Читать онлайн «Сугубо финский попаданец. Дилогия (СИ)». Страница 27

Тимошенко, Мерецков и Грендаль делали для подготовки наступления все что было в человеческих силах и даже больше. В состав 7-й армии были включены 4 армейских корпуса (12 стрелковых дивизий, из которых 8 находились в первом эшелоне); танковый корпус; 3 отдельных танковых бригады; 7 артполков РГК. В состав 13-й армии вошли 3 корпуса (9 стрелковых дивизий); танковая бригада, два отдельных танковых батальона; 6 артполков РГК; кавалерийский полк. Еще три стрелковые дивизии находились во фронтовом резерве и три были резервом Ставки. Общая численность советской группировки на Карельском перешейке превышала полмиллиона человек при 3 тысячах танков и 3,5 тысячи орудий. Для размещения и снабжения этой группировки пришлось строить новые дороги, жилье, склады и прочую инфраструктуру вблизи фронта.

Тимошенко хотел прорвать «Линию Маннергейма» за 6 — 10 дней. За это время он надеялся продвинуться на выборгском направлении на 15–25 км и нанести полное поражение финским войскам, находящимся на главной линии обороны. Темп наступления предполагался одинаковым для 7-й и 13-й армий, но ударная группировка 7-й армии была намного сильнее, чем у 13-й, да и изначально 7-я армия опережала 13-ю на 5 -10 км. Поэтому, скорее всего, 7-я армия должна была значительно опередить 13-ю. И в результате операция Северо-Западного Фронта приобретала достаточно стройный вид: Клин советского наступления нацеливался на Выборг, слева в окружение попадал гарнизон Койвисто, справа охватывался фланг группировки, противостоящей 13-й армии. После падения Выборга и поворота части сил 7-й армии на север и выхода к Антреа финская группировка оттеснялась за Вуоксу и далее на север. Советская же армия могла беспрепятственно наступать на Хельсинки, так на этом направлении не оказывалось ни финских укреплений, ни финских резервов.(с).(Заметки по истории)

Подготовка к штурму отнюдь не ограничивалась накоплением сил, разведкой и совершенствованием инфраструктуры, основной задачей командующих явилась обучение войск. Дело в том, что более двух третей дивизий были сформированы в августе-сентябре 1939 года и их пришлось учить всему — начиная от стрельбы из личного оружия и заканчивая взаимодействием с танками и артиллерией. В тылах были возведены из снега макеты дотов и пехота вместе с танками и саперами усердно их штурмовали. Проводилось слаживание частей в подразделениях, но из-за того, что дивизии приходили на фронт в течении всего января, многие не получили даже такого небольшого опыта.

Грандиозное наступление, названное «Ворошиловским», должно быть начато 1 февраля, но откладывалось несколько раз, войска все еще были недостаточно подготовлены. Наконец терпение Ставки окончательно истощилось и командующего фронтом недвусмысленно предупредили о невозможности дальнейших проволочек. 6 февраля Тимошенко ничего не оставалось, как отдать команду о начале штурма «Линии Маннергейма».

Основной удар наносился на узком участке фронта, поделенном между двумя армиями. 7-я должна была атаковать на участке от Кархулы до Муоланярви. 13-я армия должна была наступать своим левым флангом от Муоланярви до Вуоксы. Плотность советских войск между Кархулой и Вуоксой была настолько высока, что дивизии первого эшелона были построены в три линии, в каждой по одному стрелковому полку. Но высокая плотность войск была вызвана не только их многочисленностью, но и недостатком мест, пригодных для наступления.(с).

