Читать онлайн «Экскурсант». Страница 41

У нас была масса времени для исследования станции, только вот ожидаемых нами чудес там увидеть не удалось бы. Светлана рекомендовала совершить прыжок к базе «Эталон-12». Мы же с Санычем решили не спешить. Силами имеющихся на борту нашего корабля киборгов мы собрали всех найденных членов экипажа станции. Сняв с них идентификационные чипы, мы уложили тела в контейнер для транспортировки оборудования. Ни Саныч, ни я не являлись приверженцами каких-либо релийгий, так что, почтив принятой у советских людей минутой молчания павших бойцов, мы закрыли контейнер. Светлана имела в базе данных кое-какую информацию о погребальных церемониях крайгов, но нам разбираться в этих тонкостях было бесполезно. По этой причине погребальная церемония была простой. С помощью герметика к контейнеру прилепили полуразряженную и частично поврежденную энергетическую ячейку для малых судов, контейнер вынесли подальше от обломков и, отдав честь, прострелили ячейку лазерным импульсом. В практически черном пространстве космической пустоты вспух ярко оранжевый шар плазмы, слизнувший вместе с контейнером и останки погибших.

По настоянию Саныча киборги перетащили на «Ботаника» все найденное на станции оборудование, так или иначе пригодное к использованию. На борту нашего корабля прибавилось: тридцать восемь единиц легкого стрелкового оружия Содружества, восемь трофейных киборгов, двенадцать скафандров из уцелевшего ремонтного шлюза, столько же комплектов ремонтного оборудования, два контейнера всяких мелочей, оставшихся целыми из предметов экипажа, одноместный малый научный бот и две противокорабельные ракеты. Ракеты, кстати говоря, остались в шахтах из-за повреждения близким взрывом пусковых коммуникаций.

К нежданной радости ракеты оказались совсем не ожидаемым для захолустнй станции старым барахлом, что определенно порадовало Светлану. Стальные хищницы пришлись бы ко двору и совеременному Светлане боевому кораблю. Заряд мог быть одним из стандартных, сюрприз жил в носителе. Ракета называлась в приближенном переводе на русский «Гарпун» или «Крючок». Это оказалась очень живучая штучка. И вольдам сильно повезло, что они сразу повредили пусковые установки самого грозного оружия станции. Конструкторы Содружества пошли по пути усложнения конструкции для увеличения живучести ракеты, в то время, как заряд решено было оставить один из стандартных. При большой вероятности попадания в корпус заряд вполне мог быть и стандартным. Попадания одной такой ракеты было, конечно, недостаточно для уничтожения серьезного корабля, но уж вывести его из боя эти рыбки умели хорошо. Ракеты имели собственный МИ, хоть и достаточно ограниченный в общем плане, но весьма продвинутый в нужных областях. По этой причине хищница могла выбрать нужные для попадания и наиболее уязвимые зоны своей жертвы. Кроме потрясающей маневренности и свободы действий умная ракета имела щит многомерности, что само по себе делало маленькую юркую ракету очень трудной целью. Но самым большим козырем ракеты было наличие «генератора прокола». С помощью данного двигателя ракета имела немало шансов преодолеть корабельные щиты, включая щиты многомерности. Но самое главное это оборудование давало ракете возможность преследовать цель даже при погружении в многомерность. По этой причине данный класс ракет мог быть применен только по кораблям, имеющим на борту двигатели многомерности: «генераторы прокола» КСС или аналогичные устройства у вольдов. Наведение ракеты осуществлялось на паразитные гармоники колебаний многомерности при работе генератора, будь то режим щита или прокола. При прыжке ракета уходила в многомерность с помощью своего двигателя, принимая якорем «генератор прокола» корабля-цели. Это же свойство давало ей возможность «вломиться» в чужую хату, минуя прочную обшивку корабля. Поскольку возврат в «наше» пространство ей был нужен в легко определяемой по возмущениям точке, то ни расчеты прохождения многомерности, ни интуиция ей не требовались. Правда, иногда, хоть и крайне редко, случались промахи, и заряд подрывался в иных слоях многомерности, что вело лишь к повреждению самих генераторов многомерности на корабле-цели. Именно в силу своих свойств ракеты оказались весьма громоздкими и, как правило, устанавливались только на корабли, начиная от легкого крейсера или на военные базы.

