Читать онлайн «Рождение державы». Страница 37

Чем это кончится для земли моих предков? Да ничем хорошим. Как плодила она рабов, безъязыких «одобрямсов» и жаждущих корыта нигилистов в той жизни, так и в этой плодить будет. И тогда опять не избежит ни ГУЛАГов, ни бухенвальдов.

Это не значит, что в моей стране не будут жить люди других вероисповеданий. Пусть живут много и долго. Потом. После того, как у меня будет создана доминанта государственной православной религии. Не потому, что являюсь таким строгим радетелем веры, нет, к любой религии всегда относился нормально и терпимо. В той жизни так сложилось, что даже Рождество приходилось праздновать дважды, и по православному, и по католическому обряду. Думаю, Он на меня за это признание не обидится, ибо и так все знает.

В общем, не дав возможности моим вероятным оппонентам получить будущие материальные преференции в виде неизвестных пока земель, ослабив их идеологически и создав мощный военно-политический противовес, можно будет говорить о кардинальном изменении мирового порядка, но главное – о необратимости этих изменений.

Теперь – политика.

Дерьмократии, когда при внутриклановых играх в поддавки краплеными картами разыгрывается банк созданных нацией богатств, однозначно не будет. Не будет доступного корыта, значит, и не будет радостно кивающих и аплодирующих болванчиков, ложными документами доказывающих, что вместе с ними бурно аплодирует весь народ.

Только абсолютная монархия с сословным делением общества. Да, дворяне будут. Это будут те люди, которые на всех уровнях понесут мешки, наполненные ответственностью. Но только монарх будет иметь наследственное право, дети же наши, кроме моего наследника, станут доказывать свою нужность государству. Только трудолюбие и профессионализм возвысят и позволят стать кем-то, и никак иначе.

Считаю, что внутренняя политика должна быть социально направленной на человека труда, ребенка, кормящую мать и инвалида. Все. Здоровый и неимущий бездельник должен находиться вне закона и жить как минимум в шахте. Нельзя ему бродить по улицам и смущать неокрепшее сознание подрастающего поколения.

Внешняя же политика будет иметь славянофильскую направленность. Нет, не собираюсь по отношению к прочим народам вести политику национал-шовинизма, но и братьев славян учить жить не хочу и не буду, только помогать на взаимовыгодной основе. Решит, например, подросший и возмужавший Петр Первый, что общественно-политический строй его государства в том виде, в котором оно существует, ему более экономически выгоден, ну и пусть. Мы и так ему дали бы много дефицитной меди и серебра, помогли бы кораблями и технологиями. Теперь же, к взаимному удовлетворению, обменяем все это на молодых рабов. Ведь мне ой как надо будет разбавить свое население бледнолицыми православными!

Честно говоря, изначально ела меня червоточинкой мыслишка: а нужно ли все эти проекты воплощать в жизнь? Не проще ли перебраться с командой куда-нибудь на остров Фиджи и жить там корольком-пузом-кверху в свое удовольствие, завести гарем шоколадных аборигенок и курить бамбук?

Это молодой организм так смущал мою душу. Но в конце концов определился раз и навсегда, прогнал червь сомнения, ведь одну жизнь уже повидал. А владея исключительно революционными знаниями для этого времени, решил прожить более интересно. И если уж придется умереть, так пусть это случится в бою, а не от тоски.

Первое время размышлял об этом ежедневно, так и сохли мозги, рассчитывая тот или иной шаг моего будущего бытия. Утопичны эти планы или нет, не знаю, но дорогу осилит идущий. А жизнь поправит.

К концу ноября зарядили беспрерывные дожди, но мои крестьяне успели вовремя отсеяться, а строители выполнили все наружные работы. На холме стояла ветряная мельница, а староста, невысокий и с хитроватым выражением лица, привел своего старшего сына – утверждать мельником, где-то он его все-таки обучил. Перед замком, справа от моста, разливалось озеро, воды уже набралось до половины. Церковь, крестьянские подворья и замок были отремонтированы, а внутри донжона велись отделочные работы.

И вот перед самым Рождеством наконец завезли и расставили мебель, на новые полы расстелили ковровые дорожки, а остекленные окна украсили тюлем и портьерами.

