Читать онлайн «Авианосцы Евразия против Америки». Страница 40

Антониу ди Оливейра Салазар войну Британии не объявлял – он молча склонился перед мощью тевтонского оружия (а что ему ещё оставалось делать?), предоставив Германии право на аренду военных баз на Мадейре, островах Зелёного Мыса и Азорских островах. Португальский диктатор оказался хитёр: он не сделал ни единого выстрела, и в случае чего с самым невинным видом мог заявить, что вынужден был уступить грубой силе, и в мыслях ничего не имея против доблестных англосаксов. Примерно так же поступила и Швеция, де-юре сохранившая статус нейтральной державы, но де-факто ставшая сырьевым придатком кайзеррейха; Финляндия предпочла прислониться к Народной России на правах автономии.

Pax Britannica уступал место Pax Germania, однако с самими островитянами тевтонам, несмотря на военную победу, пришлось повозиться. Кайзеррейху не нужна была покорённая провинция – в предстоящем противостоянии с США ему требовалась промышленная мощь Англии как лояльной державы, и перспектива не то что партизанской войны на островах, но даже тихого саботажа Германию не устраивала. Старый политический зубр Черчилль учуял это сразу, и поэтому с определённым равнодушием воспринял угрозы «железного принца», хотя и допускал, что Август может перейти от слов к делу.

По приглашению нового кайзера Вильгельма III герцог Мальборо ездил в Берлин, где будущее Британии обсуждалось в ходе долгих переговоров на высшем уровне. В ходе этих переговоров сэр Уинстон преуспел больше, чем вся территориальная армия, не сумевшая отстоять зелёные холмы доброй старой Англии: Британия сохранила самоуправление, право на свои внутренние законы и даже на кое-какие заморские владения (в частности, ей была гарантирована неприкосновенность Индии и доминионов). Однако и кронпринц, ставший императором взамен скончавшегося Вильгельма II, тоже оказался не лыком шит: хватке «бархатного» Фридриха мог бы позавидовать и «железный» Август со всеми своими средневековыми замашками. Германия получила не только британский флот, значительно усиливший кайзермарине, но и британскую судостроительную промышленность со всем её персоналом – на английских верфях были заложены четыре авианосца типа «Индомитебл» (уже не для Ройял Нэйви, а для Хохзеефлотте) со сроком готовности к концу 1942 года, а взамен на изголодавшиеся острова из Европы хлынул поток продовольствия.

И очень большое значение для переориентации вектора внешней политики Британии имела бесцеремонность Соединённых Штатов, разместивших свои войска на территории Канады, высадивших десант на Бермудские острова и, не спрашивая даже формального согласия экипажей, включивших в состав своего военно-морского флота четыре английских крейсера, одиннадцать эсминцев и девять подводных лодок, не подчинившихся приказу о сдаче флота и прорвавшихся в Канаду.

«Они рановато нас похоронили» – буркнул Черчилль. Антиамериканские настроения, бытовавшие в Англии ещё в тридцатых годах, резко усилились: фактически Британия (как и пэтеновская Франция) стала союзником Германии (пусть даже не совсем добровольным).

А финальный аккорд «европейской симфонии, сыгранной на тевтонском барабане», ошеломил весь мир, и в первую очередь – Америку.

В средние века Швейцария была страной, населённой лихим воинственным народом, – швейцарские наёмники, отважные, умелые и стойкие в бою, продавали свои мечи многим европейским властителям (служили они и королю Франции Людовику XVI, что, впрочем, не спасло его от гильотины). Но времена меняются, и к началу ХХ века Швейцария славилась уже не солдатами, а швейцарским сыром, швейцарскими часами и швейцарскими горными курортами. И ещё – как-то тихо и незаметно Швейцария стала страной банкиров, страной, где переплелись золотые нити, мало-помалу опутавшие всю планету.

Первая мировая война обошла Швейцарию стороной, оставалась она нейтральной и в ходе Второй мировой войны. Швейцарские банкиры бесстрастно взирали на всё творящееся в Европе, свято уверенные в своей неприкосновенности – разве может быть иначе? И громом среди ясного неба прозвучало для них рычание германских боевых машин, ворвавшихся в мае 1941 года на тихие улицы Цюриха, Берна и Лозанны.

– Что вам угодно? – вежливо спросил управляющий «Schweizerische Nationalbank» у рослого оберста в фельдграу, бесцеремонно вломившегося к нему в кабинет. – Что означает ваше… э-э-э… вторжение?

