Читать онлайн «Эффективный Черчилль». Страница 23

Профессор Ричард Л. Дафт

После кардинальных изменений во внешней среде Черчилль нередко допускал замену уже разработанных планов новыми редакциями. Так, например, случилось в годы Первой мировой войны, когда после неожиданного удара немецких войск в марте 1918 года – так называемого весеннего наступления – он был вынужден полностью переработать существующие планы [170] .

18 апреля Черчилль направил премьер-министру Дэвиду Ллойд Джорджу специальный меморандум, где подробно анализировал изменения в стратегии, которые необходимо предпринять, если продвижение немецких войск будет продолжаться. «Задача первостепенной важности, – писал он, – обозреть ситуацию с учетом ее дальнейшего развития, а также составить ясное и глубокое мнение в связи с произошедшими изменениями» [171] .

Именно отсутствие должной гибкости и стало основным аргументом против использования формального планирования в современной науке управления. «Формальные планы приводят к „блокированию“ деятельности организаций, жестко направляя ее на достижение четко определенных целей в рамках конкретных временных графиков, – считает профессор Государственного университета Сан-Диего Стивен Роббинз. – При назначении целей организации в ходе формального планирования менеджеры исходят из того, что внешняя среда не будет изменяться на протяжении времени, необходимого для их достижения. Если же это предположение оказывается ошибочным, управленческий персонал, продолжая строго придерживаться исходного плана, может оказаться в весьма сложной ситуации. Если менеджер не способен проявить достаточную гибкость – иногда до полного отказа от первоначального плана – и продолжает выполнять все, что было намечено для достижения исходного набора целей, он, по всей видимости, не справится с изменяющейся внешней средой. Неуклонное следование в четко определенном направлении без учета изменения окружающих условий нередко приводит к весьма печальным последствиям» [172] .

В заключение добавим, что, по мнению Черчилля, гибкость планирования должна соответствовать изменениям в окружающей среде, но ни в коем случае не являться самоцелью. «Я помню, как мой отец говорил: „Если ты ухватишься за что-нибудь хорошее, то держись за это“. Это важный стратегический принцип», – признался однажды великий политик [173] .

Осознание стратегических инициатив

Одной из отличительных особенностей Черчилля как стратега было трепетное отношение к прошедшим событиям. «Давайте сначала обратимся к прошлому и извлечем мудрость и мужество из опыта великих людей, которые жили до нас», – советовал британский политик [174] .

«Как странно, что прошлое совершенно не анализируется и так быстро забывается. Мы живем в самом бездумном веке. Кругом лишь одни заголовки и отрывистые мнения. Я пытаюсь приблизить историю немного ближе к современности, чтобы она смогла помочь нам разрешить сегодняшние трудности», – сокрушался он в одном из своих писем в апреле 1929 года [175] .

«Я пытаюсь приблизить историю немного ближе к современности, чтобы она смогла помочь нам разрешить сегодняшние трудности».

Отчасти подобная позиция объяснялась мировоззрением нашего героя. Истории он всегда отводил особое место, а здравый смысл подсказывал ему, что при составлении стратегических планов полезно использовать уроки прошлого. «Будущее неизвестно, но прошлое дарит нам надежду», – считал Черчилль [176] . Выступая в марте 1944 года в Королевском колледже терапевтов, он скажет:

«Чем дольше вы можете смотреть назад, тем дальше вы сможете увидеть впереди» [177] .

Помощник Черчилля в написании «Истории англоязычных народов» вспоминал, как весной 1940 года, в самый разгар проведения Норвежской операции, когда буквально все Военно-морское министерство превратилось в комок нервов, его шеф занялся изучением истории нормандского завоевания. Или другой пример: в день присоединения Гитлером Богемии в марте 1939 года Черчилль погрузился в историю XVII века. Вечером он скажет своему сыну Рандольфу:

– Очень трудно быть в курсе сегодняшних событий и одновременно работать над эпохой правления короля Якова II, но я справлюсь с этим! [178]

Обращение к прошлому было для британского политика сродни релаксации. «Это счастье, что в столь напряженное время можно забыться в прошлых веках», – заметит Черчилль одному из своих помощников в последний день лета 1939 года [179] .

Черчилль считал изучение истории обязательным для лиц, занимающихся стратегическим планированием. Проводя аналогию с военным искусством, он признался однажды:

«Только сама война или изучение истории войн может научить, к каким результатам приведет та или иная политика в военной сфере» [180] .

Приступив к созданию военно-морского штаба в 1911 году, Черчилль был неприятно удивлен отсутствием системного образования в области военной и политической истории. «Большинство офицеров, вступивших в командование кораблями и являющихся потенциальными первыми морскими лордами, никогда не читали Парижскую декларацию и никогда не изучали историю блокады Бреста», – констатировал он с прискорбием [181] .

Чтобы исправить ситуацию, было предложено в срочном порядке подготовить авторизированный учебник по военно-морской стратегии, а до тех пор, пока учебник не будет издан, включить в перечень обязательной литературы для каждого офицера штаба работы Альфреда Мэхена, Филипа Коломба и Джулиана Корбетта [182] [183] .

Несмотря на все вышесказанное, Черчилль не обольщался тем, что изучение прошлого всегда дает правильный ответ при определении стратегии будущего. Он отдавал себе отчет в ограниченности исторического опыта. Именно Черчиллю принадлежит известный афоризм: «Главный урок, который можно извлечь из истории, заключается в том, что человечество не обучаемо» [184] [185] [186] . И уж тем более Черчилль был против того, чтобы при стратегическом планировании ошибки прошлого не анализировались, а просто ставились во главу угла, фактически превращаясь в фундамент для планов на будущее.