Читать онлайн «Крест на башне». Страница 42

Мне, признаюсь, было крайне занимательно узнать, за кого же посчитали нашу компанию доблестные брянские охранители порядка? Банальными дезертирами или все же — бери выше! — настоящими «синими» шпионами? Увы, штабс-капитан не дал им развить проявленную было инициативу, шагнув навстречу и представившись, — после чего грозная парочка незамедлительно вытянулась перед Игорем по стойке «смирно». В логике им не откажешь — располагая возможностями киевских типографий, конвентщики, в принципе, могли бы напечатать документы любого качества, а вот поставить какому-нибудь «чистоанкетному пролетарию» правильный командирский голос — задача куда как позаковыристее. Есть, правда, еще кайзеровцы…

Загадка с едва живыми фонарями оказалась проста до банальности, и, услышав ответ, мне, сознаюсь, стало весьма неловко. Ладно, остальные, но я-то бывший генштабист… мог бы, право же, мог бы. Воистину — мозги без практики ржавеют!

Топливо! Электроэнергия, как общеизвестно, отнюдь не конденсируется сама по себе из воздуха. Ее дают гидростанции либо теплостанции, и вот именно вторые, лишенные прежнего дешевого газа, и были причиной вынужденного затемнения брянских улочек. Часть вышеупомянутых станций сейчас судорожно пытались перевести на торфяно-дровяное питание, но приоритет при этом был у систем, ответственных за отопление, ибо, как наглядно продемонстрировала прошедшая зима, в городской квартире, лишенной света, жить просто скучно, а в оставленной без тепла при минус 20 на улице уже затруднительно.

Впрочем, наши новые друзья не поленились указать господам фронтовикам направление, двинувшись в котором мы уже по прошествии нескольких кварталов очутились на вполне качественно залитом светом проспекте. Причем к ярко горящим фонарям добавлялось разноцветное сияние рекламных огней, а из проносившихся мимо нас многочисленных авто больше половины были вполне гражданских — и притом весьма престижных — моделей.

Николай сразу же загорелся идеей «забуриться» — по его собственному выражению — в ближайшее игорное заведение, уверяя нас, что его флотские навыки к утру оставят нам одну-единственную проблему: как уместить в карманах выигранные фишки.

Мы с прапорщиком сочли за лучшее ограничиться недоверчивым хмыканьем. Игорь же, покосившись на маячившую в полусотне шагов под ядовито-химической надписью «Казино» фигуру швейцара, иронически заметил, что не сомневается в способностях бывшего башенного командира видеть сдаваемые карты насквозь ничуть не хуже, чем различать силуэты неприятельских кораблей, равно как усилием воли заставлять шарик прыгать в нужную лунку. Но что поделать, если вдруг окажется, что непременным условием входа в упомянутые заведения является, скажем, наличие галстука?

Волконский начал было объяснять, что его трофейный парабеллум артиллерийской модели при надлежащем употреблении вполне способен заменить всяким тыловым крысам галстук, смокинг и даже бриллиантовые запонки, но мы со штабс-капитаном уже увлекли его в сторону не менее аляповатой вывески ресторана «Голубой Дракон».

Затянутый в красный шелковый халат желтолицый привратник, — вышитый точно напротив сердца иероглиф гласил, что этого сына Поднебесной зовут Люй Синь, однако семь лет службы в оперативном отделе Красноярского округа натолкнули меня на мысль, что молитвы сэгэ-Малаан тэнгэри[27] ему знакомы все же лучше, чем цитаты Конфуция, — при виде нашей бравой компании на миг смешался, однако азиатская невозмутимость почти сразу вернулась к нему.

Улыбка, поклон — и вот уже «господа доблестная офицера» изучает шикарные кожаные папки меню, уделяя особое внимание количеству нулей в графе «цены», а рядом со столиком нетерпеливо переминается с одной кривоватой ножки на другую очередная «китаяночка», явно тоскующая по родному киргизскому кочевью.

По мере оного изучения глаза сидевшего передо мной Волконского сужались все сильнее и к тому моменту, когда лейтенант дошел до перечня десертов, он уже вполне мог претендовать если не на звание почетного китайца, — для этого Волконский все же не располагал подходящим цветом кожи, — то на предков-японцев почти наверняка.

Я уже начал озабоченно оглядываться по сторонам, мысленно примеривая, что из ресторанной обстановки Николай может, по его же любимому выражению, «низвести в ноль». Выходило много, так как основными компонентами декора были бамбук и шелк. Что же касается персонала ресторана — мне однажды довелось видеть так называемое у-шу в исполнении наставника одного из легендарных китайских школ-монастырей и его учеников. Так вот, сам мастер, возможно, и сумел бы справиться с чемпионом крейсера по боксу в полутяже, а вот его ученики — навряд ли.