Командарм-7 Кирилл Афанасьевич Мерецков уже с 1 февраля обрушил массированный артиллерийский огонь на финские укрепления, орудия армии в день выпускали до 10 тысяч снарядов. Не смотря на это сразу же проявилось отличие от декабрьских боев — финны энергично отвечали! Артиллерийская разведка фиксировала у противника не менее пяти полков тяжелой артиллерии. Зачастую разгорались ожесточенные дуэли в которых не редко советским орудиям приходилось прекращать огонь и менять позиции. Попытки широко использовать аэростаты наблюдения, которые прекрасно зарекомендовали себя в январе, не удались. У белофиннов неожиданно появились зенитки больших калибров, которые почти мгновенно сбивали баллоны. Корректировать огонь с У-2 тоже не удавалось, летчики жаловались на внезапное усиление зенитных средств в прифронтовой зоне. Распоряжение командующего СЗФ о блокировании авиацией линии фронта выполнялось далеко не в полном объеме, авиаторы заговорили о «воздушной линии Маннергейма». В их словах была известная доля истины, противник иногда поднимал в воздух единовременно до двухсот истребителей, кроме уже ставших привычными «Мирски» (их прозвали «Мерзкие») стали появляться «Харрикейны» с польскими шаховницами и даже французские «Морраны» с триколором на хвосте. Напряженность воздушных боев все больше напоминала Халхин-Гол. Доходило до того, что иногда финнам удавалось захватить локальное господство в воздухе и тогда на позиции артполков налетала целая стая СБ и «Бленхеймов». Тем не менее 6 февраля в 11 часов началась артподготовка которая длилась 2,5 часа. Потом был поставлен «огневой вал» за которым двинулась пехота и танки. За день артиллерия 7-й армии извела 150 тысяч снарядов, результата к сожалению не было, по всему фронту атаки были отбиты. Повторялся ужас декабрьских боев — пехота прижималась огнем пулеметов и залегала, танки вырывались вперед, но ничего без поддержки сделать не могли. В конце-концов и те и другие понеся потери откатывались на исходные, что бы через пару часов все повторить сначала. Не было сделано самое главное, ДОТы оставались целыми. Попытки разрушить их огнем прямой наводкой сверх тяжелой артиллерии в основном не удавались, финские наблюдатели быстро фиксировали появление установок Б-4 калибром 203 мм и на позиции гаубиц обрушивался град снарядов и мин. Хотя конечно были и исключения, 9 февраля в полосе наступления 123 стрелковой дивизии две такие установки сумели влепить не менее 50 снарядов в ДОТ «Поппиус». На рассвете следующего дня батальоны, поддерживаемые Т-28 20-й таковой бригады прорвались к кольцевой траншее опоясывавшей этого монстра, ДОТ оказался оставлен! Груды стреляных гильз, окровавленные бинты, пустые консервные банки и никого! Укрепление, вокруг которого полегла треть первого состава дивизии, было брошено трусливыми финнами почти без сопротивления. Командир дивизии, полковник Филипп Алябушев поспешил развить успех и организовал фланговую атаку на рощу «Молоток». Снова успешно, обойденные с фланга белофинны оставили два ДОТа и позиции вокруг них. За день дивизия прошла более километра. Этот успех, единственный в 7-й и 13-ой армиях, был немедленно использован, уже на следующий день Мерецков ввел в двухкилометровую брешь пять дивизий и часть 10-го танкового корпуса. 11 февраля 100-я дивизия и 35 танковая бригада втянувшись в прорыв атаковала влево и уже на следующий день взяла ДОТ Sj-5, 123-я пыталась расширить горловину вправо, атаковала в направлении Ляхде и Лейпясуо., 84-я мотострелковая, 90-я и 7-я дивизии совместно с танковой группой Баранова рвались вперед к железнодорожной станции Кямаря. К вечеру 13 февраля прорыв по фронту имел три километра и в глубину восемь километров. Первая полоса «Линии Маннергейма» была прорвана! В 7-й армии, штабе СЗФ и в Ставке царило праздничное настроение.

На острие клина советских войск, таранящих финскую оборону, действовала танковая группа полковника Баранова. В нее входили части 10-го танкового корпуса, в основном БТ из 13-ой танковой бригады (без одного батальона) и 15-я стрелково-пулеметная бригада (без одного батальона). К вечеру 13 февраля они вышли на железнодорожную линию Ленинград-Виипури, до станции Кямаря оставалось не более 2,5 км. Пока было светло, несколько танковых взводов рванулись прямо по насыпи вперед и почти сразу же наткнулись на линию вкопанных в промерзшую землю рельсов, переплетенных колючей проволокой. Откуда-то от станции захлопали противотанковые пушки, потеряв несколько машин, танкисты оттянулись назад. Как только стемнело, вправо и влево вдоль надолбов двинулись разведгруппы, стремясь нащупать фланги позиции, саперы начали резать проволоку и закладывать подрывные заряды под рельсы. Спешно подтягивалась дивизионная артиллерия. В штаб армии ушло сообщение о том, что ударная группировка вышла на промежуточную линию обороны белофиннов.

Тимошенко и Мерецков, имея данные фоторазведки, ожидали чего-то похожего, по этому распоряжения посыпались как из рога изобилия. В прорыв начали вводить полк РГК, с рассвета по обнаруженному укреп району ударят всеми силами армейская и фронтовая авиация, благо погода ожидалась хорошая. 100-я и 123-я дивизии получили указания — «Расширить горловину прорва во что бы то ни стало». Финны однако отказывались действовать по сценарию, навязываемому красными командирами. Все началось еще ночью, воспользовавшись тем, что небо наконец очистилось от туч, в темноте застрекотали бипланы 1-го полка, атакуя любые световые отблески вдоль дорог в районе прорыва. Колонны снабжения и тяжелая артиллерия понесли потери и были вынуждены остановиться, дожидаясь рассвета. Утренняя разведка боем вдоль железнодорожной линии, ожидаемо не принесла особых результатов, единственно что удивило это непривычно плотный гаубичный огонь калибров более 150 мм. Массированный авианалет обернулся серьезными потерями, станция Кямаря оказалась прикрыта не менее, чем двумя полками зениток, а в воздухе баррожировали большие группы истребителей с голубыми свастиками и красно-белыми шаховницами. Командующий ВВС СЗФ поднял в воздух все «Ишаки» и «Чайки» до которых мог дотянуться и уже к двум часам дня над станцией ревело воздушное сражение в котором дрались не менее двухсот пятидесяти машин с обеих сторон. В три часа дня 7-я стрелковая дивизия поддерживаемая танками Баранова, после часовой артподготовки, ударила южнее железнодорожной линии. Потери как всегда были высокими, но кое-где красноармейцам удалось ворваться в передовые траншеи. Почти сразу же последовала контратака, немногие выжившие вернувшиеся назад, сообщили о том что драться пришлось с поляками. 123 дивизия, усиленная танковой группой комбрига Вершинина целый день атаковала в направлении станции Лейпясуо, но успеха не имела. 100-я дивизия совместно с 35 бригадой несколько раз пытались фланговыми атаками на Суммакюля сломить оборону противника, но так же безуспешно. Обе дивизии, не выходящие из боев с 6 февраля понесли серьезные потери и их атакующий потенциал был не высок. Что бы как-то усилить эти подразделения, Мерецков приказал в течении ночи передать в их распоряжение дивизион особой мощности вооруженный Б-4.