Читать онлайн «Офицер Красной Армии». Страница 38

Мы вчетвером склонились над бумагами и как заговорщики стали планировать создание отдельного манёвренного боевого подразделения из нескольких мелких, решив подрезать их у корпуса партизан.

Привстав на подножке первой машины в колонне, я посмотрел назад. Длинной вереницей стояли грузовики и квадратные коробки танков. Все они были для маскировки укрыты срезанными ветками, так что со стороны напоминали пахнущие выхлопами перегоревших газов и дрожавшие от работы моторов длинные заросли кустарника.

— Начать движение! – скомандовал я Воронину, который был командиром авангарда.

Заняв своё место в кабине передового грузовика, в кузове которого расположились взвод управления из шестнадцати бойцов и подразделение связи, я велел водителю начать движение.

Связь у меня планировалась только по радио, проводной даже в наличии не было. Вот в кузове и находились шестеро радистов с командиром, которые должны будут отвечать за средства связи. К сожалению, Смелов смог достать только одну трофейную станцию, да и ту только–только закончили ремонтировать и не успели передать в войска. Повезло, в общем. Так что радиостанции были только в шести танках и в моём штабном грузовике.

Одним словом, за эти сутки нам поспать так фактически и не удалось, однако как ни странно, мы смогли сделать невозможное. Вывести подразделения в определённое место, за четыре часа провести ознакомление, где я объяснил командирам наши будущие задачи, после чего мы выдвинулись в сторону Народичей. Именно там я решил выходить на оперативный простор. Знакомые места как‑никак.

По сообщению разведчиков, концентрация войск противника там была самой минимальной. Только чтобы сдерживать прорыв. Там сейчас работали парни Путянина, обеспечивая наш прорыв за пока ещё тонкое кольцо окружения. Большая часть подразделений, что занимала оборону на этом участке, состояла из вспомогательной полиции, собранной со всех соседних областей и районов. Батальона два наберётся. Вот они и засели на дорогах и высотках, держа связь с хозяевами–немцами и если что вызывая помощь. Для этого у немцев была выделена рота на машинах с поддержкой бронетехники. Мне как машины, так и бронетехника, особенно бронетранспортёры, были нужны, поэтому, получив от разведки эти сведения, я решил провести двойную операцию – выйти в глубокий тыл противника и заодно пополнить техникой подразделения. А то, честное слово, в кузовах бойцы сидели очень тесно. Ведь практически все машины были забиты продовольствием, хватит на неделю автономной работы, боеприпасами и вооружением. Так что бойцам приходилось сидеть не на лавках, а на ящиках с патронами, минами и снарядами. Мотострелки двигались на броне танков. Как раз уместились оба взвода, все пятьдесят три бойца и командир.

По бронетранспортёрам, в корпусе они были чуть ли не на вес золота. Захвачено было шестнадцать единиц, но почти все побитые. Ремонтные мастерские МТС в Иванково восстановили семь единиц, две были при штабе корпуса, остальные выделены командирам подразделений.

По случаю в этот день Смелов был дежурным в штабе корпуса, и именно это помогло нам так быстро справиться с поставленной задачей. Он просто отдавал приказы телефонистам, связываясь с частями, и приказывал командирам выдвинуть некоторые их подразделения со всей наличной техникой и личным составом в определённое место и перейти под командование капитана Фролова.

Так что к моменту отъезда у меня собралось порядка двухсот шестидесяти бойцов и командиров сформированной мангруппы. Кое‑что достать у нас не получилось. Например, не было мотоциклистов, они все были на передовой. А также стадвадцатимиллиметровых миномётов. Вернее, взвод миномётчиков, что был недавно сформирован из военнопленных, Смелов смог мне отправить, но без вооружения. Во взводе было всего пять винтовок. Не было даже пистолета у командира, но зато тридцать три бойца ехали с нами в одной из машин и являлись подразделением пока без вооружения. Как говорится, на будущее.

С водителями тоже проблем не было, в лагерях их оказалось достаточно, так что у меня был дополнительный запас этих нужных специалистов. В общем, вчера в девять утра мы, четверо заговорщиков, обсуждали план создания неподвластной никому мангруппы, а сегодня в час дня эта самая мангруппа, которая пока не являлась спаянным боевым подразделением, уже выдвинулась в сторону передовой, где окапывался, строя тонкую линию обороны на берегу реки Уж, один из стрелковых батальонов. Ему требовалось держать десятикилометровую зону, благо река помогала с этим. Шли мы к тому памятному броду, где когда‑то был бой и немцы понесли изрядные потери.

