Читать онлайн «Тяжелые времена». Страница 186

В июне иранская молодежь использовала сайты и социальные сети, чтобы выразить свою точку зрения во время протестов, вспыхнувших после спорных выборов. Во Всемирной сети появилась записанная на обычный сотовый телефон сцена жестокого убийства 26-летней девушки по имени Неда Ага-Солтан, застреленной проправительственными военизированными формированиями. Запись быстро разошлась в социальных сетях «Твиттер» и «Фейсбук», и в течение часа миллионы людей со всего света увидели, как Неда умирает в луже крови на улице Тегерана. Журнал «Тайм» написал, что «у этой смерти, вероятно, было максимальное число свидетелей за всю историю человечества». Видеозапись всколыхнула мировую общественность, разделившую гнев протестующих.

Всего пятью днями позже сотрудники Госдепартамента, которые следили за онлайн-активностью иранских оппозиционеров, сделали тревожное открытие. «Твиттер» планировал закрыть доступ к своей сети для проведения заранее запланированного технического обслуживания как раз в разгар дня в Тегеране. У Джареда Коэна, 27-летнего члена нашей команды по планированию политики, были контакты в «Твиттере», поскольку в апреле он занимался организацией поездки в Багдад для Джека Дорси, одного из сооснователей этой компании, и других руководителей ее технологического подразделения. Джаред быстро связался с Джеком и предупредил его о том, что недоступность сервиса может накалить ситуацию среди иранских активистов. В результате «Твиттер» отложил проведение технических работ до середины следующей ночи. В своем сообщении компания указала, что причиной отсрочки стала «текущая роль данной социальной сети как важного инструмента коммуникации в Иране».

Однако иранское правительство также показало, что может искусно применять новые технологии в собственных интересах. Корпус стражей Исламской революции отслеживал интернет-профили лидеров протестного движения. Когда иранцы, живущие за рубежом, позволяли себе критические высказывания в адрес действующего режима, членов их семей на родине ждало наказание. В конечном счете иранские власти перекрыли доступ к Интернету и мобильной связи и стали полагаться на более традиционные методы запугивания и террора. Жесткое подавление инакомыслия привело к тому, что протестное движение стало затухать.

Меня ужасали события в Иране и в целом преследование онлайн-активистов авторитарными режимами по всему миру. Я обратилась к Дэну Байеру, заместителю помощника госсекретаря по вопросам демократии, прав человека и труда. Он приехал к нам из Джорджтауна, где работал профессором и вел исследовательские и образовательные программы на стыке этики, экономики и прав человека. Я попросила Дэна присоединиться к Алеку и его команде, чтобы понять, чем мы можем помочь. В последующем они рассказали мне о мощных прогрессивных технологиях: мы могли бы спонсировать их развитие, чтобы помочь оппозиционерам избегать правительственного надзора и цензуры. Наши инвестиции могли сыграть решающую роль в масштабном распространении таких инструментов и их предоставлении тем активистам, кто нуждался в них больше всего. Но здесь был подвох: эти инструменты могли взять на вооружение преступные группировки и хакеры, чтобы скрываться от правосудия, и тогда нашим разведывательным и правоприменительным органам пришлось бы непросто. Не произойдет ли так, что мы откроем ящик Пандоры и спровоцируем всплеск преступной активности во Всемирной сети? Стоило ли так рисковать, чтобы защитить активистов и поддержать их борьбу?

Я долго взвешивала все «за» и «против». Последствия для нашей национальной безопасности были вполне реальными. Это был тяжелый выбор. Однако я все же решила, что поддержка свободы мнений и общественных организаций по всему миру стоила такого риска. Преступники всегда найдут способ задействовать новые технологии, и это не повод сидеть сложа руки. Я дала «добро» двигаться дальше. Наша команда приступила к работе, и к моменту моего визита в Литву в 2011 году мы успели вложить свыше 45 миллионов долларов в инструменты, которые оберегали оппозиционеров в виртуальной среде. Мы также обучили по всему миру свыше 5 тысяч активистов, которые, в свою очередь, познакомили с новыми технологиями тысячи своих соратников. Мы работали с разработчиками над созданием новых приложений и устройств, таких как тревожная кнопка на телефоне: протестующий мог нажать ее при аресте, дав сигнал своим друзьям и одновременно стерев из памяти все личные контакты.

