Читать онлайн «Деньги, банковский кредит и экономичские циклы». Страница 22

Несмотря на эти санкции, ликвидные фонды банков не соответствовали объему принятых вкладов до востребования. В результате в XIV в. банки в массовом порядке разорялись в ходе того же финансово-экономического спада, который уничтожил мир итальянских финансов и был исследован Карло Чиполлой. Хотя по некоторым признакам каталонские банки продержались чуть дольше итальянских (страшные кары за мошенничество, несомненно, работали на повышение коэффициентов резервирования), но документы показывают, что в конце концов каталонские банки также в целом оказались не способны исполнить свои обязательства. В следующий раз правила были изменены в 1397 г., когда публика стала жаловаться на то, что банкиры под различными предлогами отказываются возвращать деньги, предлагая «прийти позже» и производя выплаты малоценной разменной монетой (после долгих мытарств, и то, если клиенту повезет) и никогда — в золоте, которое первоначально было отдано на хранение[120].

Банковский кризис XIV в. не привел к повышению степени контроля и усилению защиты прав собственности вкладчиков. Вместо этого он привел к созданию муниципального государственного банка Taula de Canvi (Депозитного банка Барселоны). Банк создавался для того, чтобы принимать вклады и использовать их для финансирования городских расходов, а также выпускать государственные долговые сертификаты от имени города Барселона. Следовательно, Taula de Canvi представлял собой традиционную модель банка, созданного государственными властями для извлечения прямой выгоды из бесчестных банкирских барышей. Историю этого банка подробно изучил А. П. Ашер. Вполне предсказуемым образом спустя некоторое время банк был вынужден приостановить платежи (в феврале 1468 г.), так как большая часть его резервов была обращена в займы городу Барселона и банк оказался не в состоянии удовлетворить требования вкладчиков, желающих изъять наличные деньги[121]. После этого банк был реорганизован и постепенно наделялся все большими и большими привилегиями, такими, например, как монополия на все вклады, возникающие в результате судебных изъятий и конфискаций. Это был почти гарантированный источник постоянного дохода, используемый в качестве залога для ссуд на финансирование городских проектов. Банку Taula также была предоставлена монополия на все депозиты городских властей, опекунства и процессуальные поступления по наследствам. Эти средства депонировались и оседали в банке[122].

Банковское дело времен царствования Карла V — хороший пример уже описанного нами сценария. Во-первых, массовый приток драгоценных металлов из Америки сместил экономический центр (по крайней мере временно) из торговых городов Северной Италии в Испанию, прежде всего в Севилью и другие деловые центры. Во-вторых, постоянно нуждаясь в средствах на проведение своей имперской политики, Карл V обратился к банковской системе как к источнику непрерывного финансирования. Тем самым он беспринципно использовал в своих интересах предоставляемую ею ликвидность и значительно укрепил традиционное сотрудничество власти и банкиров. Более замаскированное сотрудничество власти и банкиров в те времена уже было нормой. Кроме того, Карл V оказался неспособен предотвратить банкротство королевской казны, что имело весьма негативные последствия для испанской экономики и банкиров, финансировавших проекты монарха. Все эти события побуждали самые блестящие умы того времени, ученых Саламанкской школы, размышлять над финансовыми и банковскими операциями, свидетелями которых они были. Эти теоретики оставили нам несколько весьма ценных исследований, достойных подробного изучения. Сейчас мы приступим к рассмотрению каждого из этих исторических событий по порядку.