Пароли для постов и патрулей, которые обеспечивали безопасность тыла корпуса, я знал, Смелов сообщил. Так что выехали мы прямо по дороге, благо с утра висевший в небе немецкий разведчик наконец ушёл на дозаправку. Час времени до его возвращения у нас есть, попробуем идти на максимальной скорости. Главное, чтобы танки не отстали.

Вот с танками, в отличие от других подразделений, у нас никаких проблем не было. Взвод с двумя дополнительными машинами, заказанными мной «двойками», прибыл в полном составе и даже с тремя грузовиками, на которые были загружены боеприпасы и топливо. Воронин расстарался, включив все свои связи.

Всего у нас было одиннадцать грузовиков, один мотоцикл–одиночка, следующий в передовом дозоре, и шесть танков. Четыре «четвёрки» и две «двойки» Одним словом, самый минимум автотранспорта, только чтобы вывезти подразделения в тыл противника.

Следовали мы вот какой колонной. Передовым дозором два танка и мотоцикл. На броне двух «четвёрток» расположились бойцы одного из мотострелковых взводов, командиром у них был младший лейтенант Свиридов.

Потом шла основная колонна. Это одна «четвёрка» и одна «двойка» с бойцами на броне. Потом грузовики, я находился в кабине передовой машины, в арьергарде последние два танка, тоже «четвёрка и „двойка“.

По командирам я скажу вот что: похоже, Смелов, пользуясь возможностью, отправлял мне лучших. У многих был боевой опыт. Ещё того, сорок первого года.

Старший лейтенант Малкин, в прошлом, до плена, начальник штаба стрелкового батальона. Занял у меня ту же должность. Надо сказать, за восемь часов с момента нашего знакомства он сделал огромное дело по формированию мангруппы и её оснащению. Причём делал уверенно и спокойно, будучи уверен в полной законности наших действий и в поддержке старшего начсостава корпуса.

Про командира танкистов уже известно. Это был лейтенант Воронин.

Командиры мотострелковых взводов были младший лейтенант Свиридов и лейтенант Гурьев. Новые штаты они восприняли спокойно, так как уже успели повоевать в них до того, как Смелова сняли с должности командира тогда ещё не корпуса, а сборной солянки, так что с энтузиазмом восприняли сообщение, что взводы будут комплектоваться по тем же штатам. Боевые пятёрки показали себя неплохо.

Путянин у нас был командиром разведывательно–диверсионного взвода и моим замом по разведке. В данный момент он с частью своих бойцов должен нас ожидать на передовой. Там, где мы собрались ночью прорываться через порядки полицаев. Вроде немцы ещё не успели подойти, не должны. Мы спешили с отъездом, что позволило нам выиграть время.

Командир зенитной батареи, пока двухорудийного состава, лейтенант Ананьев мне пришёлся по душе. Было видно опытного командира, который хорошо разбирался в технике, хоть и трофейной, берегущего людей. Они двигались на своих машинах. Боеприпаса

взяли до предела. Даже на бортах были привязаны ящики со снарядами.

Командиры миномётного взвода, взвода управления, санвзвода, противотанкового, который, кстати, тоже не имел вооружения, сапёрного взвода и отделения снайперов и хозяйственников мне тоже пришлись по нраву. Антипатии ни к кому не было. Разве что старшина Байбюк, который отвечал за ротное имущество сразу всех подразделений, кроме артиллеристов, там был свой старшина, слегка настораживал свой хитрецой. Но надеюсь, он не подведёт нас и обеспечение будет в норме.

Через час, преодолев порядка тридцати пяти километров и успев скрыться в лесу до появления авиа разведчика немцев, мы двинули дальше. До передовой осталось буквально два десятка километров, правда, открытой местности.

Два дня спустя. 5 мая 1942 года. 12 часов 48 минут по московскому времени. Районный центр Иванково. Штаб партизанского корпуса

Дверь открылась с противным скрипом несмазанных петель. В камеру заглянул конвоир и грубым прокуренным голосом приказал:

— На выход.

Единственный заключённый в небольшой камере, в форме командира Красной Армии со знаками различия старшего лейтенанта, но без поясного ремня, лежал на нарах. Приподняв голову и привстав на локте, он хмуро посмотрел на конвоира, но вздохнув, неторопливо принял сидячее положение и, также неторопливо встав, направился к выходу. Выйдя в коридор и прищурившись от яркого солнечного света, бившего в окно, заключённый спросил: