Читать онлайн «Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной». Страница 13

Убедившись, что все фашисты откатились назад, он облегченно вздохнул и перезарядил винтовку. Оставил ее лежать на бруствере и сполз на дно глубокого окопа, вырытого в полный профиль. Устало привалился спиной к стенке траншеи и вытянул ноги, трясущиеся от пережитого напряжения. С трудом ворочая непослушной, одеревеневшей шеей, он посмотрел по сторонам. Леонида видно не было. Перед боем его вызвал командир и зачем-то отослал в штаб полка.

Слева скорчился мертвый матросик, только вчера появившийся в расположении их части. Чуть дальше лежали два его убитых товарища. Они были из того же отделения, которое прибыло из Севастополя поздним вечером. Григорий даже не успел познакомиться с этими бравыми парнями. Сначала ребята достаточно заносчиво держались особняком. Ну, а как же еще? Чай не серая пехота, а настоящие моряки, можно сказать — мореманы.

Григорий и сам был одет в черную морскую форму, но молодые матросики по каким-то неуловимым признакам сразу поняли, что он не флотский. Поэтому даже не удостоили его своим драгоценным вниманием. Потом все торопливо съели скудный ужин и принялись устраиваться на ночь. А утром началась такая мощная атака, что стало уже не до церемоний. «Жаль парней!» — грустно подумал солдат.

Он перекрестился, повернул голову и посмотрел направо. Туда, где стоял его земляк Прохор. К своему удивлению, он увидел, что на месте приятеля находится незнакомый пожилой мужчина лет шестидесяти. Несмотря на теплую погоду, на нем был старый, видавший виды, потертый бушлат. Из многочисленных прорех непрезентабельной одежки местами торчали куски комковатой серой ваты.

«Видимо, во время атаки подошло подкрепление с соседнего участка, — решил боец. — А я в суматохе боя даже и не заметил, как они появились. Хорошо, что мужики успели прибежать, не то вряд ли бы мы смогли удержаться на этой позиции. Смяли бы нашу роту в два счета, и пришлось бы снова драпать по голой степи».

Григорий непроизвольно всмотрелся в лицо незнакомого солдата. Заметил сильно осунувшееся лицо и многочисленные морщины, глубоко прорезавшие лоб и щеки. «Совсем старик, — с неожиданным для себя состраданием подумал он. — Ему бы по проспекту с внуками гулять или в парке на скамеечке сидеть, а он тут с молодыми от немцев отбивается».

Секунду спустя вся жалость к Старику, как он мысленно назвал мужчину, напрочь вылетела из головы. Григорий увидел Прохора и похолодел. Приятель неподвижно лежал на животе, вытянувшись в струнку вдоль задней стенки окопа. Судя по всему, он был мертв, так же как и те молодые матросики. Но не это поразило парня, к виду покойников он уже немного привык.

Дело было в том, что незнакомый мужчина спокойно сидел. Причем не на земле, как все остальные, а прямо на теле недавно убитого сержанта! Сидел так, словно устроился на неодушевленном камне или на каком-нибудь бревне. Самое ужасное было в том, что Григорий немного знал этого некогда веселого, разбитного парня. Естественно, что он буквально вскипел от негодования. Однако прежде, чем боец сообразил, что нужно сделать, Старик тихо спросил:

— Давно на передовой?

Григорий на секунду опешил от неожиданного вопроса и недовольно буркнул:

— С начала ноября.

— Впервые попал в жаркую схватку? — не столько поинтересовался, сколько констатировал Старик. Мужчина посмотрел, как молодой солдат неопределенно пожал плечами, усмехнулся и добавил: — Ничего, через неделю таких боев ты уже не будешь обращать внимания на мертвецов. Но должен тебе сказать, что им теперь все равно, а живым нужно себя поберечь. Вдруг еще родине пригодятся? — И безо всякого перехода Старик внезапно сменил тему: — Спички есть?

— Кончились, — уже более спокойным тоном сообщил Григорий. Он уже решил, что не стоит затевать конфликт со старым и, видимо, весьма опытным солдатом. Возможно, этот боец в Финскую воевал, а то и в Первой мировой поучаствовал. Наверняка у него есть чему поучиться. Лучше постараться поскорее перенять его опыт. Может быть, еще понадобится.

Старик достал из кармана солдатского галифе замызганный кисет и развязал потертую тесемку. Вынул из мешочка кусок газеты, сложенный гармошкой. Аккуратно оторвал небольшой прямоугольник. Насыпал на него махорку и ловко свернул самокрутку. Легонько провел языком по краю бумаги и приклеил его к боку свернутого цилиндрика. Получилась почти настоящая сигарета. С виду не хуже фабричной.

