Читать онлайн «Искусство замечать. Секреты наблюдательности истинных лидеров». Страница 18

Так в чем же, собственно, состоит проблема? В том, что мы регламентировали отношения, при которых аудиторы мотивированы угождать своим клиентам, – а при таком положении вещей аудиторская независимость невозможна. Более того, мы сделали эту порочную практику легитимной во всей отрасли. Согласно нынешнему закону, аудиторским фирмам выгодно работать на одного клиента как можно дольше. Аудиторская фирма, которая не одобрила отчетность клиента, в перспективе рискует потерять его. Кроме того, аудиторским фирмам очень выгодно дополнительно продавать своим клиентам другие услуги, в том числе консалтинг. Во многих случаях прибыль, которую фирмы получают от сторонних услуг, значительно превышает прибыль от аудиторских. Кроме того, как консультанты они скомпрометировали себя, поскольку дают пристрастные советы тем самым фирмам, чьи отчеты они должны непредвзято проверять. Наконец, отдельные аудиторы часто переходят из своей фирмы в проверяемую компанию. И даже больше: переход к клиенту – самый часто встречающийся вид смены работы аудиторами. Вместе все это приводит к тому, что аудиторским фирмам оказывается выгодно во всем идти навстречу клиентам, а не честно проводить аудит их отчетов. В результате «независимые фирмы» вовсе не независимы. Все эти обстоятельства действовали в отношениях между Arthur Andersen и Enron. Достаточно назвать такой простой факт: Enron была клиентом Arthur Andersen с 1986 года – практически с момента своего основания и вплоть до гибели.

В первой статье по вопросу аудиторской независимости, написанной мною совместно с Кимберли Морган и Джорджем Лоуенштейном в 1997 году [4], мы утверждали, что, принимая решение, люди обычно считают, что конфликт интересов – это возможность выбора между выполнением обязательств и действиями в своих интересах. Трейдер или сообщает в регулирующие органы о манипуляциях с индексом, или умалчивает о них в интересах собственных инвестиций. Конфликт очевиден, а выбор предрешен. Считая, что конфликт интересов – это вопрос выбора, мы придем к тому, что его разрушительное влияние можно предотвратить, воздействуя убеждением или санкциями. Однако многочисленные исследования показывают, что мы интерпретируем информацию в зависимости от собственного желания, даже если мы пытаемся смотреть на вещи объективно и беспристрастно. Мы зачастую считаем, что прекрасно умеем водить машину, что наши дети умнее среднестатистических, что акции или инвестиционные фонды, которые мы выбираем, принесут доход выше рыночного – даже несмотря на очевидные свидетельства противоположного. Мы не придаем значения фактам, противоречащим выводам, к которым мы хотим прийти, и мы некритично воспринимаем свидетельства в пользу нашей позиции. Не понимая, насколько искаженно мы обрабатываем информацию, мы ошибочно заключаем, что наши суждения беспристрастны.

Уже 50 лет назад было экспериментально доказано, как сильно люди подвержены ошибкам эгоистичности. В одном знаменитом исследовании Линда Бэбкок, Джордж Лоуэнштейн, Сэм Иссахарофф и Колин Камерер попросили участников инсценировать переговоры между адвокатами истца и ответчика [5]. Парам участников выдали одинаковые материалы дела о столкновении мотоцикла и автомобиля: отчеты полиции и медиков, показания под присягой и т. д. Изучив их, участникам следовало договориться о выплате компенсации истцу. Однако в случае, если им не удавалось прийти к соглашению, размер компенсации должен был определить судья, и обеим сторонам в таком случае надлежало выплатить значительный штраф. Перед переговорами участников просили оценить размер компенсации, которую судья назначит истцу, если соглашение не будет выработано в ходе переговоров. Каждого из них заверили, что другая сторона не увидит его прогноза и что он не повлияет на решение судьи. Кроме того, участников поощряли к тому, чтобы их прогнозы были максимально достоверны. Несмотря на это, прогноз тех, кто представлял истца – мотоциклиста, оказывался в среднем почти в два раза выше, чем прогноз представителей ответчика.

Целью работы, которую я проводил совместно с Доном Муром и Ллойдом Танлу, была проверка интенсивности подобных конфликтов интересов. Мы снабдили участников исследования информацией о потенциальной продаже вымышленной компании и попросили оценить ее стоимость [6]. Каждому назначали одну из четырех ролей: покупателя, продавца, аудитора покупателя и аудитора продавца. Все участники получили одну и ту же информацию, в том числе такую, что помогала им оценить стоимость фирмы. Те, что играли аудиторов, предоставляли своим клиентам оценку стоимости компании. Оценка продавцов всегда оказывалась выше оценки покупателей [7]. Еще интереснее то, что аудиторы были, очевидно, пристрастны в отношении своих клиентов: аудиторы продавца публично заявляли, что фирма стоит гораздо больше суммы, в которую ее оценили аудиторы покупателя.

Была ли пристрастность намеренной, или людям свойственно попирать нормы этики, даже не понимая, что они поступают плохо, – то, что мы с моими коллегами называем «ограниченной этичностью» [8]? Для того чтобы понять это, мы просили аудиторов как независимых экспертов оценить реальную стоимость компании. Кроме того, мы пообещали, что за точность суждений их ждет вознаграждение. Аудиторы продавца оценили стоимость компании в среднем на 30 % выше, чем аудиторы покупателя. Эти результаты дают веские основания предполагать, что информация о целевой компании была воспринята участниками исследования предвзято: роль аудитора влияла на их оценку и ограничивала способность замечать пристрастность в поведении своих клиентов. Даже гипотетические взаимоотношения с клиентом искажали суждения людей, игравших роль аудиторов. Более того, мы повторили это исследование с настоящими аудиторами из фирм «большой четверки». Нет сомнения в том, что долгосрочные отношения, которые приносят миллионы долларов дохода, могут оказывать даже более сильное влияние. Аудиторы не в состоянии дистанцироваться от своих клиентов из-за необъективного отношения к тем, кто оплачивает их счета.

Когда мы впервые представили данные нашего исследования ошибок эгоистичности в аудите в начале нового тысячелетия, психологи сказали следующее: «Мы знаем это, и знаем уже давно». Исследования в области психологии доказали, что люди, имеющее эгоистичный интерес в том, чтобы рассматривать данные под определенным углом, уже не могут сохранять независимость. Другими словами, мы обвинили аудиторов в том, что им не чуждо ничто человеческое. Между тем представители бухгалтерской профессии отнеслись к нашим результатам свысока, поскольку считали, что аудиторы полностью независимы. Среди них были служащие крупнейших бухгалтерских фирм, бухгалтерские работники из научной среды и, как показало их бездействие, регулирующие органы. Думаю, все они могли верить, что предвзятость возникает лишь намеренно, а аудиторы как честные люди обладают иммунитетом от пристрастности.