Читать онлайн «Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений». Страница 83

Идея этой книги состоит в том, что европейские страны, когда они принимали законы, защищающие занятость,и вводили все остальные вышеперечисленные меры, начинали с системы, которая уже не была настолько хорошей, как в странах с относительно современно-капиталистической экономикой, и, конечно, не превосходила последнюю. Различия в глубинной институциональной структуре, как и существенные различия в экономической культуре между относительно корпоративистскими и современно-капиталистическими экономиками — вот что в основном отвечает за расхождение между их уровнями динамизма и, следовательно, за разницу в удовлетворенности трудом: корпоративистские экономики не могут добиться достаточной удовлетворенности трудом, и главная причина в том, что они не в состоянии выработать полноценные современные капиталистические институты, а также современную культуру, которые так нужны для высокого экономического динамизма. Это резко расходится с содержащейся в большинстве экономических исследований позицией, будто те страны, которым довелось стать корпоративистскими, введя законы по защите занятости, высокий налог на добавленную стоимость и все остальное, попросту вставили палки в колеса своих в остальных отношениях совершенно замечательных экономических систем. Этот взгляд, проповедуемый академическими экономистами от Чикаго до Массачусетского технологического института, является центральной догмой неолиберализма, с точки зрения которого стоит только запретить государству и агентам рынка уклоняться от конкурентных, или рыночных, цен и ставок заработной платы, и экономическая эффективность сразу же достигнет высокого уровня. Вполне убедительным и даже правдоподобным представляется тезис, будто устранения вмешательства в конкуренцию будет достаточно для удовлетворительного уровня эффективности, что как раз и утверждали (правда, с разными оговорками) экономисты начиная с Адама Смита, но лишь в те времена, когда эффективность — пусть даже наилучшая из всех возможных — сводилась к производительности и рабочим местам. Однако в современную эпоху этих неолиберальных институтов недостаточно. С тех пор как были посеяны новые идеи современности, которые расцвели в первых современных экономиках с их способностью к эндогенным инновациям, та или иная страна уже не может обладать высокой экономической эффективностью без значительного экономического динамизма. И в то же время она не может обладать значительным динамизмом без институтов и экономической культуры, которая поддерживает изобретателей новых коммерческих идей, упрощает предпринимателям разработку этих новых идей, позволяет работникам наниматься на длительную и сложную работу, защищает от мошенничества финансистов, желающих инвестировать в предприятия или предоставить им кредит, а также без потребителей (как и других конечных пользователей), готовых испытывать продукты, которые можно встретить на рынке. Многие из институтов, выполняющих все эти функции, то есть виртуальная инфраструктура юридически закрепленных прав и процедур, возникли в период формирования коммерческого капитализма в XVII-XVIII веках, но они также способствовали развитию инноваций.

Согласно нашему тезису, современный капитализм, постепенно развивавшийся в разных странах в XIX веке, привел к быстрому подъему новых институтов, направленных именно на усиление или упрощение инноваций, например сбалансированной системы патентов и авторских прав, а также некоторых других институтов, примирявших участников экономического процесса с высокой неопределенностью, которой сопровождается путешествие в неизведанное,— среди таких институтов можно назвать ограниченную ответственность, защиту кредиторов и собственников в случае банкротства компании, а также защиту менеджеров от судебного преследования со стороны акционеров. Точно так же некоторые элементы экономической культуры современных экономик возникли в более ранние времена, например понятие хорошей жизни появилось в Древней Греции, а современная мораль зародилась лишь на заре «современной эпохи», как ее понимает Барзен. Такова теория. Объясняет ли она в какой-то мере различия в удовлетворенности трудом? А различия в динамизме?

В опирающемся на большое число эмпирических данных исследовании Гильфи Зога и автора данной книги рассматривается роль, которую капиталистические институты играют в определении средней удовлетворенности трудом в изученных странах ОЭСР13. Отметим, прежде всего, что страны различаются по силе и широте институтов нескольких категорий. Судя по всему, некоторые правовые институты капиталистического типа достаточно развиты в Ирландии, Канаде, Британии и Америке, тогда как в других странах они слабее. Например, Институт Фрейзера с середины 1990-х годов составляет рейтинг большого числа стран, ранжируя их по «Правовой структуре и степени защиты прав собственности». (Балл страны соответствует значению индекса или средней величине количественных оценок институтов, относящихся к данной категории.) В 1995 году Ирландия и Канада занимали соответственно 8-е и 11-е места, а Великобритания и США — 14-е и 15-е. Внизу находились Бельгия (24-е место), Франция (25-е), Испания (26-е), Италия (108-е). В основном страны с высоким рейтингом были северными — это Финляндия (1-е место), Норвегия (2-е место), Германия (5-е место) и Голландия (6-е место)148. Однако права собственности — лишь один из институтов, которые могут помочь в объяснении различий в удовлетворенности трудом.

Ядро капитализма составляют финансовые институты трех категорий. Первая представлена индексом доступности капитала, который подсчитывается Институтом Милкена на основе оценок «широты, глубины и жизнеспособности рынков капитала». Вторая — количеством компаний, которые решили публично торговать своими акциями на специально организованных биржах, в процентах от общего числа фирм в экономике. Третьей соответствует рыночная стоимость акций, торгуемых на бирже, которая называется капитализацией рынка ценных бумаг. Ценность всех этих институтов для инноваций можно оспорить, если учесть проблемы в управлении корпорациями, выявленные в последние годы. (В следующей главе будут рассмотрены некоторые серьезные проблемы современной системы.) Однако даже весьма несовершенный институт, если он помогает одновременно новым и уже работающим фирмам получать капитал с помощью первичного размещения акций или их дополнительной эмиссии, скорее всего, будет лучше системы, в которой вообще нет публичных рынков капитала. У новых компаний, поскольку поначалу они невелики, есть некоторые ключевые преимущества в разработке радикально новых идей; тогда как компании, так и оставшиеся небольшими, которые обычно принадлежат семьям и способны продолжать свое существование, лишь вкладывая в дело свою прибыль или же набирая кредиты, а затем используя защиту по закону о банкротстве, удерживают те ресурсы, которые могли бы использоваться в инновационных предприятиях. Так что же показывают данные? Статистические исследования, представленные в упомянутой выше статье Фелпса и Зога, показывают, что недостаточная развитость (или атрофия) этих двух капиталистических институтов, освященных веками, а именно доступности капитала и публичных бирж, помогают объяснить недостаточную удовлетворенность трудом. Обществу выгодна джефферсоновская свобода открытия небольшой компании, но ему полезны и институты, позволяющие этим компаниям вырасти.