– Оно означает, – громыхнул полковник, – что Швейцария оккупирована войсками кайзера Вильгельма III. А мне угодно получить от вас коды от дверей всех ваших хранилищ, всю финансовую документацию и подробные сведения обо всех ваших клиентах – кто они, откуда, и какими средствами вашего банка они располагают. Дальнейшее вас уже не касается – что делать с этой информацией, мы решим сами.

– Это невозможно, – промямлил управляющий. – Мы свято соблюдаем банковскую тайну, она основа основ нашей деятельности. А все ценности, хранящиеся в нашем банке, это…

– Это наша военная добыча, принадлежащая кайзеррейху! – перебил его оберст. – Мы здесь по праву победителей! И мы заберём всё, что сочтём нужным, и без вашей помощи: у меня есть сапёры, отлично умеющие управляться с взрывчаткой, – он посмотрел в сторону распахнутой двери, за которой толпились его солдаты, – а также другие специалисты по вскрытию сейфов… с богатым криминальным прошлым. Мне просто не хочется взламывать ваши добротные сундуки – они нам ещё пригодятся.

– Вы ведёте себя как чикагский гангстер, как бандит с большой дороги! – взвизгнул управляющий.

– Выбирайте выражения, – тихо и зловеще произнёс немец. – Я имперский офицер, и я не намерен терять время, выполняя приказ. Даю вам минуту на размышление.

С этим словами он расстегнул кобуру, достал «вальтер» и поднял его на уровень лба господина управляющего. Тот мгновенно побледнел, а его помощник, стоявший в дальнем углу кабинета, приник к стене, словно пытаясь обернуться алебастровой кариатидой.

– В-вы не посмеете… – пролепетал управляющий банком, почти физически ощущая, как тают отпущенные ему секунды.

– Посмею, – спокойно сказал полковник. – Минута истекала, – добавил он, посмотрев на часы. И выстрелил, а потом повернулся к помощнику управляющего.

– Теперь моё требование адресуется вам. Поторопитесь. Или, – оберст равнодушно поглядел на труп, – вы предпочтёте составить компанию вашему начальнику?

Банковское хранилище

…Мир оцепенел – такого никто не ожидал даже от тевтонских варваров. «Я хочу, чтобы все поняли, – заявил Вильгельм III. – Время господства золота прошло – возвращается эра меча. Мы понимаем полезность промышленников и банкиров – они нужны государству, – но мы не потерпим их посягательств на власть. Кесарю – кесарево».

Захватив Швейцарию, немцы получил доступ к финансовым активам множества фирм и частных лиц, и не замедлили секвестировать авуары «субъектов, враждебных Германии». Под это размытое определение подпадали европейские концерны с участием американского капитала и счета людей, живущих на другом конце света и державших свои сбережения «в самых надёжных банках мира». Величественная финансовая система, строившаяся веками, разлетелась вдребезги под ударом тевтонского боевого топора – чужие деньги, вложенные в европейскую промышленность, стали немецким военным трофеем и перетекли в Имперский банк кайзеррейха, поменяв владельцев с той же лёгкостью, с которой это происходит при вооружённом грабеже.

А в довершение всего, 22 июня 1941 года на площади Отель-де-Вилль в Париже (на бывшей Гревской площади, несколько веков служившей местом публичных казней), был обезглавлен барон Эдмонд де Ротшильд, глава французской ветви этого могущественного семейства. «Золотого барона» приговорили к смерти «за пособничество с врагом»: следствие установило, что проценты по кредитам, высасываемые банками Ротшильдов, уходили за океан – промышленность покорённой кайзером Европы, наращивая производство, в то же самое время работала и на США, подпитывая американскую экономику и способствуя росту военной мощи Америки. Казнь была показательной: германский император демонстрировал всему миру серьёзность своих намерений.

Тремя годами раньше

– Скажите, господин профессор, что заставило вас покинуть Германию? Имели место преследования по национальным мотивам?

– Антисемитизма как государственной политики в кайзеррейхе нет. Но там тяжело дышать: в Германии любой тупоголовый фельдфебель пользуется куда большим уважением, чем почтенный негоциант или талантливый учёный. То, что происходит сейчас в Германии, можно назвать феодальной контрреволюцией – немцы во главе со своим кайзером решили повернуть время вспять и вернуть мир во тьму средневековья с его мракобесием, кровавыми войнами и кострами инквизиции, прикрываясь при этом красивыми словами о рыцарской доблести и чести. В этом они схожи с японскими самураями: неудивительно, что эти страны стали союзниками.