Читать онлайн «Тяжелые времена». Страница 117

На самом же деле я была буквально в ярости из-за нападок некоторых невежественных членов конгресса на Хуму. В этой связи я была благодарна сенатору Джону Маккейну, который знал ее уже в течение многих лет, придя в сенат, и ясно выразил свое презрение в следующих словах:

— Когда кто-либо, и особенно член конгресса, становится источником порочащих и унижающих достоинство ложных обвинений против своих соотечественников-американцев всего лишь из-за страхов относительно их вероисповедания, оставаясь при этом в неведении относительно их истинных убеждений, то это порочит дух нашего народа и мы все из-за этого проигрываем. Наша репутация и воспоминания других людей о нас — это единственное, что мы оставляем после себя, покидая эту землю. И несправедливая клевета на достойного и уважаемого человека не только недостойна, она противоречит всему, что нам дорого.

Несколько недель спустя, сидя рядом с Хумой в Белом доме во время ежегодного разговения («ифтара») после мусульманского месяца-поста Рамадан, президент Обама также выступил в ее защиту, заявив:

— Американский народ в долгу перед ней потому, что Хума является преданным патриотом Америки и примером того, какие люди необходимы нашей стране — государственные служащие с чувством порядочности, такта и великодушия. Поэтому от имени всех американцев, мы искренне благодарим вас.

Мнения президента Соединенных Штатов и одного из наших самых известных национальных героев войны относительно Хумы были абсолютно идентичны. Это было настоящим подтверждением благородства ее характера.

Во время нашей встречи я заверила лидеров коптской общины в том, что Соединенные Штаты будут твердо отстаивать их религиозную свободу. Все граждане имеют право на жизнь, работу и вероисповедание, вне зависимости от того, представителем какой конфессии они являются. Ни одна группа или фракция не должны навязывать свою власть, идеологию или религию кому-либо другому. Америка была готова сотрудничать с теми руководителями, которых выберет египетский народ. Однако наше взаимодействие с ними будет основываться на приверженности всеобщим правам человека и демократическим принципам.

К сожалению, прошедшие после этого разговора месяцы и годы доказали, что мои первоначальные опасения по поводу трудностей демократических преобразований были вполне обоснованны. «Братья-мусульмане» консолидировали свои силы, но не смогли руководить страной на приемлемых для всех принципах, включая принцип подотчетности. Президент Мурси часто конфликтовал с органами судебной власти, стремился отстранить от управления своих политических противников вместо того, чтобы обеспечить широкий национальный консенсус. Он мало сделал для улучшения ситуации в экономике, разрешил преследование меньшинств, включая христиан-коптов. Наряду с этим он удивил многих скептиков, неуклонно соблюдая мирный договор с Израилем и помогая мне в ноябре 2012 года вести переговоры о прекращении огня в Секторе Газа. США в очередной раз столкнулись с классической дилеммой: должны ли мы сотрудничать с лидером, с которым наши мнения расходились по многим вопросам, во имя обеспечения ключевых вопросов безопасности? Мы снова балансировали на лезвии бритвы, не располагая легкими ответами или удобными вариантами.

В июле 2013 года миллионы египтян снова вышли на улицы в знак протеста, на этот раз против превышения правительством Мурси своих полномочий. И вновь военные под командованием преемника Тантауи, генерала Абдель Фаттаха ас-Сисси, вмешались в развитие внутриполитической ситуации. Они устранили Мурси и нанесли поражение «Братьям-мусульманам».

По состоянию на 2014 год перспективы для египетской демократии были печальны. Ас-Сисси баллотировался в президенты на фоне весьма символической оппозиции. Он оказался очередным классическим ближневосточным диктатором. Многие египтяне, похоже, устали от хаоса и были готовы приветствовать возвращение стабильности. Однако не было никаких оснований полагать, что восстановленное военное правление будет более устойчиво, чем режим Мубарака. Чтобы сделать его более устойчивым, необходимо было, чтобы оно стало более открытым, ответственным, восприимчивым к нуждам людей и, в конечном итоге, более демократичным. В конце концов это явилось проверкой Египта и других стран Ближнего Востока: смогут ли они создать надежные демократические институты, защищающие права каждого гражданина при обеспечении безопасности и стабильности перед лицом старой вражды с различными религиозными, этническими, экономическими и географическими раздорами. Как свидетельствует современная история, это было непростой задачей, но альтернативой был регион, медленно тонущий в песках.

