Читать онлайн «Тайная история сталинских преступлений». Страница 69

Тело Аллилуевой не было подвергнуто кремации. Её похоронили на клад-бище, и это обстоятельство тоже вызвало понятное удивление: в Москве уже давно утвердилась традиция, согласно которой умерших партийцев полагалось кремировать. Если покойный был особенно важной персоной, урна с его пра-хом замуровывалась в древние кремлёвские стены. Прах сановников меньшего калибра покоился в стене крематория. Аллилуеву как жену великого вождя должны были, конечно, удостоить ниши в кремлёвской стене.

Однако Сталин возразил против кремации. Он приказал Ягоде организо-вать пышную похоронную процессию и погребение умершей на старинном привилегированном кладбище Новодевичьего монастыря, где были похороне-ны первая жена Петра Первого, его сестра Софья и многие представители рус-ской знати.

Ягоду неприятно поразило то, что Сталин выразил желание пройти за ка-тафалком весь путь от Красной площади до монастыря, то есть около семи ки-лометров. Отвечая за личную безопасность "хозяина" в течение двенадцати с лишним лет, Ягода знал, как он стремится избежать малейшего риска. Всегда окружённый личной охраной, Сталин, тем не менее, вечно придумывал доба-вочные, порой доходящие до смешного приёмы для ещё более надёжного обеспечения собственной безопасности. Став единовластным диктатором, он ни разу не рискнул пройтись по московским улицам, а когда собирался осмот-реть какой-нибудь вновь построенный завод, вся заводская территория, по его приказу, освобождалась от рабочих и занималась войсками и служащими ОГПУ. Ягода знал, как попадало Паукеру, если Сталин, идя из своей кремлёв-ской квартиры в рабочий кабинет, нечаянно встречался с кем-нибудь из крем-лёвских служащих, хотя весь кремлёвский персонал состоял из коммунистов, проверенных и перепроверенных ОГПУ. Понятно, что Ягода не мог поверить своим ушам: Сталин хочет пешком следовать за катафалком по улицам Моск-вы!

Новость о том, что Аллилуеву похоронят на Новодевичьем, была опубли-кована за день до погребения. Многие улицы в центре Москвы узки и извили-сты, а траурная процессия, как известно, движется медленно. Что стоит како-му-нибудь террористу высмотреть из окна фигуру Сталина и бросить сверху бомбу или обстрелять его из пистолета, а то и винтовки? Докладывая Сталину по нескольку раз в день о ходе подготовки к похоронам, Ягода каждый раз де-лал попытки отговорить его от опасного предприятия и убедить, чтобы он прибыл непосредственно на кладбище в последний момент, в машине. Безус-пешно. Сталин то ли решил показать народу, как он любил жену, и тем опро-вергнуть возможные невыгодные для него слухи, то ли его тревожила совесть – как-никак он стал причиной смерти матери своих детей.

Ягоде и Паукеру пришлось мобилизовать всю московскую милицию и срочно вытребовать в Москву тысячи чекистов из других городов. В каждом доме на пути следования траурной процессии был назначен комендант, обя-занный загнать всех жильцов в дальние комнаты и запретить выходить оттуда. В каждом окне, выходящем на улицу, на каждом балконе торчал гепеушник. Тротуары заполнились публикой, состоящей из милиционеров, чекистов, бой-цов войск ОГПУ и мобилизованных партийцев. Все боковые улицы вдоль на-меченного маршрута с раннего утра пришлось перекрыть и очистить от про-хожих.

Наконец, в три часа дня 11 ноября похоронная процессия в сопровождении конной милиции и частей ОГПУ двинулась с Красной площади. Сталин дейст-вительно шёл за катафалком, окружённый прочими "вождями'' и их женами. Казалось бы, были приняты все меры, чтобы уберечь его от малейшей опасно-сти. Тем не менее, его мужества хватило ненадолго. Минут через десять, дойдя до первой же встретившейся на пути площади, он вдвоём с Паукером отделил-ся от процессии, сел в ожидавшую его машину, и кортеж автомобилей, в од-ном из которых был Сталин, промчался кружным путём к Новодевичьему мо-настырю. Там Сталин дождался прибытия похоронной процессии.

Как я уже упоминал, Павел Аллилуев последовал за сестрой, когда она вышла замуж за Сталина. В эти первые годы Сталин был нежен с молодой же-ной и относился к её брату, как к члену своей семьи. В его доме Павел позна-комился с несколькими большевиками, мало тогда известными, но в дальней-шем занявшими основные посты в государстве. В их числе был Клим Вороши-лов, будущий нарком обороны. Ворошилов хорошо относился к Павлу и не-редко брал его с собой, отправляясь на войсковые маневры, авиационные и па-рашютные парады. Видимо, он хотел пробудить у Павла интерес к военной профессии, но тот предпочитал какое-нибудь более мирное занятие, мечтая сделаться инженером.