Потратив некоторое время на расчеты, Светлана сказала, что она теоретически имеет возможность пристроить эти гостинцы на «Ботанике». На разведчиках имеются отсеки для опасных грузов, часть из которых остается в развернутом виде и в боевой модификации корабля. Отсеки эти разделены на камеры, которые имеют возможность экстренного сброса содержимого. Именно в две из таких камер по расчетам имеется возможность поместить ракеты. Правда, вариант запуска ракет будет лишь один — сброс вместе с контейнером, который самостоятельно раскроется после сброса. Если все получится, останется только договориться с МИ ракет и задать параметры цели. Во время боя Светлане будет весьма желательно иметь постоянный контакт с МИ ракет, чтобы время до сброса было сокращено до минимума. И ракеты, и «Ботаник» оказались приблизительно одного периода разработки, поэтому никто в тот момент просто не задумывался, как можно поставить одну новинку на другую. По большому счету разведчику такая «тяжелая» артиллерия совершенно ни к чему. Этот класс кораблей в любом случае не сможет быть соперником крейсеру или кораблям более высокого ранга, являющимися основной добычей «Гарпунов». Оставалась одна маленькая проблемка. Нужны были коды доступа к МИ ракет. Разведчик не комплектовался такими ракетами, кодов, естественно, не было. Их можно будет получить на военной базе, если дадут «добро» оставить ракеты на борту «Ботаника». По словам Светланы, ломать МИ ракет было делом архи-муторным, если вообще возможным, и весьма небезопасным.

В данной точке пространства нас по большому счету больше ничего не держало.

Скачок к «Эталону-12» прошел практически без проблем, но не без экстрима. Из теории прыжков я узнал, что в случае боевых действий или других «жестких» ситуаций военные «употребляли» прыжки только с якорем на выходе, бросая якорь точки входа в многомерность. Хоть такие прыжки и считались изрядно сложными и делались либо весьма одаренными пилотами, либо пилотами со стажем, тем не менее, никто не считал их чем-то сверхъестественным. Если прыжок с двумя якорями был сродни прыжку с двумя парашютами: основным и запаской, то прыжок с одним якорем походил на прыжок без запасного парашюта. Мало кто так поступает в жизни, но для наработки навыков такие прыжки иногда делаются. В конце концов, какое-то время пионеры Содружества пользовались именно такими прыжками, тогда они шли через «гиперпространство» — для ясности, это многомерность со строго заданными характеристиками, считавшимися на тот момент незыблемыми.