Король Иордании Абдалла II сумел опередить волну беспорядков, которая смыла правительства других стран региона в ходе «арабской весны». В Иордании прошли честные парламентские выборы и была организована борьба с коррупцией, однако экономика оставалась на прежнем уровне, в значительной мере потому, что Иордания являлась одной из самых энергетически бедных стран. Примерно 80 % своей энергии она получала благодаря природному газу, поставляемому по трубопроводу из Египта. Однако после падения режима Мубарака и роста нестабильности на Синайском полуострове этот трубопровод, который также поставлял газ и в Израиль, стал частым объектом нападений и диверсий. В этой связи поставка данного энергоносителя в Иорданию стала крайне проблематичной.

Значительные правительственные субсидии сдерживали рост цен на электроэнергию, но в результате государственный долг страны стремительно увеличивался. Перед королем стояла непростая дилемма: сократить субсидии, позволив ценам на электроэнергию повыситься и вызвав тем самым гнев народа, или сохранить субсидии, увеличив риск финансового краха.

Выход из положения, возможно, следовало искать на востоке, в Ираке, где США помогали правительству во главе с премьер-министром Нури аль-Малики перестроить находящуюся в упадке нефтяную и газовую промышленность. Менее очевидный и более спорный источник энергии находился на западе, в Израиле, где в Восточном Средиземноморье только что обнаружили обширные запасы природного газа. Обе страны с момента подписания исторического договора 1994 года поддерживали мирные отношения, но Израиль был по-прежнему весьма непопулярен среди иорданской общественности, в которой преобладали палестинцы. Учитывая остальные проблемы, мог ли король пойти на риск провоцирования народных протестов, заключив новый крупный торговый договор с Израилем? Мог ли он себе это позволить? Во время обеда с королем в Государственном департаменте в январе 2012 года и во время последующих обсуждений с министром иностранных дел Иордании Насером Джудехом я призывала их начать диалог с израильской стороной при соблюдении соответствующей секретности, если того требовали обстоятельства.

При поддержке США Иордания начала переговоры как с Ираком, так и с Израилем. Договор с Ираком был подписан в 2013 году. Благодаря строительству нефтепровода из южных районов Ирака в Акабу (на побережье Красного моря) это обеспечило поставку в Иорданию ежедневно более 250 миллионов кубических футов природного газа и 1 миллион баррелей сырой нефти. После года тайных переговоров между Иорданией и Израилем в 2014 году было объявлено о соглашении, которое предусматривало использование израильского природного газа из Восточного Средиземноморья для обеспечения работы электростанции на иорданской стороне Мертвого моря. Король не зря соблюдал осторожность в этом вопросе. Представители «Братьев-мусульман» в Иордании расценили соглашение с «сионистским образованием» как «удар по интересам палестинского народа». Однако это решение означало в будущем укрепление энергетической безопасности Иордании и обеспечило ее еще двумя союзниками для сотрудничества в лице ее соседей в регионе с серьезными проблемами.

Возможно, самого деликатного компромисса на Ближнем Востоке мы достигли с нашими партнерами в регионе Персидского залива: с Бахрейном, Кувейтом, Катаром, Саудовской Аравией и ОАЭ. Соединенные Штаты создали крепкие экономические и стратегические связи с этими богатыми консервативными монархиями, несмотря на то что мы не скрывали наших опасений по поводу нарушений прав человека, особенно в обращении с женщинами и национальными меньшинствами, а также в связи с распространением экстремистской идеологии.

Каждая американская администрация боролась с противоречиями наших собственных политических курсов. После трагедии 11 сентября 2001 года сделать выбор бывало, как никогда, сложно. Американцы были шокированы тем, что пятнадцать из девятнадцати угонщиков самолетов и сам Усама бен Ладен были гражданами Саудовской Аравии, страны, которую мы защищали в ходе войны в Персидском заливе в 1991 году. Ужасало то, что страны залива продолжали финансировать экстремистские медресе и пропаганду терроризма во всем мире.