Читать онлайн «Бюрократия. Теоретические концепции: учебное пособие». Страница 16

Положение штатного, т. е. сдавшего экзамены, получившего степени и назначенного на подобающую должность чиновника было в китайской империи необычайно престижным и предоставляло немалую реальную власть.

Формально в танское время чиновничество делилось на 9 рангов, да еще каждый из них имел две степени — основную и приравненную. Но фактически чиновником был тот, кто, пройдя конкурсный отбор, занимал высокую штатную должность и, соответственно, имел достаточно высокий ранг. Влияние и возможности такого чиновника в администрации империи была весьма велики — китайский чиновник имел под своим началом не только уездный город, но весь уезд, т. е. был в уезде и судьей, и ответственным за налоги, и любой другой властью.

При определенной эффективности и стабильности бюрократической системы Китая необходимо остановиться на кризисных зонах, которые были связаны непосредственно с бюрократией.

Первый и бесспорно самый тяжелый по своим последствиям процесс состоял в неимоверном разрастании управленческого слоя и особенно сопутствующих и обслуживающих его слоев. Само ядро управленцев — система должностных постов — оставалось достаточно стабильным: в Китае, например, число чиновников не выходило за пределы 30–40 тыс. человек. Но бюрократии, особенно нижним и местным ее уровням, свойственна тенденция использовать делегированную центром власть для обеспечения прежде всего собственных нужд, в ущерб общим государственным интересам, а то и вовлекаться в политические интриги, угрожающие самому существованию центра.

Это заставляло императоров создавать параллельные контролирующие структуры. Так возникали надзиратели для надзирателей и надзиратели за надзирателями для надзирателей. Эту роль могли выполнять военная бюрократия по отношению к бюрократии гражданской, специальные привилегированные придворные когорты, вроде евнухов в Китае, осведомительные шпионские службы.

В императорском Китае в период династии Мин (1368–1644 гг.) была сделана попытка противопоставить чиновничеству клан родичей правителя: при основателе династии он состоял из 58 человек, а к концу периода образовал слой численностью около 160 тыс. человек, на содержание которого уходило 37 % общего дохода казны. Сам же слой образованной элиты (шэныпи), составлявший вместе с членами семей 2 % населения, поглощал 25 % дохода казны.

Разбухающий аппарат чиновничьих институтов ложился тяжелым бременем на казну, давил дополнительными нерегламентированными поборами на крестьян, ремесленников и торговцев. Государство, не справляясь с обеспечением основной своей опоры — чиновничества, вынуждено было смотреть сквозь пальцы на рост коррупции, которая вела к расширению недовольства как среди трудовых слоев, так и в самом теряющем моральные устои чиновничестве.

Характерной чертой кризисных периодов в жизни бюрократической империи Китая было бурное развитие частных промыслов и торгово-предпринимательской деятельности, что имело следствием серьезные социальные потрясения традиционного строя жизни: отток крестьян в города, накопление богатства в частных руках, дифференциацию общества по не укладывающимся в традиционные рамки параметрам.

И неизменно, как хорошо видно на примере Китая, эти процессы, которые могли привести к установлению новых отношений буржуазного типа, наталкивались на идейное и практическое сопротивление чиновничества, не способного ни осмыслить ни допустить возвышение независимого от бюрократического аппарата слоя предпринимателей и богатеев.

Как правило, рецепты для выхода из кризиса, предлагавшиеся китайскими политическими мыслителями, сводились к советам — как укрепить казну, повысить содержание чиновникам, уменьшив тем самым их склонность к лихоимству, ограничить частную собственность. Их мысль вращалась в кругу привычных конфуцианских и легистских стереотипов.

В Китае были изобретены порох, бумага, книгопечатание, но китайскому гению не суждено было открыть новые источники общественной энергии. Неудивительно, что каждый новый цикл в истории Китая начинался с подавления начатков свободной инициативы, осуществляемого чиновничеством при поддержке крестьянских масс. Приходившие к власти родоначальники новых династий, обычно военачальники, имеющие опору и репрессивный инструмент в виде послушной им армии, укрепляли политический центр власти и бюрократический аппарат.

В целом к рациональным элементам патримониальной бюрократии можно отнести следующие основные принципы сложившейся системы функционирования аппарата чиновников в древнем Китае:

• система личных назначений из центра всех чиновников на все должности;

• отсутствие узкой специализации должностей;

• обучение претендентов на должности;

• карьерный рост на основе трехступенчатой сдачи экзаменов на лояльность власти;

• строгое регламентирование критериев оценки кандидата на должность;

• ранжирование должностей;

• отбор на должности строго в соответствии с освещенными конфуцианством принципами;

• наличие секретной полиции для наблюдения за чиновниками.

Аналогом концепции патримоннализма М. Вебера в марксистской традиции выступает теория азиатского способа производства. Необходимо отметить, что К. Маркс не был первым, кто ввел в научный оборот понятие «азиатского» общества. Это понятие было разработано в английской политической экономии. Но именно К. Марксу принадлежит приоритет в научном обосновании концепции азиатского способа производства.

Он писал: «Если не частные земельные собственники, а государство непосредственно противостоит непосредственным производителям, как это наблюдается в Азии, в качестве земельного собственника и вместе с тем суверена, то рента и налог совпадают, или, вернее, тогда не существует никакого налога, который был бы отличен от этой формы земельной ренты. При таких обстоятельствах отношение зависимости может иметь политически и экономически не более суровую форму, чем та, которая характеризует положение всех подданных по отношению к этому государству. Государство здесь — верховный собственник земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, сконцентрированная в национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой частной земельной собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и пользование землей» (Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 1. С. 482.).