Читать онлайн «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви». Страница 46

В 268 г. на соборе в Антиохии учение Павла было осуждено. Осуждено было и слово пмппэуйпт, за которым после этого надолго сохранилась плохая репутация. Согласно решениям собора, Христос отличается от пророков в принципе: те были вдохновлены Духом Божиим, а Он был воплощен.

Однако Павел был очень любим своей паствой, и епископам даже после соборного осуждения не удалось его сместить. В 260 г. после ожесточенной битвы императора Валериана взял в плен персидский царь Шахпур. Ситуацией воспользовались властители расположенного в сирийской пустыне царства Пальмира, завоевавшие контроль над всем римским Востоком до 272 г., когда их государство было разгромлено Аурелианом.

Пальмирское правительство очень ценило Павла и даже назначило его на высокую гражданскую должность. После возвращения Аурелиана епископы подали петицию императору-язычнику, принявшему решение в пользу Церкви. В решении императора говорилось, что юридические права на церковное здание должны принадлежать тому, кто поддерживает письменные отношения с епископами в Италии и Риме. Павел Самосатский был смещен. Это первый случай, когда церковный диспут был решен при помощи светской власти. Тернистая проблема церковно-государственных отношений начала вырисовываться как сложный фактор во внутренних вероучительных спорах Церкви.

Настоящим основателем антиохийской школы считается Лукиан, пресвитер Антиохийский. Он был великим ученым экзегетом и исправил греческий текст Септуагинты, сверив его с еврейским оригиналом. В отличие от оригеновского аллегоризма его методом был буквализм.

Однако и у него были некоторые спорные высказывания, в частности, те, которые легли в основу арианства: "Было время, когда Сына не было" – или: "Сын был сотворен". Говоря это, Лукиан имел в виду цитаты из Писания: "Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони" и "Образ Бога невидимого, рожденного прежде всякой твари" (Притч.8:22-23; Кол.1:15).

Учениками Лукиана были Арий и многие из его единомышленников. Таким образом его можно в каком-то смысле назвать основоположником арианства, которое в зародыше уже существовало в адопционистских тенденциях Павла Самосатского. Однако сам Лукиан был весьма уважаем при жизни, никто его в ереси не обвинял, он умер мучеником и числится в наших святцах.

Литература: Chadwick; Шмеман, Исторический путь; Болотов.

Император Диоклетиан (284-305) был великим правителем-реформатором. После тяжелого кризиса, пережитого Империей в III в., он реформировал всю ее сверху донизу: оборона, монетарная система, налоги и цены – все было переделано. Империя была разделена между двумя августами, у каждого из них был свой помощник-кесарь, который должен был ему наследовать. Август должен был сам назначать кесаря, выбирая наидостойнейшего. Таким образом, Империя должна была получать самых лучших правителей.

Система эта выглядела очень разумной, но оказалась не слишком практичной и начала рушиться еще при жизни Диоклетиана. Кесари не хотели дожидаться смерти августов, а у тех рождались сыновья, которых они хотели видеть своими наследниками, вместо чужих им кесарей. Но мальчики рождались и у кесарей тоже, и те также хотели сохранить наследство за ними…

Диоклетиан и его кесарь Галерий правили Империей к востоку от Адриатики, а на Западе правили Максимиан и его кесарь Констанций (отец будущего императора Константина).

Столицей Галерия была Никомидия, где на него оказывал влияние некто Херокл, губернатор Вифинии, неоплатоник, ненавидящий христианство. С 300 г. очень остро встал вопрос о лояльности армии, и восточный кесарь заявил о необходимости окончательного решения христианской проблемы, ибо, по его мнению, христиане оказывали на армию разлагающее влияние. На торжественном жертвоприношении, проведенном в присутствии Диоклетиана и Галерия, авгуры заявили, что не могут ничего прочесть на печени жертвенных животных, потому что кто-то из присутствующих христиан перекрестился. Диоклетиан обратился к оракулу Аполлона в Милете; тот также усмотрел вину христиан в плохих результатах гаданий.

23 февраля 303 г. христианский собор напротив императорского дворца в Никомидии был разобран, а на следующий день был опубликован эдикт, что все церкви должны быть уничтожены, все Библии и литургические книги сданы властям, богослужебные сосуды конфискованы, а все богослужебные собрания запрещены. Несколько месяцев спустя был издан второй эдикт (очевидно, он имел силу лишь для Востока) об аресте всего клира. Однако все не могли поместиться в тюрьмах, и следующей осенью была объявлена амнистия при условии принесения жертвы перед статуей императора. Указ вошел в силу в 304 г.: все граждане Империи под страхом смерти обязаны были принести жертву (но, очевидно, этот указ тоже имел силу лишь на Востоке). Началось кровавое гонение.

