полностью преобразить российскую армию, сделав военную силу Империи недосягаемой и непревзойденной. Я совершенно не разбирался в военной тактике или стратегии, зато отлично знал, что в следующей Мировой войне для прорыва фронтов командующим понадобятся танки — это простейший факт. Более того, как всякий гражданский обыватель, присутствовавший в свое время на парадах и разглядывавший экспонаты в музеях, я знал конфигурацию так называемого «основного военного танка», призванного стать в будущем главной опорой наземных армий и ударной силой главнокомандующих.

Одно только это — знание внешнего вида танка из будущего — могло облегчить работу здешних танкостроителей, заведомо исключив из числа заданий на проектирование нелепые варианты вроде «бронепоездов на гусеницах», как английский «Большой Вилли», французский «Сен-Шамон» или же знаменитый русский «Царь-танк». Этот гигантский, впоследствии легендарный российский мастодонт, например, походил на привычный танк весьма отдаленно, до конца истории человечества считался самым крупным танком в мире и достигал девяти метров «в холке». Вооружение «Царь-танка» (такое название машине дал его создатель капитан Лебеденко) состояло из нескольких орудий и пулеметов. Каждое из ходовых колес должен был вращать отдельный авиационный мотор «Майбах», который обычно ставили на цеппелины. И хотя конструкцией «Царь-танка» занимались знаменитые инженеры, железный гигант никогда не был использован в бою из-за категорической своей непригодности — он был слишком велик и давление на грунт делало невозможным передвижение машины по передовым позициям, изрытым окопами и траншеями.

Подобные «Царь-танку» неповоротливые сверхтяжелые монстры, над которыми долгие годы трудились целые заводы и лучшие умы, являлись ошибкой, классическим научно-техническим тупиком, предугадать который заранее не мог никто, кроме… человека из будущего. Я мог избегать гигантских затрат стали, электричества, времени ученых, изобретателей и рабочих, лишь задав направление для развития конструкторской мысли!

Это касалось не только танков, но всех областей военной индустрии. Я не был ученым и не разбирался в технике будущего, но я знал направление ее развития в общих чертах. Каждый «пришелец из будущего» в этом смысле является маленьким гением по определению, поскольку настоящие чудо-решения, как правило, очень просты. Не являясь механиком, историком и даже просто эрудитом, я мог интуитивно, ориентируясь лишь на общие известные мне исторические факты, уловить, что является «правильным», а что — «бесполезным».

Например, исследования в области ракетной техники, начнись они в самом начале века, сулили военным блистательные перспективы. А разработка сверхтяжелых артиллерийских установок, подобных крупповскому «Большому Густаву» — напрасные траты времени и мозгов. Представьте, если бы в начале следующей Мировой войны русские конструкторы взялись за строительство гигантских орудий, а немцы, напротив, решились тратить деньги на создание полевых реактивных установок, кто знает, насколько изменилась бы ситуация на фронтах? На советских солдат обрушились бы ракеты германских катюш, а на армию Гитлера — никчемные снаряды сверхпушки, делающей по одному выстрелу в час и выходящей из строя после нескольких залпов!

Когда речь заходила об авиации, идеи «прогрессорства» охватывали меня еще больше. Давнишняя мечта человека — полеты на аппаратах тяжелее воздуха — осуществилась еще в самом начале века. Изначально полеты продолжались всего несколько минут, их дальность была крайне незначительна. В 1906 году француз Сантос-Дюмон пролетел всего 200 метров, но уже к началу нового десятилетия полеты мсье Фармана и Луи Блерио через Ла-Манш заставили военные ведомства крупнейших стран Европы всерьез обратить внимание на авиацию. Во Франции уже в 1911 году были приняты на вооружение двести аэропланов, в Германии в том же году — тридцать. Однако обратить-то внимание обратили, но большого практического эффекта это не дало.

Даже после самого беглого прочтения докладов военных ведомств и различных предприятий, выпускающих военную продукцию, мне предстала следующая картина. Например, российские военные стратеги и прежде всего сам Николай Второй скептически оценивали летательные аппараты как средство ведения военных действий. В том же показательном 1911 году в российской императорской армии насчитывалось только семь самолетов, из которых всего один был русской постройки!

Только спустя пять лет, когда с огромным трудом, пройдя без самолетов через Балканские войны, русские смогли наконец дойти до мысли, что без авиации современная армия столь же немыслима, сколь и неэффективна. Результаты «домысливания» проявили себя почти мгновенно. Менее чем за три года (значит, возможности к проектированию и постройке самолетов существовали и ранее) в России возникли целых семь авиационных компаний: Русско-Балтийский завод в Риге, завод Щетинина и Слюсаренко в Петрограде, акционерное общество Лебедева (также — в Петрограде), акционерные общества «Дукс» и «Моска» в Москве, а также завод «Анатра» в Одессе. В ходе войны за три минувших с той поры года в строй вступили еще пять частных заводов, ориентированных на госзаказ: АО Терещенко, АО Адаменко, Товарищество «Безобразов и K°», Завод Пороховщикова и Общество «Матиас».