Я впервые встретил Павла Аллилуева в начале 1929 года. Дело происходи-ло в Берлине. Оказывается, Ворошилов включил его в советскую торговую миссию, где он наблюдал за качеством поставок немецкого авиационного обо-рудования, заказанного наркоматом обороны СССР. Павел Аллилуев был же-нат, и у него было двое маленьких детей. Его жена, дочь православного свя-щенника, работала в отделе кадров торговой миссии. Сам Аллилуев числился инженером и состоял в местной партийной ячейке. Среди огромной советской колонии в Берлине никто, кроме нескольких руководящих работников, не знал, что Аллилуев – родственник Сталина.

Как сотрудник госконтроля я имел задание наблюдать за всеми экспортны-ми и импортными операциями, проводившимися торговой миссией, включая секретные военные закупки, делавшиеся в Германии. Поэтому Павел Аллилу-ев был подчинён мне по службе и мы проработали с ним рука об руку на про-тяжении двух с лишним лет.

Помню, когда он впервые зашёл ко мне в кабинет, я был поражён его сход-ством с сестрой – те же правильные черты лица, те же восточные глаза, с пе-чальным выражением смотревшие на свет. Со временем я убедился, что и ха-рактером он во многом напоминает сестру – такой же порядочный, искренний и необычайно скромный. Хочу подчеркнуть ещё одно его свойство, так редко встречающееся среди советских чиновников: он никогда не применял оружие, если его противник был безоружен. Будучи шурином Сталина и другом Воро-шилова, то есть сделавшись человеком очень влиятельным, он никогда не да-вал этого понять тем служащим миссии, кто из карьеристских побуждений или просто из-за скверного характера плёл против него интриги, не зная, с кем имеет дело.

Припоминаю, как некий инженер, подчинённый Аллилуеву и занимавший-ся проверкой и приёмкой авиационных двигателей, изготовленных германской фирмой, направил руководству миссии докладную записку, где было сказано, что Аллилуев водит подозрительную дружбу с немецкими инженерами и, под-пав под их влияние, спустя рукава следит за проверкой авиационных двигате-лей, отправляемых в СССР. Информатор посчитал нужным добавить, что Ал-лилуев к тому же читает газеты, издаваемые русскими эмигрантами.

Руководитель торговой миссии показал эту бумагу Аллилуеву, заметив при этом, что он готов отослать кляузника в Москву и потребовать вообще его ис-ключения из партии и удаления из аппарата Внешторга. Аллилуев попросил этого не делать. Он сказал, что человек, о котором идёт речь, хорошо разбира-ется в моторах и проверяет их очень добросовестно. Кроме того, он пообещал поговорить с ним с глазу на глаз и излечить его от интригантских наклонно-стей. Как видим, Аллилуев был слишком благородный человек, чтоб мстить слабому.

За два года совместной работы мы касались в разговорах очень многих тем, но лишь изредка говорили о Сталине. Дело в том, что Сталин уже тогда не слишком меня интересовал. Того, что я успел узнать о нём, было достаточно, чтобы на всю жизнь проникнуться отвращением к этой личности. Да и что но-вого мог рассказать о нём Павел? Он как-то упомянул о том, что Сталин, опь-янев от водки, начинал распевать духовные гимны. В другой раз я услышал от Павла о таком эпизоде: как-то на сочинской вилле, выйдя из столовой с фи-зиономией, искажённой гневом, Сталин швырнул на пол столовой нож и вы-крикнул: "Даже в тюрьме мне давали нож острее!"

С Аллилуевым я расстался в 1931 году, так как меня перевели на работу в Москву. На протяжении последующих лет мне почти не приходилось встре-чаться с ним: то я был в Москве, а он за границей, то наоборот.

В 1936 году его назначили начальником политуправления бронетанковых войск. Его непосредственными начальниками сделались Ворошилов, началь-ник политуправления Красной армии Гамарник и маршал Тухачевский. Чита-телю известно, что на следующий год Сталин обвинил Тухачевского и Гамар-ника в измене и антиправительственном заговоре, и оба они погибли.

В конце января 1937 года, находясь в Испании, я получил от Аллилуева очень тёплое письмо. Он поздравлял меня с получением высшей советской на-грады – ордена Ленина. В письме оказался постскриптум очень странного со-держания. Павел писал, что был бы рад возможности снова поработать со мной и что готов прибыть в Испанию, если я проявлю инициативу и попрошу Москву, чтобы его назначили сюда. Я не мог понять, почему именно мне нуж-но поднимать этот вопрос: ведь Павлу достаточно сказать о своём желании Ворошилову, и дело будет сделано. Поразмыслив, я решил, что постскриптум приписан Аллилуевым просто из вежливости: ему хотелось ещё раз выразить мне свою симпатию, изъявляя готовность снова работать вместе, он хотел ещё раз продемонстрировать свои дружеские чувства.