Эти технологические проекты были частью нашей программы по адаптации работы Госдепартамента и внешней политики США к реалиям XXI века. В переходный период, пока я еще не стала госсекретарем, я прочла в журнале «Форин афферс» статью под названием «Грани Америки: власть в сетевой державе» авторства Энн-Мари Слотер, декана Школы общественных и международных отношений имени Вудро Вильсона в Принстоне. Ее концепция сетевого устройства, в принципе, касалась архитектуры Интернета, но, по существу, охватывала более широкий спектр вопросов. Она затрагивала все способы общественной организации в XXI веке: сотрудничество, общение, торговлю и даже противоборство. Автор утверждала, что в сетевом мире разнородные и космополитические сообщества получат весомое преимущество над обществами закрытыми и однотипными. Они смогут успешнее воспользоваться преимуществом расширившихся торговых, культурных и технологических связей и извлечь выгоду из возможностей мировой взаимозависимости. По ее словам, такая ситуация благоприятствовала Соединенным Штатам с их разнообразием культур, творческим подходом и сильными общественными связями.

В 2009 году свыше 55 миллионов американцев были иммигрантами или детьми иммигрантов. Эти американцы в первом или втором поколении сохраняли ценные связи с родными странами и вносили важный вклад в экономическую, культурную и политическую жизнь нашей страны. Иммиграция позволяла поддерживать молодость и активность населения США, тогда как многие наши партнеры и соперники столкнулись с проблемой старения населения. В частности, Россия, по словам самого президента Путина, стояла на пороге «демографического кризиса». Даже Китай в силу политики «одна семья — один ребенок» двигался в сторону демографической пропасти. Я искренне надеюсь на то, что двухпартийный законопроект об изменениях в иммиграционном законодательстве в 2013 году, который был одобрен сенатом, также будет принят в палате представителей.

Хотя я испытываю должное уважение к традиционным формам правления, я согласна с Энн-Мари в анализе сравнительных преимуществ Америки в сетевом мире. Это был ответ на всю панику об угасании, якобы заложенном и в самых древних традициях, и в самых свежих инновациях Америки. Я предложила Энн-Мари взять отпуск в Принстоне и присоединиться к нашей внутренней группе экспертов в Госдепартаменте в качестве директора по планированию политики. Она также помогла в подготовке всеобъемлющего отчета работы Госдепартамента и Агентства США по международному развитию, который мы назвали «Четырехлетним обзором дипломатического курса и международного развития». Меня навел на эту мысль «Четырехлетний обзор оборонной политики Пентагона», с которым я ознакомилась в качестве участника сенатской Комиссии по делам вооруженных сил. Наш обзор был призван наметить, как именно мы будем внедрять новые технологии на практике и задействовать те методы, которые я начала именовать «искусством управления государством XXI века». Наш план опирался на применение новых технологий, частно-государственное партнерство, ресурсы диаспор и другие новые инструменты. Вскоре мы вышли за рамки традиционных дипломатических дисциплин, особенно в сфере энергоресурсов и экономики.

Управление общественными отношениями Госдепартамента учредило подразделение цифровых технологий, чтобы распространять наши сообщения по целому ряду мобильных платформ, включая «Твиттер», «Фейсбук», «Фликр», «Тамблер» и «Гугл+». К 2013 году свыше 2,6 миллиона пользователей социальной сети «Твиттер» следили за 301 официальным каналом на 11 языках, в том числе арабском, китайском, фарси, русском, турецком и урду. Я призывала наших дипломатов в посольствах по всему миру уделять внимание собственным страницам на «Фейсбуке» и учетным записям в «Твиттере», выступать на местных телеканалах и всеми возможными способами поддерживать контакты с общественностью. Столь же важной задачей было слушать, что говорят люди в их странах, в том числе и в социальных сетях. В эпоху, когда проблемы безопасности зачастую ограничивают общение с иностранцами, социальные сети позволяют напрямую узнавать мнение даже тех людей, которые принадлежат к относительно закрытым сообществам. Сейчас доступ ко Всемирной сети есть более чем у двух миллиардов человек, почти у трети всего населения мира. Интернет стал общественным пространством XXI века, мировой рыночной площадью, учебным классом, рынком и кафе, и американские дипломаты должны были стать частью этого виртуального мира.