Положение, неожиданно для всех, разрядил прапорщик Дейнека, который, покраснев, аки вареный рак, и запинаясь раза в два больше обычного, осведомился у замершей в ожидании заказа официантки, принимают ли они в качестве оплаты… э-э, вот это?

«Вот это» оказалось довольно толстой перехваченной резинкой пачкой дензнаков, среди которых, насколько я успел разглядеть, преобладали синюшные «салфетки» Малороссийского Революционного Конвента, однако также наличествовали и колониальные марки не самого мелкого номинала.

Озадаченно моргнув, официантка усеменила в направлении кухни, — а мы дружно принялись допытываться у несчастного прапорщика, какую из известных ему военных тайн агенты Комитета Всеобщего Благополучия и лично товарищ Чугуев оценили столь высоко. Бедный Дейнека покраснел еще больше и забормотал что-то насчет полевой сумки заколотого его бойцами политрука и своем детском увлечении бонистикой… пока приконвоированный официанткой старичок — первый настоящий китаец, увиденный мной в «Голубом Драконе», — не назвал нам действующие в его «почтенном заведении» обменные курсы.

Повисшую над столиком тишину нарушил, к моему вящему удивлению, не Волконский, а штабс-капитан Овечкин, заметивший, — не свойственным ему обычно меланхоличным тоном, — что герр Линдеман, похоже, допускает крупную стратегическую ошибку, пытаясь оперировать танками и турбокоптерами, ведь манипуляции с печатным станком могли бы оказаться куда действенней.

Замечание было не совсем справедливым, о чем я и не замедлил сообщить: ибо в отличие, скажем, от Наполеона, таскавшего фальшивомонетную типографию в обозе своей Grande Army, германские колониальные марки хоть и уступали по качеству настоящим имперским, но печатались в типографии «Аугуст Петрик» под присмотром контролеров Имперского Банка — заодно с фальшивыми рублями, фунтами и иенами.

Как и следовало ожидать, в награду за защиту кайзеровца я немедленно заработал вопрос об источниках столь глубоких познаний — и был вынужден срочно изобрести знакомого гравера, привлекавшегося Контрразведывательным Департаментом Генштаба именно для консультации по поводу продукции вышеупомянутой типографии. После чего успешно сменил опасную тему, вызвавшись просветить друзей относительно блюд китайской кухни, и для начала отсоветовал бывшему моряку даже думать о некоторых экзотичных пунктах меню. А именно: мясо крабов с акульими поплавками — в девичестве, надо полагать, бывшими все же акульими плавниками, — вареные моллюски, трепанг с луком, яйца черепахи, морской гребешок с шариками из редьки, обжаренные креветки, блюдо из 8 «реликвий», грибы под устричным соусом и иже с ними.

Лейтенант, который, похоже, нацелился как раз на что-то из упомянутого перечня, с легкой обидой в голосе осведомился о причинах моей нелюбви к прошедшим обработку китайских кулинаров морепродуктам. На что я в свою очередь возразил, что дело вовсе не в моем отношении к оным, а в обыкновенной логике. Конкретно же — в расстоянии, отделяющем нас от ближайшей акватории, которую поименованные морепродукты считают подходящей для обитания. Если же добавить к полученному числу километров еще и текущую обстановку на фронтах…

После этих слов прапорщик сдавленно хихикнул, я же был вознагражден весьма многозначительным взглядом комвзвода-2. Затем лейтенант попытался выяснить у меня компоненты «супа изъ ласточкиныхъ гнездъ», но был прерван Игорем — на мой взгляд, как нельзя более вовремя. Ведь если «Bird's nest soup» являлся еще относительно безобидным блюдом, то следующий пункт меню: «солянка и суп из змеи» — уже имел прямое отношение к безногим пресмыкающимся. А в окрестностях Брянска в отличие от Шанхая и Тайбэя таковыми, сколь мне мнилось, числились только ужи и гадюки.

В конечном счете выбор заказа был большинством голосов доверен специалисту, и этому же специалисту пришлось прочесть своим спутникам небольшую лекцию по традиционной китайской кухне — что я и проделал, начав, разумеется, со знаменитого изречения Лао-Цзы. Великий китайский философ древности Лао-Цзы однажды сказал, что «искусство управления большим государством подобно искусству приготовления маленькой рыбы».