С одной стороны МИ не мог рисковать экспедицией, с другой стороны был мой довод о военном положении. В своем путешествии от Солнечной системы мы как будто осуществляли экскурсию по местам боев Содружества. И тут совершенно не было гарантии, что мы не нарвемся на корабль вольдов, находящийся в полном порядке. В этом случае придется уходить всеми доступными путями, ибо шансов на победу даже с кораблем класса эсминец было не много. Да и в одиночку такие корабли практически не ходили, как правило, это были звенья с количеством кораблей кратным трем. Нам вообще сказочно повезло, что мы получили информацию о случившемся на исследовательских базамх «Берт» и «Зульсс». И хоть Светлана и говорила, что информацию чипов уничтожить достаточно сложно, эти чипы для начала должны были быть найдены. «Жетон» МИ станции «Берт» мы так и не нашли. Может, он и остался цел в том кренделе, который остался от корпуса станции после вольдов, но искать его там было делом долгим и нудным, по силам, пожалуй, спасательным командам, упакованным как раз для таких случаев. После долгих споров Светлана все-таки уступила моим доводам, констатировав тот факт, что для начинающего пилота у меня все слишком хорошо получается, можно считать, что талант у меня к этому делу присутствует. В общем, этот прыжок мы решили делать в «свободном» режиме. Хоть это и было для меня делом новым и интересным, некоторые неудобства отвадили меня делать такие прыжки на будущее без особой на то нужды. Дело в том, что во время такого прыжка пилоту необходимо было все время находиться в кресле, оставшись без второго якоря, корабль начинало «болтать» в многомерности, как грузик, привязанный на веревке. Пилоту требовалось быть в постоянной «подключке» к системе корабля на случай проблем и необходимости экстренного вмешательства. Критичным могло стать даже время включения в кресло, до которого, вполне возможно, пришлось бы еще добираться. Таким образом, на следующие почти шесть дней я играл роль думающей мумии. Саныч меня с радостью подкалывал, заходя в систему корабля потренироваться или поиграть в какую-нибудь игрушку, скачанную на Земле или созданную Светланой. Она весьма быстро и продуктивно перекладывала под виртуалку корабля имеющиеся на Земле компьютерные игры. Нужно сказать, что Саныч сильно повелся на стратегии и добивался в них очень хороших результатов, в отличие от меня, всегда предпочитавшего ролевые игры. Во время прыжка Саныч под присмотром Светланы несколько раз ходил в отсек к «стекляшке», но на этот раз только в скафандре. Он пытался «скормить» ей кристаллы «ушедших» из найденной коллекции, но «стекляшка» больше не реагировала на них. Не среагировала она даже и на тот кристалл, который вывел ее из спячки в первый раз. «Стекляшку» пробовали кормить, облучали ее лазерами системы охраны опасных отсеков на небольшой мощности. Но ела она мало, практически сразу начиная отражать лучи. Форму наша находка не меняла и волнами от поглаживаний не ходила. В конце концов ее на некоторое время оставили в покое, может, у нее период спячки какой случился от переутомления. Светлана все еще не бросала попыток оживить кристаллы «ушедших» с помощью остатков аппаратуры хозяев контейнеров, пока, правда, практически безрезультатно. Забросив «стекляшку» деятельная натура Саныча перекочевала в отсек с находками, сделанными на корабле вольдов в Солнечной системе. К большому сожалению Саныча и облегчению Светланы никаких сюрпризов во время этих исследований не произошло. Большинство призмочек, горошин и прочей «геометрии», найденной на корабле вольдов, при проведении анализов оказались металлами или другими химическими элементами с небольшим количеством тех или иных примесей. Определить точные формулы примесей не удалось, скорее всего, это были фрагменты какой-то органики. Светлана предположила, что эти фрагменты в четырехмерном пространстве, привычном для вольдов, скорее всего, образуют какие-то цельные соединения. К сожалению, на «Ботанике» не было столь сложной аппаратуры, чтобы работать с многомерностями. Находки же, сделанные в месте попадания в двигательный отсек выстрела из «генератора хаоса», были практически чистыми химическими элементами, в основном металлами, а так же углеродом, кремнием и изредка их простыми соединениями. Некоторые образцы были уникальным сплетением элементов, то есть цепочка шла, к примеру, от чистого металла с переходом в другой металл, потом в неметалл и, в конце концов, возврат обратно к металлам. Эти «кренделя», как правило, имели замысловатую форму и цветовую окраску, их с руками оторвали бы как особо-модные украшения в стиле модерн. Причем ввиду присутствия в цепочке высокочистых углеродов с некоторыми примесями, украшения моги потянуть на весьма немалую сумму денег, тем более, что на Земле такие украшения вряд ли могли быть созданы. К великому сожалению Саныча Светлана не разрешила вынести из отсека какие-либо из этих вещей, ссылаясь на неизученность их структуры в должном объеме и влияния на организм в частности. С горя Саныч примкнул к Светлане в поисках путей оживления кристаллов «ушедших», но устать не успел, так как добровольное заключение меня в карцер заканчивалось вместе с полетом к «Эталону-12». Нужно сказать, что само по себе пребывание в «подключке» не несет вреда организму, я бы сказал наоборот, но при виде того, как кто-то тем временем живет нормальной жизнью, психическое состояние могло дать трещину. Возможно, все было бы не так печально, если бы все это время Саныч тоже был пристегнут к креслу. На мою жалобу Саныч сказал, что в безумные добровольцы-пилоты он не записывался и вообще, у него свидание с новой подружкой. Надо сказать, что Саныч, видимо в силу долгого воздержания от нормального общения с женским полом, менял «подружек» чуть ли не ежедневно. Благо, Светлане сменить голограмму было проще простого, собственно, создать две или три подружки с разными характерами и типами поведения и поддерживать одновременно ей было так же легко, как работать в холостом режиме. Женских, как и мужских типажей, модных журналов и даже формул различных запахов за время наблюдения за Землей скопилось больше, чем достаточно. Я же наоборот предпочитал Светлану в составленном ей с первого раза образе с внесением лишь небольшого количества изменений. Потом менялись только одежды.