Все эти дни заниматься ранее запланированными мероприятиями не было никакой возможности. Иван, восстановив и хорошо оборудовав кузницу, вместе с подмастерьем Андресом фактически пахал на хозяйства деревень и ковал разные изделия по заказам строителей, при этом извел до трех тысяч фунтов кричного железа.

Занятия меня не заколебали, было даже интересно. Только ближе к вечеру нападала зеленая тоска, в голову лезли разные мысли. Частенько вспоминались и Изабель, и Мари из той жизни. Как это ни странно, но душу иногда подрывало из-за обеих одинаково, может быть, потому, что они были так похожи друг на друга? Однако взял себя в руки, задавил свои и Женькины чувства, посчитал этот этап прожитым и перевернул страничку. С Изабель встретиться все же придется, деньги за латы и оружие нужно вернуть обязательно.

Теперь мысли начали роиться вокруг родного дома, там, в Каширах. Как моя сестричка? Как братик? Что поделывает конопатенькая Любка, ждет ли меня, или, может, уже нет?

Чтобы прекратить неконструктивные терзания, решил поступить, как в армии – исключить из быта любое свободное время. В светлое время суток шабрил станины будущих токарного и универсального станков. А перед сном взял за привычку садиться за стол, вспоминать, группировать, записывать и систематизировать имеющиеся знания.

Изготовил из тростинки наливную ручку с пером, похожую на ту, которую когда-то придумали китайцы, и за два месяца извел больше тринадцати килограмм бумаги. Почему тринадцати? Да потому, что взвесил. Ицхак мне сделал все-таки эталонный дециметр и килограмм. А дальше мы с ним изготовили наборы весовых пластинок – от одной сотой грамма до пяти грамм, а также гири – от десяти грамм до пяти килограмм. Кроме того, сделали стаканы на пятьдесят, сто и тысячу грамм воды, а также линейки, раздвижные скобы, транспортиры и циркули.

Эталонных измерителей было изготовлено по четыре комплекта. Рассчитался с Ицхаком хорошо, но порекомендовал не распространяться о странном заказчике.

Так вот, о записях. Почему-то первыми в голову полезли воинские уставы: строевой, а также гарнизонной и караульной службы. Далее, хорошо вспомнился боевой устав Сухопутных войск СССР, правда, все три части, говорящие о несении службы в подразделениях, по рангу стоящих выше полка, никогда не читал, поэтому ничего и не записал. Зато разрисовал схемы рукопашного и ближнего боя с активным применением штык-ножа и стрельбой в упор. Потом вспомнил даже кое-что из боевого устава кавалерии, который листал когда-то от нечего делать, будучи в наряде помощником дежурного по части. Его положения вполне можно применить к реалиям сегодняшнего дня. Что касается морского устава, то нынешний испанский очень даже неплох, просто доработал его в соответствии с будущими возможностями моего флота.

Со званиями определился следующим образом.

1. Пехотные части:

Рядовой состав: рядовой, капрал (командир звена из трех бойцов).

Сержантский состав: сержант (командир отделения) и старшина (интендант ротного уровня).

Офицерский состав: прапорщик (штабной порученец, фельдъегерь), младший лейтенант (интендант батальона), лейтенант (командир взвода), старший лейтенант (интендант полка), капитан (командир роты), майор (командир батальона), подполковник (начальник штаба полка или интендант бригады), полковник (командир полка, начальник штаба корпуса, интендант армии).

Генералы: бригадный генерал, генерал корпуса, генерал армии, маршал.

В интендантской службе младшему лейтенанту сразу же будет присваиваться звание старшего лейтенанта, затем подполковника и полковника.

Боевой лейтенант получит очередное воинское звание – капитан.

Базовым подразделением определил пехотное отделение в составе десяти человек. Во взводе – три отделения, в роте – три взвода и пулеметное отделение из трех картечниц, в батальоне – три пехотные роты и одна минометная, в полку – три батальона и артиллерийская батарея из шести мобильных стволов.

2. Армейская кавалерия – ее решил делать только регулярной. Звания оставил те же, что и в пехотных войсках, только отделение стало десятком, взвод – эскадроном, а рота – сотней. В каждой сотне – три пулеметные тачанки. В полку – шесть кавалерийских сотен.

От более чем столетнего опыта запорожских и донских казаков в свете освоения огромных территорий, занятых туземцами, отказываться тоже глупо. Это, считай, станут самые надежные внутренние войска. А чины пусть будут у них привычные, здесь ничего выдумывать не надо.