Мужчина вставил ее в уголок рта и зажал губами. Только сейчас Григорий заметил, что Старик не оставил свой карабин на бруствере, как молодые бойцы, измотанные ожесточенным боем. Он продолжал держать его в руках, прочно уперев приклад в землю. Собеседник перехватил взгляд парня, утвердительно кивнул и сказал:

— Мое оружие всегда со мной. В случае чего, не нужно будет искать, где я его оставил. Да и чем меньше оно на земле валяется, тем надежнее работает.

Пристыженный словами солдата, Григорий привстал с земли. Стараясь не высовываться из окопа, взял свою винтовку за приклад и потянул на себя. В следующий миг в земляной бруствер ударила пуля, выпущенная немецким стрелком. Парень рывком сдернул оружие с наружной стенки окопа и мешком плюхнулся на дно траншеи.

— Увидел снайпер твой винторез и караулил, когда ты возле него появишься, — спокойно прокомментировал выстрел Старик. — На его месте я бы подождал, пока ты башку из окопа высунешь.

Григорий вытер ладонью разом вспотевший лоб. Затем, действуя рукавом гимнастерки, принялся тщательно счищать с оружия налипшую сухую землю.

— Да не трусь ты, парень, — лениво бросил Старик. — Тебе еще не скоро помирать. В ближайшие сутки ты точно не окочуришься.

— А вы откуда знаете? — дрогнувшим голосом спросил Григорий. Он и сам не заметил, как перешел на столь уважительное обращение в общении с этим странным оборванцем.

Мужчина ответил далеко не сразу. Никуда не торопясь, он достал из подсумка снаряженную обойму. Выщелкнул из нее один патрон и вернул магазин на место. Сильными, узловатыми пальцами быстро раскачал остроконечную пулю. Осторожно вывернул ее из гильзы и отбросил в сторону. Выдернул из прорехи в бушлате кусочек ваты и скатал ее в плотный шарик.

Совершенно не понимая смысла производимых действий, Григорий удивленно смотрел на новоявленного соратника. Однако поторопить Старика с ответом он даже и не попытался. Парень прекрасно понимал, что, пока боец не закончит свои странные, шаманские манипуляции, он ничего не скажет. А узнать, что тот имел в виду, хотелось очень сильно. Хотелось так, что даже появилась легкая дрожь в коленях.

Мужчина вставил ватный катышек в открывшееся отверстие и тщательно заткнул сужающееся устьице гильзы. Привычным, ловким движением откинул затвор карабина. Вставил в него странно приготовленный патрон и послал в ствол. Затем направил оружие на стенку окопа и нажал на спусковой крючок. Сухо щелкнул холостой выстрел.

Из ствола вылетело облачко дыма и какой-то небольшой комок. Тлеющий кусок ваты ударился в землю и упал на дно траншеи. Старик быстро зажал карабин между коленей. Свободной рукой подцепил багряный уголек маленькой щепочкой и поднес к самокрутке. Несколько раз затянулся, и по окопу разнесся едкий запах горящей махорки. Старик тонкой струйкой выдохнул дым себе под ноги и разогнал его свободной рукой.

Не успел боец досмолить свою сигарету и до половины, как с обеих сторон окопа к нему потянулись другие солдаты. В основном это были пожилые, битые жизнью пехотинцы. Каждый из них держал в плотно сжатых губах свернутую самокрутку и торопился поскорее оказаться возле открытого огня. Осторожно пригибаясь, они пробирались к Старику. Быстро прикуривали и тотчас возвращались на свое место.

«Хорошо, что я не привязался к этому мерзкому зелью, — неожиданно подумал Григорий. — А то мучился бы теперь, как они. Да и немцы могут заметить клубы дыма и шарахнуть по этому месту из всех стволов», — он нетерпеливо заерзал на месте. После чего постарался сообразить, в какую сторону лучше бежать, если послышится жуткий вой падающей мины. Вспомнил, что в трех метрах справа есть неглубокий карман в стенке окопа, и немного успокоился.

К счастью, все обошлось, и на этот раз обстрела не последовало. Старик докурил самокрутку до самого конца. Неторопливо растер подошвой сапога тлеющий кусочек бумаги, оставшийся от сигареты. Посмотрел на притихшего Григория и, словно не прерывался ни секунду, продолжил говорить тихим уверенным голосом:

— В самом начале этой войны я совершенно случайно оказался в полковой артиллерии и на старости лет стал заряжающим в расчете семидесятишестимиллиметровой пушки. Ну и тяжелая это работа, должен тебе доложить. Вроде бы шесть килограммов это не так и много, а ты попробуй понянчи эти проклятые снаряды. Побегай с ними, пригнувшись, туда-сюда во время боя. Сначала вроде бы ничего, а потом ноги болят, руки отваливаются, а спину так ломит, что и сказать нельзя.