Читать онлайн «Российский крупный бизнес: первые 15 лет. Экономические хроники 1993-2008 гг.». Страница 26

Иными словами, ИБГ по большей части представляют собой некоторые комбинации компаний, самостоятельно ведущих бизнес, но имеющих общих стратегических собственников. То есть из отечественного варианта южнокорейских чеболей они трансформировались в отечественный же вариант западных инвестиционных фондов.

Точнее говоря, основными направлениями деятельности ИБГ к середине 2008 г. были:

а) «обычная» купля-продажа крупных пакетов акций на фондовом рынке;

б) дружественные слияния и поглощения;

в) инициирование и обеспечение финансирования новых проектов;

г) недружественные слияния и поглощения;

д) выкуп, реструктуризация и последующая продажа предприятий и компаний, оказавшихся в тяжелом положении.

В развитых экономиках эти функции обычно выполняются специализированными структурами: «классическими» инвестфондами, инвестбанками, рейдерами, фирмами, специализирующимися на антикризисном управлении. Российские ИБГ, таким образом, являются некоторыми их гибридами и различаются между собой лишь пропорциями, в которых сочетают вышеназванные виды деятельности.

Описанный фундаментальный сдвиг имел множество последствий. Но главное из них — получение российскими заемщиками и эмитентами достаточно широкого доступа к ресурсам мирового финансового рынка и, более того, превращение последнего в основной источник внешнего финансирования для субъектов отечественного крупного бизнеса, что в свою очередь наложило серьезные ограничения на использование бизнесом административных и политических ресурсов. Олигархическое поведение стало неактуальным не только потому, что ему противостоит резко усилившийся государственный аппарат, но и потому, что на слишком близкие отношения частных компаний с властью и котировки их акций, и кредитные рейтинги реагируют однозначно отрицательно. Такая реакция мирового рынка сформировалась не сейчас, а в последние три-четыре десятилетия, и не для России, а для всех крупных развивающихся стран.

Важнейшие составляющие и последствия смены субъектности в российском крупном бизнесе представлены в табл. 4.2 и 4.3.

Таблица 4.2. Ключевые изменения в отечественном крупном бизнесе в 2000-е гг.

Таблица 4.3. «модельные» отличия компаний от ИБГ

Смена основного действующего лица в крупном российском бизнесе произошла под воздействием ряда факторов.

Во-первых, в 1990-е гг. ИБГ подменяла собой для входящих в нее субъектов несуществующие или слабые рыночные институты. Иерар хические отношения внутри группы заменяли внешние и обезличенные механизмы защиты и инфорсмента контрактов. С другой стороны, формально рыночные сделки между ее членами обслуживали иерархические потребности. Это давало ИБГ экономию на транзакционных издержках благодаря частному правоприменению в рамках группы и общей инфраструктуре. Однако в последние пять лет эта экономия перестала быть значимой, поскольку многое из того, что ранее требовало специальных усилий и механизмов, стало хозяйственной рутиной и вошло в обычай.

Во-вторых, в 1990-е гг. ИБГ сконцентрировали внутри себя два весьма дефицитных на тот момент ресурса — ресурс компетентности и ресурс доверия [29]. Так, например, в середине 1990-х гг. несколько крупнейших частных банков — «Менатеп», ОНЭКСИмбанк, Инкомбанк и т. д. — на некоторое время оказались старшими партнерами в альянсах с промышленными предприятиями. И даже с крупнейшими сырьевыми экспортерами, которым по масштабам бизнеса уступали в разы или на порядок. Это произошло во многом потому, что эти банки были монопольными производителями услуг по грамотному оформлению экспортных операций. Однако с течением времени оба ресурса становятся все более распространенными и доступными. Услуги, ранее являвшиеся эксклюзивными, теперь предлагаются на свободном рынке. А «радиус доверия» растет в силу как естественного становления рынков, так и развития законодательства и правоприменительной практики [30]. Соответственно все более важными становятся преимущества от специализации, аутсорсинга, разделения рисков и т. д., что приводит к появлению центробежных тенденций внутри конгломератных ИБГ.

В-третьих, в условиях экономического роста наиболее естественным вариантом экспансии для типичного субъекта крупного бизнеса является закрепление позиций на профильных рынках. А это предполагает приобретение новых предприятий той же специализации, что и уже имеющиеся, их интеграцию и повышение эффективности, а также формирование управляющих структур по отраслевому принципу. Тем более что возможности вторжения в новые отрасли за счет покупки сверхэффективных или сильно недооцененных активов к 2000 г. стали весьма ограниченными. (А кроме того, многие из субъектов крупного бизнеса уже имели к этому времени опыт неудачных проектов в сферах, далеких от профильных.)

И наконец, самое главное. После кратковременного периода чисто восстановительного роста у всех сколько-нибудь успешных субъектов бизнеса появились крупные инвестиционные проекты, для которых необходимым стало привлечение крупномасштабного финансирования извне. Непрозрачные конгломератные структуры, каковыми являются ИБГ, в любом случае не слишком хорошие заемщики или эмитенты. И под воздействием требований финансового рынка они бы неизбежно трансформировались. Однако если бы соответствующие деньги имелись внутри страны, то процесс трансформации растянулся бы на долгие годы. Отечественным заемщикам и эмитентам, вероятнее всего, удалось бы заставить отечественных кредиторов и инвесторов соглашаться на свои условия. Напомним, что южнокорейские чеболи безотказно кредитовались банками этой страны в течение десятилетий.

Но последствия кризиса 1998–1999 гг. для российской финансовой системы оказались гораздо серьезнее, чем для реального сектора. Поэтому, даже несмотря на хорошую динамику в последующие годы, она не могла предоставить необходимые растущему бизнесу деньги ни по объемам, ни по срокам. Тем более этого не могли сделать банки, входящие в состав ИБГ, несмотря на то, что среди частных они являлись самыми крупными [31]. Роль главных внутренних кредиторов российской промышленности с 2002–2003 гг. стали играть государственные Сбербанк и Внешторгбанк, но и их возможностей явно не хватало. Также не соответствовали потребностям реального сектора в инвестициях и масштабы отечественного фондового рынка.

Итак, адекватные потребностям российского крупного бизнеса финансовые ресурсы можно было привлечь только с мирового финансового рынка. Спрос на иностранные деньги к началу 2000-х гг. был сформирован. Практически одновременно появилось и адекватное предложение. С 2002–2003 гг. можно говорить о «второй волне» интереса иностранного капитала к России [32]. Во-первых, для него Россия заняла место одного из ведущих развивающихся рынков. (Напомним, в частности, об идее БРИК, в рамках которой мы оказались в одном ряду с Индией и Китаем, что даже слишком оптимистично.) Во-вторых, иностранцами была оценена как в целом благоприятная и политическая составляющая инвестиционного климата [33].