Преследование христиан не всюду было одинаково жестоким. В Галлии, Британии и Испании Констанций отнесся к эдикту весьма формально и лишь разрушил несколько церквей. Ни один человек не был казнен. После смерти Констанция в Йорке 25 июля 306 г. солдаты провозгласили императором его сына Константина.

Константин, как и его отец, поклонялся Непобедимому Солнцу. Однако в его семье было христианское влияние – сестра Анастасия. В критический момент своего восхождения к власти в войне 312 г. за власть на Западе Константин призвал помощь христианского Бога и не был разочарован. Но уже с его приходом к власти в 306 г. можно было рассчитывать, что гонения не коснутся той части Империи, которая была под его контролем.

На Востоке, где христиан было намного больше, все было по-другому.

Диоклетиан искренне хотел избежать кровопролития. Но в 304 г. он отошел от дел, а в 305 г. отрекся от власти и стал вести частную жизнь пенсионера-огородника в своем дворце в Сплите в Далмации.

Фанатик Галерий, уже никем не ограничиваемый, продолжил кровавое гонение при помощи своего кесаря Максимина Дайи. Казни свирепствовали повсюду. Они продолжались до конца правления Галерия.

В 311 г. Галерий тяжело заболел. А 30 апреля 311 г., уже при смерти, мучимый жестокими болями, Галерий издал эдикт. В нем он объяснял, что пытался убедить христиан вернуться к религии своих отцов, однако многие "продолжили упорно держаться своего заблуждения", так что теперь он дарует им веротерпимость и право собраний, чтобы они молились за его здоровье и за защиту государства.

После смерти Галерия в мае 311 г. гонения возобновились. Масса инспирированных сверху прошений от язычников была направлена Максимину Дайе с просьбами раздавить христианские нововведения. Но Максимин вскоре был втянут в междуусобную войну против Лициния.

Лишь к концу 312 г. определились два победителя – Константин на Западе и Лициний на Востоке. В феврале 313 г. Константин и Лициний в Милане издали эдикт о веротерпимости ко всем религиям – христианам и язычникам – и о восстановлении всей собственности христиан, как личной, так и церковной [5].

Худшим наследием гонений были новое разделение и расколы. Как и в нынешние времена, мнения христиан о том, до какого момента можно идти на компромисс с государством, резко разделялись. На Востоке жертвоприношение считалось равным отпадению, однако к сдаче властям церковных книг или церковной казны относились с терпимостью. На Западе (хотя гонений там было несравненно меньше) преобладала более экстремистская точка зрения.

Менсурий, епископ Карфагенский, по соглашению с властями не проводил открытых богослужений и только лишь сдал благорасположенной полиции (которая была этим вполне удовлетворена) несколько еретических томов. Ни одной священной книги он не отдавал. Его политика была вести себя спокойно и никого не провоцировать, пока не пройдет шторм. Папа римский Марселин придерживался такого же мнения. Ему пришлось сдать часть богослужебных книг с тем, чтобы полиция оставила его паству в покое. Однако в других местах, например в Нумидии, любая сделка с полицией считалась отступничеством. Один епископ сдал полиции несколько томов медицинских сочинений и был за это заклеймен нумидийцами как отступник. Сторонники этой точки зрения считали, что иное мнение оскорбляет память героев, которые предпочли умереть, но не пойти на сделку с властями. Если компромисс все-таки был возможен, значит, они умерли напрасно: они ведь тоже могли бы найти способ выжить?

Менсурий Карфагенский подвергался жестоким нападкам фанатиков. Он, со своей стороны, считал тех, кто отказывался от любого сотрудничества с полицией, обыкновенными провокаторами. Менсурий даже созвал собор, постановивший, что напрашиваться на мученичество – провокация. Провокаторы не могут считаться ни мучениками, ни исповедниками. После собора карфагенский архидиакон Цецилиан даже пикетировал местную тюрьму и предупреждал христиан не носить передач "исповедникам", разжигающим вражду к епископу и ко всем его действиям. Все эти события привели к тяжелому донатистскому расколу.