Раскрытием некоторых подробностей банковского дела в Севилье в правление Карла V мы обязаны Рамону Каранде[124]. Согласно Каранде огромную помощь его исследованию оказал найденный в архиве список банкиров, составленный перед конфискацией драгоценных металлов севильского «Торгового дома» (Casa de Contratación) в 1545 г. Опустевшая казна заставила Карла V пренебречь фундаментальнейшими принципами права и захватывать средства везде, где их удавалось найти, в том числе и в хранилищах севильских банкиров. Все это так, но банкиры также нарушили основные принципы права, управляющие денежной иррегулярной поклажей, и использовали в своих частных сделках значительную долю средств из вкладов. Однако императорская политика прямой конфискации всех средств, остававшихся в их хранилищах, заставляла банкиров рутинно выдавать в виде ссуд третьим лицам большую часть денег, принятых на депозиты. Поскольку не было никакой гарантии того, что власти будут уважать банковские резервы (а собственный опыт банкиров говорил им о том, что при недостатке денег император не постесняется насильственно присвоить эти средства в форме принудительных займов короне), казалось более мудрым вложить основную массу денег из вкладов в ссуды частной промышленности и торговле, уклоняясь тем самым от конфискации и зарабатывая более высокую прибыль.

Практика конфискации вкладов — крайний пример традиционной склонности государственной власти наживаться на банковских прибылях путем экспроприации активов у тех, на ком лежит юридическая обязанность как можно лучше охранять чужие вклады. Поэтому понятно, что правители, будучи главными получателями выгоды от сомнительных действий банкиров, в конце концов стали оправдывать эти действия и наделять банкиров разного рода привилегиями, которые позволяли им продолжать операции на основе частичного резервирования, балансируя на грани законности.

В своей главной работе «Карл V и его банкиры» (Carlos V у sus banqueros) Рамон Каранде перечисляет наиболее именитых банкиров Севильи при Карле V: Эспиноза, Доминго де Лисаррасас, Педро де Морга, а также менее видных Кристобаля Франсискина, Диего Мартинеса, Хуана Иньигеса и Октавио де Негрона. Все они с неизбежностью разорились, преимущественно из-за недостатка ликвидности для выдачи изымаемых клиентами вкладов до востребования. Это указывает на то, что они работали на основе частичного резервирования, санкционированного лицензией или привилегией, полученной от города Севильи и от самого Карла V[125]. Мы не располагаем сведениями о точном коэффициенте резервирования, зато нам доподлинно известно, что во многих случаях они от своего имени вкладывали средства во флот, использовавшийся для торговли с Америкой, в сбор налогов и т. д. Подобные рискованные предприятия всегда чрезвычайно соблазнительны, так как в случае успешного завершения приносят огромные прибыли. Более того, как упоминалось выше, периодические конфискации банковских вкладов из драгоценных металлов лишь сильнее поощряли банкиров продолжать незаконные действия. В результате в 1579 г. разорился банк Эспинозы, а сам он вместе со старшими партнерами был заключен в тюрьму. Банк Доминго де Лисаррасаса разорился в марте 1553 г., когда не смог уплатить более 6,5 млн мараведи, а банк Педро Морга, начав операции в 1553 г., разорился в 1575 г., во время второго банкротства Филиппа II. Менее видные банки разделили ту же участь. Любопытный комментарий на эту тему принадлежит Томасу Грэшему. Он ездил в Севилью с распоряжением забрать 320 тыс. дукатов наличными, для чего получил необходимую лицензию от императора и королевы Марии. Грэшем изумлялся тому, что в городе, получившем сокровища Индий, возможен такой дефицит денег. То же самое касалось рынков, и Грэшем опасался, что, как только он закончит изъятие, все банки города приостановят платежи[126]. К сожалению, Рамон Каранде использует настолько негодный аналитический инструментарий, что в его интерпретации причинами банкротства банков служат исторические случайности: погоня за драгоценными металлами, постоянно угрожавшая платежеспособности банков; безрассудные личные деловые операции банкиров (участие в судовом фрахте, заморской торговле, страховании, разного рода спекуляциях и т. п.), из-за которых они постоянно оказывались в затруднительном положении; периодические конфискации королевским казначейством ценностей и его постоянная нужда в ликвидности. Каранде ни разу не упоминает следующую цепочку событий: банковское дело на началах частичного резервирования привело к искусственной кредитной экспансии, не подкрепленной реальными сбережениями; это, наряду с инфляцией драгоценных металлов в результате их притока из Америки, вызвало искусственный экономический бум, а последний, в свою очередь, привел к экономическому кризису и неизбежный спаду — и именно в этом состояла истинная причина банковских банкротств.